— А чем ты была обязана Сюзане?
— Она очень помогала моей семье в трудное время. Без ее помощи мы не выдержали б. Зато теперь мы в расчете. Никто из нас никому не должен. Я дорогой ценой оплатила эту помощь. Ей свое тоже далось нелегко.
— Не пойму, Роза, зачем украшения мертвой?
— Она велела мне отдать их матери, живой моей тетке. А уж куда их денет — не мое дело. Слышала, что у нее есть дети от первого брака. Но муж не отдал их. Наказал за измену. Она и впрямь мучилась. И всегда помнила сыновей. Вот только общенья не было. Может, теперь все наладится. Ведь прошли годы. А мальчишки так и не видели мать.
— Скажи, а Сюзанка и впрямь встает из гроба или ты всех охмуряла?
— Я никого не дурила. И Сюзана сама появляется, где хочет в любое время, не только ночью. Она всюду и везде. Может, она и сейчас с нами, — услышали обе тихий смех. У Кати мурашки поползли по телу:
— Ну, теперь она отстанет, свое получит и успокоится, — выдохнула баба страх.
— Мне нечего ее опасаться. А вот вам — как сказать, — загадочно глянула Роза на бабу:
— У вас есть две ее цепочки, какие взяли у Яшки в уплату за Сюзанкино проживание. Верните их. Это мой добрый совет. Вот тогда и впрямь спокойно жить будете. А иначе, как знать? Но покойник в вашей квартире будет. Сюзана свое взыщет…
— А за проживание кто отдаст? Гони деньги — верну цепочки, — заупрямилась Катя.
— Себе горе оставляете! Не пойдут они впрок! — предупреждала Роза.
— Пусть ее мать отдаст долг дочери, я ей тут же цепки отдам. Ведь именно из-за Сюзаны больше всего пережито. Она свое с крутых выдавила, а сама рассчитываться не хочет. Я ей не родня и не добрая тетя. Пусть мое вернет поначалу, — стояла баба на своем.
— Мне вас жаль. Больше потеряете! — предупредила Роза, добавив словно мимоходом:
— Вот тогда убедитесь, говорила я правду о Сю-зане или врала о ней…
— Да будет меня покойной пугать. Живых бояться перестала. А тут, не бери «на понял».
— Эти цепочки не только вам горе принесут, но всем, в чьих руках окажутся.
— Не базарь глумное. Отслюнь за нее, я отдам.
— Нет у меня столько. За тетку тоже не могу поручиться.
— Тогда заткнись. Я не касса взаимопомощи! — резко осекла девчонку Катя.
— Лучше скажи, как нынче жить думаешь?
— Переведусь в институт другого города. Закончу, пойду работать, если все получится. Может, Сюзана поможет мне и дальше, — сказала Роза задумчиво.
— А как она сумеет мертвая? Уже хахалей не заклеит.
— Откуда мы знаем. Ее теперешние возможности не наши. Ничего нельзя предугадать, предположить. Хотя, когда тетка получит украшения, может насовсем обо мне забудут, тоже не исключено. Но при жизни Сюзанка любила меня больше всех, изо всей родни. Радовала и баловала. Наверное, за похожесть. Она смотрела на меня, как в зеркало на свое отражение. И все удивлялась, что при всей схожести мы такие разные…
— Роз, а крутых она иль ты угробила?
— Я ничего не знаю. Но на моих руках нет крови, это точно. А что как случалось с рэкетом, сама не знаю. Кто мне скажет? Вон Зинка от меня сбежала! Думаете, она боялась за свое имя? Нет! Она от Сюзанки слиняла. Та ее за каждое глупое слово наказывала. Бывало мне тоже доставалось, когда спорила. Теперь молчу. Убедилась во многом. Вот и недавно моего брата защитила. Шпана на вокзале налетела на него. Втроем решили вломить ни за что. Из куража. Ну и тряхнуть хотели. А тут Сюзана откуда ни возьмись. Так их отделала, что встать не смогли. В разные стороны разметала. Андрюшка, мой брат, сразу все понял и видел Сюзану. С тех пор о ней только шепотом говорит.
— Но тебя она не защитила. Хотя бандюги могли убить.
— Так если бы не этот случай, не отдали бы украшения. Здесь же ушли от уголовного дела и отмылились от зоны, откупились, не иначе.
Девчонка складывала вещи в чемодан, в сумку. Обстоятельно, не спеша паковала каждую вещь. Нет, она не говорила и не напоминала больше о цепочках, но Катя видела, что Роза упрямо их ждет.
Баба посмеялась в душе:
— Эх, дура! Не прошла ты моей закалки! В этой жизни сколько раз пытались обмануть меня люди. И квартирантки! Уходили не заплатив. Потом поумнела, научила жизнь, как нужно держаться за свою копейку. У меня из рук не вырвешь. И пугалки Сюзанкой уже не прошибут. Ей мертвой еще что-то нужно, а живым людям и подавно. Думают, поверю, что украшения Сюзанке потребовались? «Темнуха» все. Загонит их Валька за живые «бабки» и будет дышать дома, почесывая от жира жопу, посмеиваясь над всеми отморозками. Но… Откуда эта Розка узнала про цепочки? Яшки Косого нет в живых. Другие не знали. Чудно! Даже пронюхали, что именно две цепки у меня. Не-ужель Косой трепанулся кому-то? Но когда успел? — удивляется баба, наблюдая за сборами Розы.
Девчонка присела отдохнуть, а в квартиру неожиданно вошел парень. Увидев Катю, поздоровался и попросил:
— Мне поговорить с вами нужно.
— А ты кто будешь? Откуда свалился? О чем говорить с тобой? — смотрела удивленно.
— Я Артур. Из Баксана приехал. Именно к вам. Мать прислала меня, посоветовала поговорить. Да и родня тоже наперла.
— Чего вам надо от меня? — удивилась женщина неподдельно.
— Здесь у вас квартирантка жила, Марина. Она на фельдшера-акушера училась.
— Ну и что с того? Их у меня знаешь, сколько жило, всех и не упомнишь! — слукавила баба. Катя не любила обсуждать своих жильцов с кем бы то ни было. Обрывала соседок сплетниц, старух пересудниц. Никогда, никому, ничего не говорила о своих квартирантках, считая это недостойным и непорядочным занятием.
— Как она тут жила?
— Тебе что за дело? Ты кто? Из легавых?
— Нет-нет! Я сам по себе!
— Отвали отсюда! Ишь, деловой возник! Чего тебе из-под Маринки стребовалось? — прищурилась зло.
— Жениться на ней хочу! — выдохнул Артур.
— А я при чем? — отодвинулась Катя.
— Дошли слухи, будто она на панели была. Правда ли это? — покраснел парень.
Ты что придурок, или «косишь» под него? Жениться собрался по совету родни или мамки? — смеялась Катя.
— Я люблю Марину! Давно люблю!
— Тогда причем тут мы все? Родня, я или твоя мамка! Тебе жить с нею! А была она на панели или нет, я не знаю! Не пастух им. Ходить и следить за ними не нанималась. Безногая совсем. Они мне помогали все. В квартире убирали, готовили, стирали и меня купали. Да еще учились, на практике были в больницах и поликлиниках. Когда тут гулять? Приходили и валились с ног. Кто тебе в уши набздел, тому плюй в рожу! Пусть за своими кекелками смотрят. Иль не случалось у них, что, взяв в семью невестку девушкой, вскоре с хахалем заставали? — спросила жестко.
— Да, всякое было! — согласился парень.
— Им многие завидовали в нашем доме и в городе. Мои девочки всегда следили за собой. Даже мусор вынести не выходили растрепами. Не пугали людей. Конечно, за каждой ухажеры хвостами ходили. Потому как девчатки видные, не то что наши заугольные кикиморы, как вывернется из подворотни, даже алкаши со страху трезвели мигом. На таких только под автоматом заставляют жениться. Вот и гложет зависть, что уже в гроб пришло время ложиться, а она все еще целка. Так и осталась невостребованной и никому ненужной. Таких только ночами выпускать на улицу, где нету фонарей. Им о панели и не помечтать. Туда берут красавиц, какие всем нравятся и днем, и ночью. Таким платят не скупясь, кучеряво. Их не осуждать, ими гордиться надо. Этим девки классные жены, невестки и матери. А кто твою хаял, нехай на собственное рыло
