В глазах её появился ужас.
– Простите, госпожа! – воскликнула она, едва сдерживая готовые вырваться у неё рыдания. – Простите!
Ей было отчего дрожать от страха: наказанием рабу, осмелившемуся поднять руку на свободного человека, служили мучительные пытки, после которых виновного публично сажали на кол.
– Встань немедленно! – гневно потребовала Элизабет у распростершейся перед ней на коленях девушки.
Та неуверенно поднялась.
Они стояли, не спуская друг с друга глаз.
– В конце концов, – не удержалась от смеха Элизабет, – почему только рабыни могут свободно расхаживать там, где им заблагорассудится, и вести себя, как хотят?
– А ты разве не рабыня? – спросил у неё проходивший мимо воин, окидывая подозрительным взглядом её одеяние.
– Нет, не рабыня, – резко ответила ему Элизабет и отвесила звонкую пощечину.
Воин смущенно почесал щеку. На лице у него было написано полное недоумение. Вокруг них начали собираться люди, в числе которых оказалось и несколько свободных женщин.
– Если ты свободная, – сказала одна из них, – тебе следует стыдиться появляться в общественном месте в таком виде.
– Если тебе доставляет удовольствие ходить, завернувшись с головы до ног в простыню, можешь ходить, – парировала Элизабет.
– Бесстыжая! – в негодовании воскликнула свободная девушка.
– У тебя, наверное, волосатые ноги или уродливое лицо, – сказала Элизабет.
– Ничего подобного, – возразила девушка.
– Вряд ли, иначе ты не закутывалась бы в свою простыню, – съязвила Элизабет.
– Но я действительно красивая, – настаивала девушка.
– Сомневаюсь, – бросила ей Элизабет.
– Нет, я красивая! – обиженно повторила девушка.
– Тогда чего же тебе стесняться? – сказала Элизабет и, шагнув к девушке, к полному её ужасу, сбросила с её лица покрывало.
Все буквально остолбенели. Элизабет, не обращая внимания на её робкие попытки закрыться руками от взглядов собравшихся, принялась стаскивать с неё многочисленные одежды, пока наконец среди тяжелых складок парчи, сатина, шелка и туго накрахмаленного муслина всеобщему обозрению не открылась довольно простая, но хорошо сидящая на стройном молодом теле девушки туника, из тех, которые обычно носят свободные женщины в домашней обстановке.
Девушка действительно оказалась весьма привлекательной. Однако сейчас она стояла, заламывая руки и оглашая воздух пронзительными воплями.
Рабыня в ужасе отошла подальше, словно после подобной экзекуции над свободной горожанкой уж ее- то, рабыню, непременно должны были просто сбросить с моста.
Элизабет окинула свободную девушку оценивающим взглядом.
– Ну что ж, ты довольно красива, – сказала она.
Девушка мгновенно перестала кричать.
– Ты так считаешь?
– На все двадцать золотых монет, – вынесла свое суждение Элизабет.
– Я бы даже дал двадцать одну, – заметил воин, получивший перед этим от Элизабет пощечину.
Разгневанная свободная женщина тут же развернулась и тоже влепила ему пощечину. В этот день парню явно не везло.
– А как твое мнение? – обратилась Элизабет к подобострастно глядящей на неё рабыне.
– О, я не знаю. Мне нельзя иметь своего мнения, ответила рабыня. – Я всего лишь бедная девушка с Тироса.
– Да, тебе не позавидуешь, – посочувствовала ей Элизабет. – А как тебя зовут? – спросила она.
– Реной, если госпоже угодно, – ответила рабыня.
– Да, мне угодно, – сказала Элизабет. – Так как ты считаешь?
– Вы спрашиваете мое мнение? – удивилась Рена.
– Вот именно, – огрызнулась Элизабет. – Должно же у тебя быть собственное мнение на этот счет или ты рабыня с мозгами тряпичной куклы?
Рена улыбнулась.
– Я бы дала двадцать пять золотых, – ответила она.
Элизабет вместе с остальными присутствующими снова окинула свободную девушку критическим взглядом.
