— Вот слушай, как надо позвать их пожрать. Повтори! Классно получилось! Видишь, все у твоих ног собрались. Покорми их. Ожиданье псов нельзя обманывать. А то в другой раз не поверив, подведут тебя, понял? — кормили братья псов.
— Теперь команда на охрану отары. Слушай и повтори! Неплохо! Видишь, как побежали? Добавь команду не подпускать никого чужого. Молодец! А вот теперь пошли к костру. Знай, когда собака рычит, она предупреждает: зверь близко. Если скулит, много волков рядом, требуется твоя помощь и ружье. Ну а коли лает, кто-то крупный появился. Зверь, а может человек. Тебя псина зовет для разборки, ей своими силами не справиться.
— Зачем мне вся эта херня? Овцы, собаки, команды? Я что нанялся в пастухи к пахану? Дурней меня не сыскал придурка. Как-то же обходились без меня? Почему я тут должен примориться до старости? Пахан уж совсем плесень, а небось не хочет в горах пахать, в городе приклеился. А меня сюда спихнул, «бабки» ему заколачивать.
— Ну что базаришь дурь! Отец за дом взялся. Там целая бригада вкалывает с утра до ночи. Решил дом кирпичом обложить, перекрыть крышу железом, сменить входные двери на металлические, в окна поставить стеклопакеты, внутри навести полный марафет. Полы постелить паркетные, поставить ванну, туалет, биде, раковины. И забор кирпичный соорудит, чтобы в своем дворе хоть без трусов гуляй, ни одна «мандолина» не осудит и не увидит ни хрена. Конечно, «бабки» уйдут не малые. А дело того стоит. Но кто кроме отца взвалит на себя такое? Я в строительстве и в ремонте полный ноль. Ты и того меньше, — заметил, как Аслан едва приметно кивнул головою.
— Ну, вот куда ты припрешься сейчас? Ни во двор, ни в дом, негде ногу поставить. Везде грязь, пыль, ни прилечь, ни присесть, сам пахан не с добра в гараже ночует.
— А дядьку куда дел? — вспомнил Аслан.
— В больницу устроил. Ему немного лучше стало. Потому согласились врачи.
— Когда думает ремонт закончить?
— Ну, отмочил! Он только начал его. Снаруже хочет пораньше управиться, потому что внутри спешить не стоит. Там и зимой можно спокойно все довести до ума. Конечно, жить там во время ремонта будет хреново. Это точно. Пахан собирается оклеить потолки пластмассовой плиткой, чтоб тебе о них до конца жизни не вспоминать и не педерасить с побелкой. Он хочет капитально все сделать. При мне уже три машины с материалами пришли.
— Как же успеет он разобраться с мастерской и дома? — не понял Аслан.
— Сам не знаю. Говорил, вроде взяли на работу автомеханика. Мужик толковый, в машинах, их ремонте, классно разбирается, и доверить ему можно. Отец с ним раньше много лет работал. Знает. А и ремонт дома сделает, там прораб будет. Мужик дотошный. Тоже из дальней родни.
— Пусть бы и сюда замену сыскал. Совсем я тут измочалился. Он обещал, что я село навещать буду. Да где тут? Даже не помечтать. Скоро лишаи на башке появятся от немытости, сгнию заживо! — пожаловался Аслан.
— Пришлю на день в замену двоих племяшей. А тетка баню тебе истопит. Помоешься и вернешься. Так всегда делали, выручали друг друга. В горах поодиночке тоже не прожить.
— Меня тут обходят. Знать не хотят. Прошел слух по селу, что я отпетый уголовник и в тюрьме полжизни провел. Вот и сторонятся как прокаженного. За все время, что тут кантуюсь, никто не остановился, не поговорил. Все бегом от меня, все мимо…
— Это от тебя зависит. Сам не будь размазней и хамом. Здесь это не признают и не поймут твоих жалоб. Эти люди тут родились. Иных условий не знают. Ты даже с собаками не смог найти общий язык. С людьми гораздо трудней его сыскать. Здесь ни зона, силой не возьмешь, матом никого не удивишь. Оружием они владеют лучше тебя и тюремных авторитетов не признают. Докажи в натуре, что ты мужик не хуже их.
— Зачем?
— Чтобы признали, зауважали бы в тебе человека.
— Мне это по барабану. Кто они есть? — скорчил презрительную гримасу и услышал глухой рык сторожевика. Оглянулся. Пес, не мигая, смотрел в кусты. Там, в сумерках разглядел мелькнувшие тени, почуял запах волчьей стаи, поднявшейся в горы из ущелья. Волки окружали отару, оставив для нее единственный путь — глубокое, темное ущелье с крутыми, обрывистыми боками гор.
Вот и второй сторожевик рычит, клацает зубами. И он приметил волчью стаю. И у него на загривке встала шерсть дыбом.
— Слышь, волки окружают наших овец! — вскочил Мишка.
— Где? Откуда взял волков?
— Собаки подсказывают. Слышишь, рычат, — зарядил парень ружье и, прислушавшись, вглядевшись, пальнул в кусты.
Тут уж и Аслан увидел нескольких волков, рванувших из кустов к уже темному распадку. Звери поняли, что поспешили, и решили дождаться полной темноты, когда люди и овцы успокоятся, а собаки уснут у костра, свернувшись в клубки. Вот тогда, зайдя с подветренной стороны, можно без шума и риска порвать горло паре овец, утащить их в распадок и до самого утра есть мясо, грызть кости, пить кровь и благодарить глухую ночь за черную завесу, первую помощницу в звериной охоте.
Волки уже много раз подходили к этой отаре. Пусть не всегда, но все ж удавалось им порвать овцу и уволочь в распадок. Они помнили, что пастух здесь не умел быстро и долго бегать, а стрелял и того хуже. Человек быстро терял силы, потому что в отличие от других был очень грузным и рыхлым. Его не любили и не слушались даже псы. Он был новичком, чужим в горах и волки это почуяли сразу. Едва загорелась на небе первая звезда, стая снова окружила отару, но уже с другой стороны, где огонь костра не доставал кустов. Но, едва они вышли к отаре, на них набросились псы. Они защищали овец остервенело, клыками и когтями, лапами и мощными ударами грудью. Волки уже много раз встречались с пастушьими псами, но они не были такими рослыми, сильными, их шерсть не была столь густой и длинной. Сквозь нее мудрено достать собачье горло или бок. Сбить такого пса слишком сложно, они вдвое крупнее волков. Раньше стая не сталкивалась с ними. Собаки лежали у костра. А сегодня, что с ними случилось?
Мишка первым понял, что произошло, и на бегу выстрелил вверх. Несколько волков выскочили из драки, убежали, скрывшись под покровом ночи. Но…другие оказались голоднее и решили не уступать псам. Молодая волчица уже схватила за горло огромного кобеля, придавившего ее спиной к земле. Нет, он не собирался разносить зверюгу в клочья, хотел отпугнуть, прогнать навсегда от своей отары, но волчица оказалась коварной и прокусила горло псу. Тот взвизгнул. И тут же рослая, лохматая сука полосонула бок волчицы клыком, распорола и впилась ей в глотку всей пастью. Волчица взвыла в последний раз. Помочь ей было некому. Вторую волчицу уже разорвали в клочья две собачьи суки и теперь облизывая окровавленные морды наблюдали за схваткой кобеля и вожака волчьей стаи. Кобель уже разорвал плечо волка. Тот прокусил псу ухо. Другое не достал, старым стал, сточились, ослабли клыки. Но кобель не отстанет. У него еще много сил. Он будет долго нагонять волчью стаю. Скольких он погубит этой ночью? Конечно, можно резко развернуться и убежать от своры. Но, тогда его разорвут свои волки. Слабому вожаку нет места в стае. Это хорошо помнили и знали все звери.
Вожак стаи был опытным и следил за каждым движением кобеля. Он очень опасался, что тот налетит ураганом, собьет мощной грудью и, распоров бок или пузо, пометит его своей собачьей мочой, оставив на вожаке свое позорное клеймо. Этого волк боялся. Он понемногу отступал, заманивая кобеля подальше от своры, где не только он, а и стая помогла бы разделаться с кобелем. Но две лохматые суки быстро поняли задумку волка и напали на вожака с боков. Тот понял, эти суки не распознали в нем самца. А ведь раньше сколько собак уводил он из села в горы. Там их разносила в клочья волчья стая. А теперь ему придется рассчитаться за все. И он не ошибся.
Где-то далеко-далеко внизу, на самом дне распадка спряталась волчья стая. Скольких она потеряла сегодня? Но ничего! По весне из логов выйдут волчата и вырастут сильными, злыми, коварными. Они отомстят за вожака, слышит морозящий душу волчий вой. Его зовет волчица, обещая любовь. А может, это он сам взвыл напоследок, простился со стаей навсегда.
Мишка прибежал припоздало. Стая сбежала. Свора подошла к костру. Псы легли на короткий отдых.
Аслан с Мишкой пили чай, общались:
