Аукционист обвел глазами притихший зал.
– Итак, я закрываю ладонь, – объявил он.
– Не закрывай, – крикнул ему Самос.
Ведущий с почтением посмотрел на рабовладельца, представителя грязного, убогого, злобного Порт- Кара, на этого господина и – как его за глаза называли – бича блистательной Тассы.
– Желает ли теперь Самос, первый и наиболее уважаемый из рабовладельцев Порт-Кара, господин и украшение блистательной Тассы, проявить свой интерес к нашим торгам? – спросил аукционист.
– Желает, – коротко, с невозмутимым выражением лица ответил тот.
– И какую цену он собирается предложить?
– Самос, – неторопливо ответил человек, – первый из рабовладельцев Порт-Кара предлагает за всех этих троих стоящих на помосте девчонок три тысячи золотых тарнов.
Присутствующие ахнули.
Аукционист, пораженный, отступил на шаг назад.
Даже девушки невольно подняли головы, в корне разрушая финальную сцену танца с олицетворением ими полной покорности. Затем они, обменявшись улыбками, снова склонили головы, радостные и гордые своим успехом. Я почувствовал дурноту. Элизабет, несомненно, считает Самоса агентом Царствующих Жрецов, приобретающим их, чтобы предоставить свободу и безопасность.
Кернус расхохотался.
Кулак ведущего аукциона сомкнулся, словно схватывая пригоршню попавших в него монет.
– Продано! – объявил он.
Зрители принялись громко начали делиться переполнявшими их впечатлениями.
Поднявшийся на помост помощник ведущего сковал наручниками запястья девушек и соединил их цепью, приготовив к выводу новым владельцем из здания рынка.
– Еще дикарок! – бушевали зрители. – Давайте посмотрим следующих! – требовали они.
– Непременно! – воскликнул ведущий. – Непременно! Здесь хватит дикарок до конца ночи. Вы не будете разочарованы. Все они красивы и прошли отличное обучение. Уверяю вас, вы получите настоящее удовольствие!
Присутствующие ответили ликующими воплями.
Элизабет и обе девушки были уже в цепях. Филлис и Вирджиния, очевидно, мучительно переживали только что перенесенное ими тяжелое испытание; в глазах у них блестели слезы. Элизабет, напротив, казалась радостной и довольной собой. Когда они готовились спуститься с деревянного помоста, Кернус, ткнув в мою сторону рукой, приказал двоим охранникам:
– Поднимите этого идиота на ноги, пусть она на него посмотрит!
Я отчаянно сопротивлялся, но выстоять против дюжих охранников не смог.
– Эй! – крикнул Филемон, обращаясь к девушкам на помосте. – Посмотрите на того, кто осмелился быть в числе врагов Кернуса!
Девушки обернулись, и Элизабет, пристально вглядываясь в толпу, впервые за все это время заметила меня, в рабских лохмотьях, со скованными за спиной руками – безнадежного пленника Кернуса, рабовладельца и убара Ара.
Она остолбенела от неожиданности. Глаза её широко распахнулись, а руки в тяжелых цепях невольно потянулись к искаженному ужасом лицу. Тут её довольно грубо потянули за цепи вниз с помоста, и она, едва не упав, спустилась на одну-две ступени. И тут, наконец, она поняла, что торги и продажа её были настоящими, что они несут ей рабство, а не освобождение. У неё вырвался дикий, пронзительный крик, крик боли и отчаяния, страха и разрушенных надежд. Она изменилась буквально на глазах; у неё началась истерика, и сопровождавшие её служащие невольничьего рынка, расценив её реакцию по-своему, быстро стащили её с помоста и увели куда-то в глубь здания.
– Пока её ещё официально не передали Самосу, – с кривой усмешкой заметил Кернус, – я, пожалуй, верну её домой и воспользуюсь её услугами. Сегодня она меня заинтересовала. Поскольку она рабыня красного шелка, думаю, Самос не станет возражать.
Я продолжал молчать.
– Уберите его отсюда, – распорядился Кернус.
Охранники, повиснув на моих скованных цепями руках, выволокли меня из амфитеатра.
Огни над зрительскими рядами снова начали гаснуть.
Отовсюду понеслись удивленные и восхищенные возгласы, заглушаемые предлагающими свои ставки покупателями, а за спиной у меня все продолжал звучать артистичный голос ведущего аукциона, подчеркивающего прелести и достоинства очередной рабыни, вышедшей на помост, чтобы заинтересовать собою граждан-рабовладельцев славного города Ар.
Глава 20. СЫГРАННАЯ ПАРТИЯ
– Эта ночь, – объявил Кернус, поднимая свой кубок, – будет ночью развлечений и удовольствий!
Никогда ещё я не видел обычно невозмутимого работорговца таким ликующим, как в эту ночь, и причиной тому были превысившие все его ожидания торги на Куруманском невольничьем рынке.
Ночь близилась к концу, и пир в центральном зале дома был в разгаре. Вино и пага лились рекой. Девушки, прикованные цепями к стенам для развлечения пьяной стражи, визжали и извивались под ощупывающими их руками. Подвыпившие охранники, спотыкаясь на каждом шагу, с кубками в руках бродили
