— Я не похожа на них, — продолжила я. — И они это знают. Я и так отделена, Этан, — своей силой, родителями, нашими с тобой странными отношениями. Они не принимают меня за свою. — Я взглянула вниз, вытерла потные ладони о бедра. — Они не воспринимали прежде и наверняка не начнут после сегодняшнего вечера. Я больше не человек, но я и не как они. Не полностью. И я полагаю, ты знаешь, как это бывает.
Он отвел взгляд. Мы тихо сидели, глядя куда угодно, только не друг на друга. Время шло. Наверное, прошло несколько минут, прежде чем я снова посмотрела на него и он опять отвел взгляд из–за чувства вины. Вины, предположила я, из–за того, что заставил меня пережить этот опыт, но воспрепятствовал, пусть даже с благими намерениями, завершению превращения в первый раз.
Как бы там ни было, теперь уже ничего не поделаешь. Какими бы ни были его мотивы, дело сделано, и у нас более срочные проблемы.
— Итак, что мы будем теперь делать?
Он взглянул на меня, зеленые глаза тут же расширились. Удивление, наверное, что я не стала продолжать тему и оставила все как есть. А что я могла поделать? Винить его за то, что попытался облегчить превращение? Бранить за грех упущения? Удивляться, почему он так поступил?
— Насчет этого, понятия не имею, — наконец сказал он надменным тоном Мастера вампиров; что бы ни произошло между нами, оно снова дало трещину. — Если дело действительно в твоем незаконченном превращении и теперь процесс завершился, мы разберемся с твоей силой, Оценим ее. Что касается Селины, это, видимо, должен был быть дополнительный бонус к ее игре с Брекенриджами. Начать войну между оборотнями и вампирами, суметь воспользоваться тем фактом, что Страж Дома Кадогана биологически… нестабилен. — Он покачал головой. — Нельзя переоценивать ее способности к дирижированию планами. Эта женщина — мастер манипуляций, сочинитель вампирских драм. Она знает, как поставить сцену, настроить машину Голдберга[32], затем нажать на спуск и позволить нам играть в ее игру. — Он взглянул на меня. — Она будет продолжать это делать. Пока не приведет нас на грань войны с людьми или с оборотнями.
— Пока она здесь, пока мы не сможем избавиться от нее, она будет продолжать, — согласилась я. — А мы не можем от нее избавиться, пока ГС не поймет, кто она такая и что собой представляет.
— Мерит, тебе следует смириться с тем, что, как Гарольд, остальные полностью понимают, кто и что она есть. И принимают это.
Я кивнула и потерла руки.
Этан вздохнул и вернулся в кресло. Он снова уселся, закинув ногу на ногу.
— И почему в этом конкретном сценарии она послала тебя ко мне?
— Прикончить тебя? Чтобы ты или Люк прикончи меня?
— Если бы ты меня убила, я бы исчез со сцены — Мастер убран с ее пути. Ей было бы удобнее, если бы я погиб. Если бы ты оказалась недостаточно сильна, чтобы взять верх надо мной, она вообразила, что, какое бы наказание я ни избрал, оно уберет тебя с ее дороги.
Опять тишина, пока я избегала задать точный вопрос, что он имел в виду под наказанием. Этан нарушил молчание:
— Итак, Страж, каков следующий вопрос?
— Определить ее союзников, — наконец сказала я. — Она должна где–то жить, возможно, имеет финансовые или другие связи, которые привели ее в Чикаго. Надо вычислить, через кого она работает и почему они позволяют ей это делать. — Я взглянула на него. — Кровь? Слава? Положение в новом мировом порядке, который у нее в голове? Или это люди, которые всегда были ее союзниками?
— Ты думаешь о Наварре.
Его интонации были мягкими, непривычно нежными, и он был прав. Мои мысли насчет теперешнего Мастера Наварры были неутешительными, но без доказательств я не собиралась предлагать его Этану на заклание.
— Не знаю.
— Может, нам надо пересмотреть твою должность.
Я взглянула на него:
— Это как?
— Сейчас ты охраняешь Дом изнутри. Патрулируешь окрестности, работаешь со стражниками, изучаешь «Канон». Мы определили тебе роль и обязанности, которые исторически имел Страж. Они были привязаны к замку, физически охраняли его, но также давали советы Мастеру, Второму, капитану гвардии по вопросам, касающимся безопасности, политики, маневров. — Он покачал головой. — Сейчас мир — совсем другое место. Нами управляет орган, расположенный на другом континенте, и мы взаимодействуем с вампирами на расстоянии тысяч миль. Мы не просто защищаем нашу землю, но пытаемся упрочить свое положение в огромном мире. — Он посмотрел на меня. — В свете этого мы расширим твою роль, по крайней мере социально, чтобы включить более обширную часть города. Неясно, что мы получим от этой стратегии. Хотя мы вроде бы предотвратили недавний кризис с Брекенриджами, Николас остается нашей занозой. Его враждебность очевидна, и я не думаю, что можно легко забыть об этой проблеме.
— Так что ты предлагаешь?
— Я полагаю, на улицах ты нам нужна больше, чем на территории Дома. Наша главная опора в обезвреживании мятежных планов Селины — это наша собственная тактика относительно широких масс. — Он встал и направился к двери. — Мне надо поговорить с Люком, и мы определим кое–какие стратегии.
О которых, подумала я, они сообщат мне как–нибудь позже.
— Этан, что мы будем делать с… тем, что я натворила?
— Ты будешь наказана. Этого не избежать. — Он ответил чуть быстрее, чем надо для моего успокоения.
Мой живот свело, но чему удивляться. Заголовок «Вампирша–неофитка нападает на своего Мастера» плохо читается, если за ним не следует: « …впоследствии строго наказана».
— Я знаю, — сказала я. — Как бы там ни было, я сожалею.
—Я сожалею отчасти, — ответил он. — И рад, что мы разобрались с этим. Возможно, это… очистит воздух.
Если он имел в виду, что это очистит воздух между нами, сомневаюсь, но в любом случае я кивнула.
— Меня выгонят из Дома Кадогана?
Чтобы ответить на этот вопрос, ему потребовалось больше времени, размышлений или больше политических оценок, стратегии. Он отсутствующе потер шею, все обдумывая, но затем покачал головой. Не уверена, почувствовала я при этом облегчение или нет.
— Ты останешься в Кадогане. Побудь денек здесь, а завтра вечером возвращайся. Первым делом зайди ко мне. Но мы изменим твои обязанности и твою подготовку — и на этот раз не с Катчером. Тебе нужно тренироваться с вампиром, с кем–то, кто понимает тягу хищника и поможет тебе контролировать твой… назовем это инстинктом хищника.
— С кем?
Он моргнул.
— Со мной, полагаю, — был его ответ, затем дверь открылась и закрылась, и он ушел.
Мгновение я пялилась на закрытую дверь.
— Черт побери, — вот и все, что мне пришло в голову.
Я поняла, кто там, еще до того, как дверь открылась, и до того, как она постучала, — по хлопково– леденцовому аромату ее духов в коридоре.
Она заглянула внутрь, голубые волосы скользнули в щель между дверью и косяком.
— Голова еще кружится?
— Ты не будешь швыряться в меня голубой сияющей чертовщиной?
Она поморщилась и открыла дверь, затем вошла в спальню, обхватив себя руками. Она была одета в пижаму, коротковатую футболку и великоватые хлопчатобумажные брюки, из–под которых выглядывали накрашенные белым лаком кончики пальцев.
— Прости. Я только что вернулась из Шомбурга. На самом деле я собиралась в Кадоган, когда позвонил Люк и сказал, что с тобой плохо.
