улыбнулась.
— Превосходно выглядишь.
— Правда? — Он нервно вертел в руках пояс, расшитый золотом. — Тебе не кажется, что…
— Нет, все прекрасно. Перестань волноваться.
— А разве заметно? — Наконец-то и он улыбнулся ей. — Мне больше чем когда-либо хочется доставить удовольствие именно этой публике.
— Так и будет. У тебя всегда так бывает.
— Мне не слишком нравится идея усиления звука с помощью чар.
— В такой большой толпе твой голос должны услышать все. Считай чары неизбежностью.
— Полагаю, ты права.
— Конечно. Не беспокойся. — Она обняла его. Подошедший костюмер с бархатным плащом певца предусмотрительно откашлялся. Руканис извинился и отошел в сторону, чтобы завершить свой сценический образ.
— Тан?
Таналвах повернулась и увидела Серру, одетую весьма необычно (а точнее, как обычная женщина): темно-красная длинная юбка, коричневатая блузка, на голове — кружевная шаль. Никакого оружия видно не было, но, вне всякого сомнения, подруга его умело спрятала.
— Как дела? — спросила Серра.
— Ну, Кинзел нервничает. Обычное дело.
— Тут собралось чертовски много народу.
— Удивительно, правда? Кину до сих пор не верится.
— А чего он ожидал? Учитывая его славу и то, что концерт бесплатный…
— Не думаю, что он до конца представляет, насколько велика его популярность. И эта скромность — одна из его привлекательных черт. — Таналвах внимательно оглядела Серру. — Хорошо, что ты пришла.
— Все говорят, что он великий певец. Хочу сама убедиться в этом.
— Я правда рада, что ты здесь, Серра. Но ты не собираешься…
— Что? Затевать ссору?
— Я не имела в виду…
— Именно это ты и имела в виду. — Женщина улыбнулась. — И я не виню тебя. Однако я ведь теперь не совсем… неуправляема. Просто иногда не очень ясно различаю границы. — Она помолчала, затем кивнула — очевидно, своим мыслям и произнесла: — Обещаю, что не испорчу этот знаменательный день, Тан. Я просто еще одна зрительница.
— И одета, как все.
Серра расправила складки юбки.
— Это чтобы не выделяться.
— Спасибо. — Серра бросила взгляд на сцену. — Сейчас начнется.
— Да. Не знаешь, Карр здесь?
— Нет.
— Жаль.
— Он говорит, что слишком занят. Однако я догадываюсь, что все дело в его здоровье, хотя он и ни за что не признается в этом.
— Достаточно одного взгляда, чтобы понять, что он болен. Кин беспокоится о нем. Все мы беспокоимся.
— Но он не из тех, кто готов отойти от дел.
— Кто-то должен убедить его.
— Думаешь, мы не пытались? — Серра посмотрела на подругу и добавила: — Рит тоже не пришел.
Лицо Таналвах, как всегда при упоминании о соплеменнике, окаменело, но она промолчала.
— Опасается, что привлечет нежелательное внимание, — продолжала ее подруга.
— Хорошо, что его нет.
— Я так и думала.
— Он вносит в жизнь сложности, без которых я вполне могу обойтись, Серра. Сегодня в особенности.
— Ты чересчур сурова к нему, тебе не кажется?
— От него добра не жди. Неприятности следуют за ним по пятам.
— Обо мне можно сказать то же самое.
— Нет, ты — совсем другое.
— Почему?
— Ты потеряла близкого человека.
— Он потерял всех.
— И где-то на этом пути он потерял себя. Это не одно и то же.
— По-твоему, он безнадежен, а я нет?
— Я всего лишь говорю, что испытываю облегчение, узнав, что его здесь нет.
— А мне казалось, что ты больше, чем все остальные…
— Ох, не начинай! Это любимая тема Кинзела. Раз я квалочианка, как и Рит, значит, должна понимать, почему он так страдает. А я не понимаю! У нас одна родина, но разная судьба. Я никогда не знала близко соплеменников. Возможно, это моя потеря. Однако, видя, что собой представляет Рит, я сомневаюсь в этом.
— Не верю, что ты и в самом деле так думаешь.
— Происхождение дало мне одно — я оказалась на улице. Меня презирали, оскорбляли… просто не считали человеком.
— Этому нет ни оправданий, ни прощения. Но, по крайней мере, Рит пытается сохранить чувство собственного достоинства.
— Правда? А я думала, он просто жаждет мести.
— Чтобы продолжать уважать себя, он должен наносить удары тем, кто принес столько бед его народу. По-моему, это вполне естественно.
— Может, это естественно для тебя и для него: вы же воины. Однако моя жизнь протекала совсем иначе, даром что я квалочианка.
— Прости, Тан, но я думаю, что ты несправедлива к Риту.
— Знаю, вы с ним близки, Серра, но…
— Я не назвала бы это так.
— Как ни называй, прошу тебя, будь осторожна. Я понятия не имею, какие у вас с ним отношения, но не дай причинить себе боль.
— Отношения? — холодно переспросила Серра. — Не понимаю, о чем ты.
— Может, и не понимаешь. Иногда со стороны виднее.
— Постой-ка, ты намекаешь…
— Серра, мне очень жаль. Кинзелу пора выходить, а меня ждут дети. Мы будем смотреть из-за кулис. А ты где будешь?
— Тут, неподалеку. — Она резко развернулась и зашагала прочь.
— Серра!
Увидев, что подруга не реагирует, Таналвах негромко выругалась и вернулась к Кинзелу.
Между тем Серра молча прошла мимо Куча, Дислейрио и детей.
— С тобой все в порядке? — окликнул ее Куинн.
— Да. — Ее голос был холоден как лед. — Просто замечательно.
Куч и Дислейрио обменялись взглядами.
Едва Кинзел появился на сцене, как зрители разразились аплодисментами и приветственными криками. Каждая песня вызывала бурный восторг у публики. Рыцарские баллады воодушевляли, будоражили кровь, лирические арии очаровывали, навевали приятную меланхолию. У многих
