– Сэр калика, – попросил Томас смущенно, – не упоминай про схватку с пауками, ладно? Дома смеяться будут. Не поймут, дурни.
От Мерефы до побережья Черного моря оставалось верст сорок. Выехали с утра, и даже с коротким отдыхом в жаркий полдень Олег надеялся к вечеру достичь моря. При удаче на следующее утро могли уже плыть по волнам, погрузившись на какой-нибудь корабль – их тысячи у побережья, не рискующих удаляться далеко от земли. Так вдоль берега и добрались бы за несколько дней до Константинополя, где их пути с благородным сэром рыцарем разойдутся. Он пойдет по северо-западной дороге, которая через Сербию, Хорватию, Германские государства и королевства франков приведет в конце концов в его Британию, а его, калики Олега, путь лежит на север через опасные земли конных орд печенегов, половцев и других степных народов…
Томас ехал по-прежнему в полном доспехе, даже шлем не снял – терпел жару, парился, хотя на десятки верст ни души, иной раз – ни кустика, лишь низкорослая трава, где зайцу не схорониться. Деревни встречались редко, да и те Томас и Олег проезжали с гордо задранными носами: мерефяне снабдили едой и деньгами на год вперед. При малейшем воспоминании о Мерефе лицо рыцаря омрачалось. Олег, жалея друга, спешно начинал рассказывать житейские случаи, забавные происшествия из жизни царей и героев. Знал удивительно много, Томас помимо воли заслушивался.
Однажды дорога привела к большому городу, куда стекались нескончаемые толпы паломников. В самом центре города возвышался величественный храм. Город нарос вокруг храма, как понял Томас, сейчас вокруг храма шумели караван-сараи, тысячи и тысячи паломников по трое-четверо в ряд двигались нескончаемой цепью, чтобы поклониться Вечному Огню.
Томас сказал уважительно:
– Видать, этот огонь в самом деле очищает…
– Хрен он очищает, – ответил Олег сердито. – Поехали, поехали дальше!
– Погоди, дай взглянуть, – сказал Томас.
– Нечего, – сказал Олег торопливо. Он отворачивал рожу, словно этот огонь жег ему глаза. – Мы ж торопимся!
Томас кивнул:
– Мне, правоверному христианину, твои слова – мед по сердцу. Возможно, ты не совсем еще пропащий. Тебя еще можно затащить в лоно церкви… на хорошей цепи, понятно. А там наложить для спасения твоей мерзкой души пустяковое покаяние на каких-нибудь пару тысяч лет, но все же с чего так уверен, что языческий огонь не очищает? Господь по своей непонятной милости может допустить…
Олег опускал голову, отворачивался, отводил глаза, словно дьявол от святого распятия. Голос его прозвучал изломанно, полный непонятной вины, даже покаяния:
– А если какой-нибудь растяпа, начинающий волхв-неумеха, зажег этот огонь, а погасить не сумел?.. Вот и горит… напоминание о его дури. А народ… что народ? Народ везде народ.
Томас усомнился:
– Что, мог быть такой растяпа? Это ж не растяпа, а вообще, не знаю даже…
– Он мог нечаянно! – огрызнулся Олег.
Томас сжал кулак в бронированной рукавице.
– Я бы за такие неумехости!
Олег тяжело вздохнул. Томас высокомерно огляделся. Огромный город, что за столетия вырос вокруг чудо-огня, шумит, кипит, людское море колышется яркое, цветное, горластое, жизнерадостное. Хоть и неверные, но все же люди, а даже среди противников не хочется видеть одних идиотов, ибо тогда и сам…
– Правда, тогда был лес, – вдруг сказал Олег с непонятной тоской. – Дремучий лес. Везде болота, неба не видать, ядовитые испарения… Эх, поехали быстрее!
В полдень, когда знойное солнце пригибало их к земле, Олег, обливаясь потом, молча указал на два одиноких дуба, что росли на краю небольшого ручья. Как водится на просторе, деревья взматерели без помех, пошли вширь, под их могучими ветвями мог бы укрыться от солнца или дождя крупный воинский отряд или караван с верблюдами, ослами и товарами. Конь Томаса, давно глядевший на Олега с надеждой, с готовностью повернул раньше, чем рыцарь тронул поводья.
До дубов осталось не больше сотни шагов, когда из-за бугра от ручья на четвереньках взбежала странная фигурка в лохмотьях. Упала, дико визжа, поднялась на задние ноги, сделала два ковыляющих шага и снова упала – уже под самым деревом.
Следом выметнулся огромный зверь. Настолько огромный, что Томас не сразу узнал медведя. Тот бежал не спеша, на лапах и брюхе шерсть слиплась, словно медведь только что ловил в ручье рыбу, в огромной пасти белели острые зубы. Странное существо оказалось девушкой с грязными растрепанными волосами. Она прижалась спиной к стволу, смотрела с ужасом на бегущего к ней зверя.
– Пречистая Дева! – воскликнул Томас.
Он опустил забрало, конь под ним привычно ринулся в галоп. Медведь взревел, и конь, хоть и штурмовал вместе с рыцарем башню Давида, задрожал и пошел по широкой дуге, обходя дикого зверя.
Томас выругался, швырнул копье на землю, выхватил меч и спрыгнул с седла. Конь тут же попытался ускакать, Олег погнался следом, с трудом перехватил испуганное животное. Томас с обнаженным мечом бросился к медведю, тот зачем-то встал перед истошно вопящей девушкой во весь исполинский рост на задние лапы, раскинул, будто в восторге, лапы.
Видя, что не успевает, Томас заорал, изо всех сил швырнул меч, впервые в жизни используя его как дротик. Меч пролетел по воздуху, вращаясь, ударил медведя плашмя по спине. Медведь уже схватил было жертву, тяжелый меч ударил неожиданно, зверь отшатнулся. Девушка с воплем отпрянула, ее голые плечи оросились кровью от медвежьих когтей.
Медведь быстро развернулся к обидчику. Это был не молодой медведь, не знавший собак и людей, явно уже встречался с охотниками, знал острую боль от летящих стрел и острых копий, и хотя взревел страшно, сотрясая воздух и землю, однако не бросился в слепой ярости – оглядел врага налитыми кровью глазами,
