вот тогда любишь и людей, и человечество. А когда вернешься в город… повбывав бы!
– Ты злой, – сказала она в очередной раз и сама поймала себя на повторе, надо бы уже лягать другими словами, хотя все равно лягать и бодать, мужчин нужно держать в тонусе, да и чтоб привыкали, что это вообще-то норма общения с женщиной. – Как ты таким стал?
– Когда нет выбора, – пробормотал он, – именно тогда и приходит самое правильное решение…
Кони идут мелкой рысью, мимо проплыла роща, показался густой и очень высокий кустарник. Волхв прислушался, его рука медленно поднялась к плечу, неспешно достал лук.
Такими же замедленными движениями набросил на рог петлю тетивы, уперев в луку седла, взял стрелу.
Не успела она глазом моргнуть, как он вскинул лук, моментально натянул тетиву. Сухой щелчок показался чересчур громким, стрела исчезла, волхв тут же выхватил вторую, послал ее в кусты, затем третью, четвертую, пятую…
В зелени раздался дикий рев, у Барвинок от ужаса задрожали колени, что-то упало, ломая ветки, затем еще, а спустя мгновение оттуда поднялся во весь громадный рост великан, широкий и с дубиной из корня цельного дерева.
Он тяжело шагнул в их сторону.
Олег проворчал:
– Ну и ладно…
Две стрелы сорвались одна за другой с тетивы, как темные молнии. Великан вздрогнул, одна стрела пробила горло, вторая вонзилась в глаз. Кони дрожали и пятились, Барвинок едва удерживала свою лошадку, Олег вообще управляет только ногами, лук наготове, дышит учащенно, ноздри раздуваются, как у зверя.
– Все, – сказал он коротко и, сняв тетиву, сунул лук обратно в тулу. – Это был последний.
Барвинок пролепетала:
– Были… еще?
Он кивнул.
– В кустах еще двое. Нехорошо.
Она вскрикнула:
– Откуда ты знаешь?
– Запах, – буркнул он. – Ветер в нашу сторону. Такой смрад несло, что уже и не знаю, как ты не почуяла. Или ты вообще запахи… не ловишь?
Она прокричала оскорбленно:
– Я все ловлю!.. Но я не слышала никакого запаха! Я с тобой разговаривала, это отобьет любые запахи! А как ты их… через зелень?
Она заставила упирающуюся лошадку приблизиться к кустам, та храпела, дико вращала глазами и упрямилась, наконец Барвинок приподнялась на стременах и рассмотрела среди обломанных веток два грузных мускулистых тела. Эти истыканы стрелами чаще, три в одном, четыре в другом. Барвинок снова поразилась, с какой мощью они вонзались в тела. По самое оперение, словно великаны не из тугого мяса и костей, а из снега, что ли.
Олег не стал дожидаться, пустил коня мимо и дальше, угрюмый и молчаливый. Она догнала, некоторое время ехала рядом, поглядывала искоса. Сейчас должен не выдержать и, раз уж ни о чем не расспрашивает и не восторгается, сам начинать скромно бахвалиться, как он их всех, однако волхв помалкивал, она наконец ощутила, что он в самом деле уже не думает о них, странный человек, другому бы на всю жизнь хватило хвастать и ходить в героях.
– О чем думаешь? – спросил она.
Он буркнул:
– Плохо это.
– Великаны?
Он покачал головой.
– Не сами великаны.
– А что?
– В кустах, – ответил он. Она продолжала смотреть с вопросом в глазах, он поморщился: – Кто видел великанов в кустах? Они никогда не прячутся.
Она подумала, кивнула.
– Я тоже о таком не слышала. И что? А эти спрятались.
– Им велели, – пояснил он.
Она посмотрела широко распахнутыми глазами.
– Зачем?
Он досадливо поморщился.
– Потому что в открытом бою, – сказал он раздраженно, – у них не было бы против меня шансов! Не понятно?
Она сказала саркастически:
– Ах-ах, какой ты… Прости, это из меня все еще дрожь выходит. Мы на конях, могли бы ускакать! Подумать только, проехали бы совсем рядом… Им было бы достаточно руку протянуть. Или дубиной… У тебя нос, как у собаки!
Он пробормотал:
– По форме?
Она спросила радостно и недоверчиво:
– Это что было? Ты пошутил?
Он посмотрел с удивлением:
– А что, получилось?
Она покачала головой:
– А ты сам еще не понял?
– Нет.
– Тогда, наверное, это не юмор. Хотя вообще-то шуточки чаще именно так получаются. Нечаянно. Может быть, и юмор. Хотя какой-то не такой…
– Почему? – удивился он. – Я понимаю, могло получиться или не получиться. А что еще?
Она пожала плечами.
– Ну, многое еще… Ты мне лучше про великанов расскажи. Сами великаны тебя не пугают, вижу. А что в засаде спрятались, значит, им велел кто-то, кого даже великаны слушаются.
Он кивнул.
– Женщина, а что-то понимаешь. Даже бить не пришлось. Думаю, та сволочь уже знает о моем приближении. И догадывается, что я у него спрошу.
Она зябко передернула плечами.
– Знаешь, что он о тебе знает… и все-таки едешь?
– А как иначе?
Она снова передернула плечами.
– Сумасшедший. Все мужчины немножко сумасшедшие. А ты… множко!
Кони на удивление идут так хорошо, что Барвинок начала присматриваться к волхву, не подгоняет ли магией, но тот ни разу не коснулся амулетов, смотрит только вперед, лицо высечено из камня, даже не морщится от встречного ветра, а вот ей сразу влетела в раскрытый рот крупная мошка, хорошо, хоть не жук, и то чуть не задохнулась, кашляла долго и отплевывалась, а потом дважды ударили в лоб не то стрекозы, не то бабочки, точно синяки останутся, ужас, нужно чем-то замазать, чтобы этот каменномордый гад не скалил зубы…
С галопа на рысь кони перешли, как ей показалось, сами, а потом и вовсе побрели шагом, к ним медленно приближается роща из десятка деревьев, где вокруг могучих дубов рассыпались кокетливые березки, тонкие и белокожие.
Волхв хмурился и смотрел с недоверием, ей тоже показалось нечто не так, все-таки березняк и дубровник обычно держатся друг от друга поодаль, но коням все равно, остановились и начали задирать
