Она посмотрела на него в удивлении, как если бы лошадь вдруг начала рассуждать о мудрости.
– А ты рухнул с какого дуба? Все мужчины боятся умных женщин!.. А сильных – тем более.
– Я не боюсь, – буркнул он.
– Правда?
– Правда. Они мне вообще не встречались.
Она опустила подбородок на стиснутые кулачки. Глаза ее с таким изумлением обшаривали его лицо, что он ощутил неловкость.
– Ладно, – произнесла она после паузы, – ты довольно ловко ускользнул от вопроса.
– Какого?
– У тебя что-то с памятью? Я спросила, зачем ты уничтожаешь источники магии! Можно бы разом накормить этих несчастных, выстроить… нет, мановением руки создать им жилища.
Он буркнул:
– Ну, положим, подземный ручеек слишком мал, чтобы накормить хотя бы большое село, тем более – город. Да еще создать им жилища!
– Не увиливай, – уличила она. – Ты скажи!
Он зевнул, потянулся.
– Это слишком долгий разговор. Слишком. А сегодня день был тяжелым. Давай лучше спать. Ты уверена, что не хочешь ко мне?
Она фыркнула.
– Ни за какие пряники!
– Хорошо, – ответил он с улыбкой. – Тогда марш в постель и спи. Носом к стенке.
Она сделала вид, что раздумывает и колеблется, хотя внутри все от радости скачет и ходит на ушах, настало ее время, сейчас они как раз на том поле, где растет ее трава, где она умеет и рвать, и щипать, и косить, сказала медленно и размышляюще:
– Нет, так не совсем правильно…
– Что?
– Ты среди нас двоих, – сказала она с прежним колебанием в голосе, – ведущий… Значит, тебе и спать на кровати.
– А ты?
– Я тут, – заверила она, – никуда не уйду. В этой же комнате! Только на другом конце.
Он поморщился, комнатка тесная, любой другой конец – это на расстоянии вытянутой руки от кровати. Ночью встанет, обязательно наступит на нее в потемках.
– А если ночью придет это нечто? – поинтересовался он хмуро и без тени иронии.
Она ответила храбро:
– Я завизжу, ты проснешься! И убьешь.
Он снова поморщился.
– Ну вот сразу «убьешь»… Какая ты кровожадная. Это потому, что мелкая? Крупные люди всегда добрее. Ладно, спи на полу, если так хочешь.
Она умолкла, обиженная и даже оскорбленная до глубины души. Снова он повел себя неправильно. Должен был долго отказываться, предлагать кровать ей, а он, дескать, ляжет на полу, он мужчина, обязан уступать слабой женщине… ну пусть не слабой, если она так возражает, то красивой, даже прекрасной, и грудь у нее в порядке… нет, про это не надо, слишком явно, в общем, должны долго уступать друг другу и настаивать, даже горячиться, потом ее озарит внезапное решение, и она скажет деловито, что в таком случае ладно уж, лягут вместе, кровать достаточно широкая, чтобы спать, не прикасаясь друг к другу.
Олег начал раздеваться, она поспешно отвернулась. Потом под ним заскрипела и застонала кровать, Барвинок медленно повернула голову. Он уже повернулся к ней спиной, широкой, как дверь, в могучих мышцах, узким клином уходящей к пояснице, закрытой одеялом.
Она задохнулась от возмущения, когда он с великим облегчением вздохнул и укрылся одеялом. Ничего у тебя не выйдет, сказала она мстительно. Надеешься, что ночной холод заставит меня подползти к тебе, прижаться? Ты обнимешь меня крепче, якобы согреть, прижмешь, а там наше животное начало возьмет верх над разумом…
Грубый ты и примитивный, мелькнула мысль. Ничего не понимаешь… Мужчины все грубые. Может быть, отчасти за это женщины их и любят? Что у них есть то, чего недостает самим женщинам: тонким, нежным, деликатным, чувствительным, благородным, отзывчивым, ласковым…
Она медленно и красиво сняла через голову рубаху, неужели этот чурбан не догадается сделать вид, что забыл что-то спросить важное, и не повернется, сейчас самое время, рубашка у нее на лице, что-то застряло, ах да, забыла расстегнуть пуговицу, в этой позе с поднятыми руками она выглядит особенно мило и беззащитно, мог бы все увидеть и повосхищаться, а то и оценить, пень бесчувственный.
Рука Олега поднялась, Барвинок затаила дыхание, сейчас он повернется, посмотрит, сделает вид, что ничего особенного, можно разговаривать, а сам будет пожирать ее глазами…
Пальцы волхва дрогнули, он со скрежетом поскреб затылок, довольно хрюкнул и снова убрал руку, скотина.
Ладно, проползло в засыпающем мозгу, подождем, как ты будешь вести себя ночью….
Глава 8
Проснулась она, чувствуя себя посвежевшей, открыла глаза, взгляд уперся в стену прямо перед носом. Начала поворачиваться и поняла, что спала, заботливо укрытая подоткнутым со всех сторон одеялом, на кровати.
Олег на той стороне комнаты смотрит в единственное окошко, руки его сами по себе затягивают веревку на горлышке уже собранного дорожного мешка.
Барвинок воскликнула возмущенно:
– Ты меня обманул!
Он обернулся, смерил ее оценивающим взглядом.
– О чем ты?
– Ты перенес меня беззащитную и сонную к себе в постель! И что?
Он ответил хладнокровно:
– А ничего.
– Где спал ты?
Он поморщился.
– Это не важно. Важнее то, что сейчас ухожу. Считай, что я тебе сказал «до свидания», когда ты спала.
Она ахнула, проследив за его взглядом и обнаружив, что сидит с опущенным до пояса одеялом. Жар прилил к лицу, он подняла одеяло до подбородка, хотелось закрыться вообще с головой, но такое слишком, она же храбрая и самостоятельная женщина, сумела переломить себя и в свою очередь уставилась на него с суровым возмущением.
– Как… как ты мне это сказал?
– Издали, – ответил он. – Я осторожный. Чтоб не укусила спросонья.
– Гад!
Он хмыкнул и повернулся к выходу.
– Будь здорова, красотка.
Дверь за ним закрылась, Барвинок перевела дыхание и несколько мгновений сидела неподвижно, сотрясаемая только бешено стучащим сердцем.
Первое, она заснула моментально, а он перенес ее на свою постель. А не спорил насчет кому где спать, потому что видел, как она измучена, хоть и храбрится. Заранее все просчитал и не тратил усилий на бесполезные споры, на которые она так рассчитывала.
Второе: он не воспользовался ее беспомощным состоянием, что должно бы радовать, но почему-то не радует. Сейчас даже трудно сказать, почему нет радости, ведь наверняка помучился соблазнами, у нее очень хорошее тело, она знает, а мышцы покрыты нежным женским жирком. Тонким, но достаточным, чтобы выглядеть очень соблазнительно.
Третье… она не могла с ходу сказать, что именно третье, хотя наверняка есть и четвертое, и пятое, у
