– Я ничего не могу понять, – в сотый раз за сегодняшний вечер повторил Кернус.
– Я проиграл, – сказал Скорлиус.
Кернус оторопело посмотрел на доску. Он обливался холодным потом, руки его дрожали.
– Этого не может быть! – закричал он. – У тебя выигрышная позиция!
Скорлиус ладонью повалил на доску своего убара, отказываясь продолжать игру.
Кернус дотянулся до фигуры и поставил на место.
– Игра не окончена! – крикнул он, хватая Скорлиуса за накидку. – Ты предаешь своего убара! – вне себя завопил он.
– Нет, повелитель, – задумчиво ответил Скорлиус.
Кернус отпустил накидку Скорлиуса. Он дрожал от ярости. Они с Филемоном долго изучали позицию на доске. Хул безучастно смотрел куда-то в сторону, глубокомысленно ковыряясь в своем носу.
– Играй! – снова крикнул Кернус Скорлиусу. – Твоя позиция выигрышна!
Скорлиус ответил ему недоуменным взглядом.
– Это же захват Домашнего Камня на двадцать втором ходу, – сказал он.
– Да нет, это невозможно, – дрожащим голосом пробормотал Кернус, уставившись на слишком сложную для его понимания позицию на красно-желтом игровом поле.
– С вашего позволения, убар, я удаляюсь, – сказал Скорлиус.
– Продолжай! – настаивал Кернус, не отрывая взгляда от доски.
– Возможно, с тобой мы ещё сыграем, – наклонившись к карлику, сказал Скорлиус.
Хул радостно завертелся на месте.
Скорлиус подошел к Квалиусу.
– Я ухожу, – сказал он, – и желаю тебе всего хорошего, Квалиус.
– И я желаю тебе того же, Скорлиус из Ара, – ответил слепой игрок, и лицо его осветилось улыбкой.
Скорлиус обернулся и снова посмотрел на Хула. Карлик уже устроился на подлокотнике кресла убара и сидел на нем, болтая ногами. Однако, увидев, что Скорлиус наблюдает за ним, он спрыгнул с кресла, встал и распрямился, насколько это могли позволить его горб и ноги – одна короче другой. Он пытался стоять прямо, и это непривычное для него положение тела, без сомнения, должно было вызывать у него боль.
– Я желаю тебе всего наилучшего, маленький победитель, – сказал ему Скорлиус.
Хул не мог ничего ответить, но продолжал стоять у трона прямо, как мог, со слезами на глазах.
– Нет, я сумею развить твою позицию и выиграю! – вскричал Кернус.
– А что вы собираетесь предпринять? – спросил Скорлиус.
Кернус раздраженно сделал очередной ход.
– Наездника убара – к писцу убары, на клетку четыре, вот что! – продолжал он в одиночку вести сражение.
– Это захват Домашнего Камня желтых на одиннадцатом ходу, – усмехнулся Скорлиус.
Уже выходя из зала, не участвуя больше в игре, он на мгновение остановился перед Сурой. Женщина низко опустила голову, смутившись, что находится от него так близко. Он, растерянный, задержал на ней взгляд и затем обернулся к Корпусу.
– Красивая рабыня, – заметил он.
Кернус, поглощенный изучением позиции на игровой доске, не обратил на его слова внимание.
Скорлиус отвернулся и, прихрамывая, оставил комнату.
Я увидел, как Хул, находившийся уже возле Суры, снова со всей возможной нежностью поцеловал её в лоб.
– Иди сюда, дурак! – крикнул ему Кернус. – Я пошел наездником убара к писцу убары, на клетку четыре! Что ты теперь будешь делать?
Хул вернулся к столу и, едва взглянув на доску, передвинул одну из своих фигур.
– Он поставил наездника убара к наезднику убары, на клетку шесть, – в замешательстве произнес Кернус.
– А какой смысл в этом ходе? – спросил Филемон.
– Да никакого! Он сделан наобум, – ответил Кернус. – Это же идиот!
Я начал подсчитывать ходы, и на одиннадцатом Кернус гневно швырнул доску с фигурами со стола. Хул с тем же невозмутимым видом ковылял по залу, бормоча себе под нос слова какой-то бесхитростной песенки и сжимая в своей маленькой ладони желтую деревянную фигуру – Домашний Камень Кернуса.
Ремиус, Хо-Сорл и я завопили от радости. Сура тоже вся сияла.
– Теперь я свободен, – объявил я Кернусу.
Тот, кипя от ярости, посмотрел на меня.
