слуги и оруженосцы снуют деловитые, как муравьи, кухня работает в полную силу, пахнет жареным мясом, свежим хлебом и сдобными булочками.
Его приняли в замке как своего, пусть не главного вожака похода, но все же одного из, что Гая вполне устраивало.
У него взяли коня, заверив, что позаботятся, а самого провели в покои графа. Тот появился буквально через несколько минут, повеселевший, живой, даже помолодевший, бодро потер ладони.
— Сэр Гай? Рад вас видеть. Присядьте, сейчас промочим горло, а затем продумаем, как начнем очистку леса.
Гай послушно опустился в кресло, учтиво не сводя с графа взгляда, исполненного почтительности.
Слуга появился тотчас же, на этот раз сразу с подносом в руках, расставил чаши почти так же ловко, как в прошлый раз сделала леди Вильгельмина, кувшин опустил точно посреди столешницы, поклонился и растворился через дверь.
— К сожалению, — сказал граф, — лес чересчур дик. Да и разбойники, как мне кажется, нарочито добавляют завалов. Там такие непролазные чащи…
— Я видел очень хорошую дорогу, — обронил Гай осторожно.
Граф кивнул.
— Именно ее разбойники и не загораживают… до поры до времени, чтобы торговцы и прочий люд совсем не перестали ездить. Но если вдруг по ней двигается не один-два путника, а несколько повозок, эти мерзавцы тут же валят впереди подготовленное дерево, сволочи…
— Надо послать вперед людей, — сказал Гай.
Граф усмехнулся.
— Уже. По обе стороны дороги. А по ней пойдет конный отряд.
Дверь приоткрылась, Гай едва не выронил кубок, леди Вильгельмина еще блистательнее, чем в прошлый раз, сказала довольно:
— Ах вот вы все где?.. Папа, я по тебе соскучилась.
Граф сказал с неловкостью:
— Дорогая, мы обсуждаем военные вопросы…
Она мило надула губки.
— Тебе кажется, это секрет, когда по твоему слову собралось почти сто человек? Все только и говорят, что будут делать.
Она присела на свободный стул, красивая и гордая, как молодой лебедь, Гая абсолютно игнорировала, словно его вообще не существует на свете, граф вздохнул, по нему видно, что не умеет обращаться со внезапно повзрослевшей при королевском дворе дочерью, а Гай кашлянул деликатно и с вопросом в глазах посмотрел на графа.
— Тогда надо выступать. Побыстрее.
— Чего-то побаиваетесь?
— Да, — ответил Гай.
— Чего?
— Вдруг среди прислуги найдется информатор?
Граф взглянул с улыбкой.
— Представьте себе, я это учел.
— И…
— Никто не смеет отлучиться из замка до нашего отъезда. По крайней мере, пока не скроемся из виду.
Гай перевел дыхание.
— Вы мудрый человек, граф.
— Просто предусмотрительный, — скромно ответил граф.
Вильгельмина сказала победно:
— Мой отец — лучший! Во всей Англии.
Гай ответил учтиво:
— Как и вы, безусловно, самая красивая.
Она сказала насмешливо:
— О, вы еще не видели мою младшую сестру!.. Только она чуточку помешана на этой, как ее, справедливости для всех. Говорит, что мир полон греха, и хочет уйти в монастырь, но отец пообещал пороть до тех пор, пока не выбьет эту дурь.
— Отец ваш слишком строг, — пробормотал Гай, — хотя, конечно, мир полон греха, но мы его очистим.
Она посмотрела на него с насмешкой в прекрасных глазах.
— Сэр Гай, вы рассуждаете, как моя сестрица. Она тоже как начнет о справедливости, так все мухи в комнате дохнут. Представляете, так и сыплются с потолка!.. Почему справедливость всегда так скучна?
Он буркнул:
— Думаю, ваша сестра весьма достойный человек.
Она сказала голосом, полным сарказма:
— Точно! Вы с нею два сапога пара! При случае я представлю вас.
— Спасибо, леди Вильгельмина, — ответил он галантно. — Жду не дождусь.
— Как вы любезны, — произнесла она холодно. — Папа, что-то я заскучала в таком изысканном обществе… Пойду я в свой сад!
Граф с вымученной улыбкой посмотрел, как она захлопнула за собой дверь, вздохнул.
— Похоже, и вы не очень-то умеете ладить с женщинами? Почему они уверены, что мы должны говорить о них и только о них?
— Никогда этого не мог понять, — согласился Гай. Он допил вино, отодвинул пустую чашу и поднялся. — Выступаем?
Кони графа и Гая шли галопом до леса, там пришлось перейти на рысь, дорога достаточно широкая, но дергается из стороны в сторону, словно изломанная рукой великана, навстречу хищно бросаются низкие и очень толстые ветви.
Уже в глубине, когда Гай начал беспокоиться, но не показывал виду, навстречу попались двое крестьян с охапками хвороста, оба поклонились господам, а когда Гай наклонился к ним, один прошептал:
— Прямо до ручья, но не переходите, а вверх по течению.
Второй добавил негромко:
— С полмили будет… Только уж не промахнитесь, ваша милость. Иначе нам вообще лучше сразу в петлю…
— Все сделаем, — пообещал Гай. — Все, идите. Я вас не видел.
Граф с презрением наблюдал, как шериф общается с простолюдинами, конь его тоже дергал ушами и пофыркивал, косил крупным коричневым глазом.
— До ручья, — повторил Гай графу. — А оттуда вверх по течению.
— На конях?
— Вряд ли.
— Жаль…
— А как мне жаль, — пробормотал Гай. — Ладно, прогуляемся и по чаще. Зато сотворим богоугодное дело…
Граф спросил иронически:
— Отправив в ад десятка два христиан?
— Защитив сотни две мирных крестьян, — ответил Гай и перекрестился. — Защищая одного мирного человека, можно пролить кровь тысячи!
Граф удивленно покрутил головой.
— Ого! Кто это такой мудрый вам такое сказал?
