– Ф-фуу!.. Замучила!.. Прямо убила, насмерть убила!.. Ни с какой стороны подступа нет!.. И так пробовал, и этак!..
– А вблизи она какая: тоже интересная?
– Ого!.. Царица!.. Богиня!.. Вот такой жене я согласился бы подчиняться во всем, решительно во всем!.. Скажет: 'Укради'. Украду! Скажет: 'Убей'. Убью! Лишь бы только пожить с ней, с такой!
Устало смыкает глаза. Сидит, бессильно разметавшись по скамье, как мертвое тело.
Друг, смеясь, глядит на него:
– Идиотина! Какой ты ей документ совал?
– Это так… Ордер на дрова…
– Ха-ха-ха! На какие дрова?
– На березовые…
– Вот дурачина! Зачем же ты ей ордер на березовые дрова совал?
– Растерялся… Не сознавал, что делал, что говорил… Руки трясутся, ноги трясутся, все трясется… Такая красавица!.. Смотрел бы на нее и смотрел!.. До самой бы смерти смотрел!.. И вот кому-нибудь достанется… А кому? Быть может, какому-нибудь негодяю… А тут, когда, кажется, у тебя все данные есть, никак не можешь познакомиться с ней…
Друг, недавно женившийся, поднимается со скамьи, прихорашивается, готовится:
– Значит, теперь можно попытать счастье мне?
– Валяй… Попробуй… Если познакомишься – меня по знакомишь…
– Ладно. Там посмотрим.
Уходит от скамьи. Идет, подтягивается, смотрится на свою тень на земле вместо зеркала. Завидев невдалеке красавицу, отдыхающую на скамье, садится рядом.
Вспоминает, что сегодня взял из комода чистый носовой платок. Достает белоснежный платок из кармана, долго демонстрирует его перед глазами красавицы. Но она – ноль внимания на платок, на него и на что бы то ни было. Тогда он начинает настойчиво сморкаться в хороший платок. Сморкнется и глядит на красавицу. Сморкнется и глядит, вертя в руках интеллигентную вещицу.
Рассуждает вслух:
– Насморк не насморк. Не разберешь что. Какая-нибудь простуда привязалась. А, может быть, это просто так и скоро пройдет…
Красавица сидит, не подает никаких признаков жизни. Тогда он прячет платок и коротко, вкрадчиво заговаривает с ней:
– Вероятно, отдыхаете? Она с презрением.
– А вам какое дело?!
Он, оторопев от ее резкости, тихо:
– Как 'какое дело'? Все-таки интересно…
– А почему я вас не спрашиваю, что вы делаете: отдыхаете или гуляете?
Он радостно вздрагивает:
– Можете спрашивать! Буду счастлив отвечать на все ваши вопросы, на все вопросы! Вот хорошо!
Она молчит.
– Отчего же вы не спрашиваете? Сами обещали спрашивать…
Она в знак протеста топает в землю сразу обеими нога ми и закрывается от него воротником летнего пальто.
Тянется долгая пауза, во время которой он придумывает ряд новых вопросов:
– Должно быть, недавно вышли из дому?
Слышно, как она, вместо ответа, негодующе пырскает носом. Он:
– По всему вероятию, уже скоро пойдете домой?
Она со стоном отчаяния:
– Да, да! Из дому! Домой! Только отвяжитесь, пожалуйста, от меня! Чего пристаете?!
Он некоторое время убито молчит, потом достает часы, глядит на циферблат:
– Знаете, уже который час?
Она отмалчивается.
Он прячет часы. Утомленно вздыхает. Разминает засидевшиеся суставы. Придумывает, что бы еще сказать – не обидное и не глупое.
– И не боитесь одни бульваром ходить?.. Вы женщина и вам надо бы остерегаться… Особенно этими боковыми малолюдными аллеями… Сюда все-таки разная публика ходит… Хорошо еще, что вам повстречался тут такой человек, как я, который может представить о себе любые рекомендации, от лиц партийных, беспартийных, от красных, белых, от каких хотите… А другой подошел бы к вам и совсем иначе запел…
Красавица вскакивает, стоит. Набирает полную грудь воз духа. Думает, решает, что делать. Он тоже встает.
– Нагулялись? Конечно, уже такой час, что пора и домой.Кстати, я могу вас проводить. А то я видел, как тут одна подозрительная личность уже привязывалась к вам…
Красавица надменно бросает слова через плечо, точно плюется в его сторону:
– Не нуждаюсь я ни в каких провожатых! Сидите себе! Сама дорогу найду!
Сделав от него шаг, она останавливается, поднимает лицо, проясняется, бодро улыбается вдаль:
– А вот и мой муж идет. Наконец-то!
Делает мужу зовущее движение рукой, как бы говоря: 'Скорей, скорей'!
При слове 'муж' недавно женившийся прячет между плеч голову, отлетает мячом по воздуху сперва в одну сторону, потом в другую, точно заяц, путающий следы, затем по прямой линии мчится к своему другу, делает ему еще издали сигналы опасности, и оба они исчезают.
Сразу разлетаются кто куда и все другие мужчины, чьи бледные от волнения лица все время мелькали в зеленых кустах.
Красавица, вздохнув свободно, успокоенная, довольная, воз вращается на свою скамью. На ее гордом лице играет улыбка победительницы…
XIX
– Конечно, этого никто не будет отрицать, вам, женщинам, трудно с нами, с мужчинами! – тотчас же говорит ей Шибалин, смело усевшись с ней рядом, точно хороший ее знакомый. – Но согласитесь, гражданка, что и нам с вами, с женщинами, тоже не легко!
И Шибалин хорошо, вдумчиво улыбается ей, приветливо глядит на нее.
Красавица в ужасе отскакивает от него. Сидя на другом конце скамьи, вздергивает руками, ногами, головой, спиной, животом:
– Еще один!!! Уже который???
Потом умоляюще к Шибалину:
– Гражданин, оставьте хотя вы меня в покое! Дайте мне хотя несколько минут посидеть спокойно на воздухе!
Шибалин с благородством в голосе и лице:
– Гражданка! Пожалуйста! Сидите тут, сколько хотите! Я ваш защитник! Если это, конечно, понадобится…
Красавица, едва не плача:
– В том-то и дело, что я не нуждаюсь ни в каких защитниках! В том-то и ужас, пока я тут гуляю, какие-то люди все время предлагают мне свою защиту! Я сейчас выдержала атаку сразу со стороны четырех! Только думала передохнуть, а тут – являетесь вы…
Шибалин торжественно:
– Гражданка! Я все видел – и тех четырех! Даже больше, чем четырех! Но смешивать меня с ними ни в каком случае нельзя! У них своя цель. ,У меня своя! В этом отношении я нисколько не похож на них! Я
