просто изумительный конь, а у некоего лорда самый уютный замок… пусть даже все это так и есть, но ваш муж обязательно обидится…
– Лоенгрин не обидится!
Ортруда сказала сожалеюще:
– Просто не покажет вам свою обиду, а это не одно и то же. Но вы же в самом деле не хотите его обижать?
Эльза сказала горячо:
– Не хочу!
– Тогда слушайте дальше…
Глава 2
Во дворе рыцари довольно обсуждают приемы владения мечом, что показал им молодой герцог, некоторые трюки просто ошеломили простотой и доступностью, то один, то другой энтузиаст поединков восклицал, что это ж так понятно, почему никто раньше, теперь нужно только заучить все движения, чтоб двигаться еще на скорости и в нужных связках, а сэр Перигейл, наслушавшись, догнал Лоенгрина на входе в замок и пошел рядом.
Лоенгрин увидел на лице начальника охраны замка озабоченное выражение, спросил тихо:
– Сэр Перигейл?
Тот оглянулся и спросил почти шепотом:
– Что, барон Норриг в самом деле такой великий воин, что едва не победил вас?
Лоенгрин тоже покосился по сторонам, понизил голос:
– Я пощадил его самолюбие. Зрителей было слишком, потому я сделал вид, что ошеломлен его натиском и едва-едва держусь.
Они пошли через холл, Лоенгрин видел, как Перигейл потемнел лицом, потом сказал глухо:
– Это была ошибка, ваша светлость.
Лоенгрин изумился:
– Почему? Это же была не какая-то серьезная схватка, а так… проба сил. Я проявил человеколюбие! Нехорошо сразу повергать барона на землю… как легко было сделать…
Перигейл покачал головой.
– Ошибка. Непростительная ошибка.
– В чем?
Перигейл вздохнул, покачал головой.
– Теперь многие решат, что вы не так уж и хороши в схватке. Появятся еще желающие…
– А Тельрамунд? – напомнил Лоенгрин.
Перигейл буркнул хмуро:
– Человек всегда находит для себя оправдание. Стоит Тельрамунду обронить где-то, что его перед боем чем-то опоили… да-да, поверят даже те, кто присутствовал при вашей с ним схватке! Мир так устроен, что все мы… прости Господи!.. всегда охотнее верим плохому о ком угодно, чем хорошему. Потому, ваша светлость, вы всегда должны жить и драться в полную силу.
Лоенгрин развел руками.
– Я всегда полагал, что силу дозировать нужно особенно тщательно.
– Это где вас такому учили?
– Ну… далеко отсюда.
– Заметно, – ответил Перигейл саркастически. – В царстве любви и добра?
– Ну… близко к нему.
Перигейл громыхнул:
– А сейчас вы на земле, которую не только священники называют грешной! Потому никто не должен сомневаться в вашей силе. Лучше пусть опасаются, как вы говорите, чрезмерного применения, чем… гм… недоприменения.
Он остановился, навстречу по лестнице величественно спускается леди Ортруда, свеженькая и сияющая хищной красотой, на лице победная улыбка.
– Ваша светлость, – сказал Перигейл и поклонился, – мне нужно срочно посмотреть… как там уложили новую партию арбалетов.
Он развернулся и быстро направился через холл обратно к выходу. Лоенгрин повернулся к леди Ортруде, она подала ему руку, и он вынужденно принял ее и повел вниз, а она сходила медленно и царственно, ее вроде бы затянутая корсетом грудь волнующе покачивается, и у него в воображении обе эти чаши сразу очутились в его ладонях, он едва не споткнулся, старательно очищая мозг от стыдных и недостойных картин.
Леди Ортруда с каждым шагом придвигалась ближе, в зале пусто, она потупила глаза, но щеки раскраснелись, а губы повлажнели и слегка раздвинулись.
– Я ваша заложница, – напомнила она тихо, – и полностью в вашей власти, мой господин.
Лоенгрин покачал головой.
– Я же сказал, в этом нет необходимости. Отдохните у нас, а затем отправляйтесь домой.
Она воскликнула:
– Как можно! Я хочу, чтобы вы нас ни в чем не подозревали!
– Я не подозреваю, – заверил он. – Этот ваш приезд развеял бы любые сомнения, если бы они даже и были.
– Но все-таки, – сказала она нерешительно, – если я вот так сразу уеду, вы можете снова подумать… нет, я не хочу этого! Или вы не подумаете, но госпожа Эльза может…
Он перебил:
– Эльза настолько чистый и нежный ангел, что темные мысли она просто не принимает.
Ортруда слегка прикусила губу.
– Однако… Хорошо, если так. Я уеду, но, с вашего позволения, погощу у вас день-другой и постараюсь как-то уверить вас, что мы не собираемся мстить или попытаться что-то изменить. Что произошло, то произошло, нужно жить с этим.
Он вздохнул с облегчением.
– Золотые слова.
Она чарующе улыбнулась.
– И еще я должна, просто обязана, пообщаться с милой Эльзой! Она так чиста и непосредственна, что может обжечься на таких вещах, которые мы, женщины, обходим просто и умело.
Он в сомнении наклонил голову.
– Я не против. Но такие вопросы… решает сама Эльза.
Ортруда всплеснула руками.
– Разумеется! У женщины должен быть свой уголок и своя маленькая норка.
Они давно сошли с лестницы, Лоенгрин чувствовал нарастающую неловкость, стоять вот так в зале и не знать, как себя вести, потому что извиниться и уйти не дает, успевая остановить либо чарующей улыбкой, либо движением руки, а сейчас взглянула ему в глаза, и он ощутил сладкие мурашки по всему телу.
Стараясь смотреть ей в глаза или хотя бы не опускать взгляд ниже ее роскошных полных губ, спелых и провоцирующих, он произнес вопросительно:
– Леди Ортруда?
Она сделала крохотный шажок, подойдя вплотную, как вообще-то женщина не должна приближаться к мужчине, взглянула снизу вверх, выглядит высокой только на расстоянии, а вот так рядом настолько ниже, что ей приходится закидывать голову, чтобы смотреть ему в лицо, а его взгляд сам по себе упорно соскальзывает на пышную грудь, что настолько старается выбраться из тесного выреза платья, что уже показались края алых кончиков, ярких, как поспевшая малина.
– Лорд Лоенгрин, – произнесла она таким нежным голосом, что у него кровь начала разогреваться до кипения, – и все равно я ваша пленница… и в полной вашей власти!.. Вы можете делать со мной все, что захотите…
Он ответил с достоинством:
– Леди Ортруда, что вы говорите! Разве я могу повести себя неподобающим образом? Это
