Думаю, предъявляемые к будущим рабыням требования чрезвычайно высоки. Каждая девушка должна обладать поистине неистощимой жизненной энергией и живостью характера. Каждая должна быть красива, а интеллект её должен быть по крайней мере выше среднего, поскольку гориане в отличие от землян придают проницательности женщины и тонкости её ума чрезвычайно большое значение.
– Давайте посмотрим на них, – предложил Хо-Ту, подбирая с пола небольшой факел с плотно обмотанным вокруг его верхней части пучком соломы, пропитанным жиром тарлариона, и поджигая его от горящего в жаровне огня.
Мы вместе с медиком и охранником поднялись по лестнице на второй уровень выстроенных в ряд клеток.
Первой мы увидели девушку со светлыми распущенными волосами, сидящую на полу клетки и протягивающую руки далеко между прутьями. Увидев нас, она что-то дико закричала. В ответ охранник щелкнул плетью по металлическим прутьям прямо у неё перед лицом. Девушка в ужасе отшатнулась к задней стене клетки и забилась в угол, продолжая тихонько всхлипывать.
– Следующие две, – сказал Фламиниус, указывая на соседние клетки, – отказываются принимать пищу.
Хо-Ту, поднеся факел поближе, по очереди осмотрел девушек. Я заметил, что обе они принадлежали к восточному типу землян – похоже, японки.
– Накормите вот эту, – указал Хо-Ту на девушку в левой клетке.
Девушку вытащили наружу и надели на неё наручники. Один из кузнецов, поднявшись по лестнице, принес миску с овсянкой, разбавленной водой до такой консистенции, чтобы её можно было пить. Качество овсяной каши, выдаваемой различным категориям рабов, как я узнал впоследствии, варьировалось и в значительной мере зависело от степени её разбавленности водой. Когда девушку поставили на колени, охранник за волосы оттянул ей голову назад, а кузнец, разжав ей зубы, начал вливать кашу в рот. Девушка попыталась было воспротивиться, но полужидкая масса текла ей по лицу, подбородку, груди, забивала горло. В конце концов, едва не задохнувшись, она закашлялась и вынуждена была сделать несколько судорожных глотков.
– Назад, в клетку её, – распорядился Хо-Ту.
– А наручники вы с неё не снимете? – спросил я.
– Пусть остается в них, – ответил старший надсмотрщик. – Так она не сможет увиливать от кормежки.
Вторая девушка округлившимися от страха глазами наблюдала за происходящим. Подойдя к её клетке, Хо-Ту ногой подфутболил стоящую здесь же миску с овсяной кашей, которая, проскользнув под дверью клетки, остановилась у самых ног забившейся в угол девушки.
Та, не сводя с нас испуганного взгляда, тут же принялась за еду.
Последней девушкой на втором этаже была, очевидно, гречанка. Очень красивая. Она сидела на полу, подтянув колени к подбородку, и наблюдала за нами полными безысходной тоски глазами.
Мы начали подниматься на третий этаж выстроившихся у стены клеток.
– Они кажутся очень спокойными, – заметил я.
– Ежедневно мы даем им побыть в естественном состоянии, когда в их организме заканчивается действие фробицианистой сыворотки, – снизошел до пояснений Фламиниус. – Большинство из них тут же впадают в истерику, рыдают, пытаются угрожать, требуют объяснений и занимаются другой подобной бессмысленной ерундой. Однако им необходима подобная разрядка.
– Важно, чтобы нервное напряжение в организме не накапливалось, – добавил Хо-Ту.
– Сейчас у них, очевидно, период действия инъекции, – заметил я.
– Да, – ответил Хо-Ту. – Он продлится до завтрашнего утра, до пятого сигнала гонга.
– А если они не будут вести себя спокойно даже под действием сыворотки? – поинтересовался я.
– Их свяжут, – пожал плечами Хо-Ту.
– Обычно достаточно только поднять плеть, как они тут же утихомириваются, – сказал охранник. – Они не разговаривают на нашем языке, но они вовсе не глупы. Они все понимают.
– А кроме того, – добавил Хо-Ту, – после взятия у них отпечатков пальцев по их спинам пять-шесть раз прошлись плетью, чтобы каждая на себе прочувствовала, что это такое. Теперь, чтобы добиться у них повиновения, достаточно лишь протянуть к плети руку.
– Думаю, они едва ли понимают, что с ними произошло, – предположил я.
– Конечно, не понимают, – согласился Фламиниус. – Большинство считает, что они просто сошли с ума.
– А многие из них действительно теряют рассудок? – поинтересовался я.
– Как это ни странно, нет, – ответил Фламиниус.
– И почему это происходит?
– Вероятно, все объясняется тщательностью их отбора и предъявляемыми при этом высокими требованиями, – сказал Фламиниус. – Сюда отправляют только сильных особей, обладающих достаточным интеллектом и воображением. Причем воображение здесь играет едва ли не самую важную роль: ведь им предстоит понять всю грандиозность того, что с ними произошло.
– А как вы можете убедить их в том, что они не лишились рассудка?
Фламиниус рассмеялся.
– Мы просто рассказываем им о том, что с ними произошло. Они достаточно умны, обладают богатым воображением, поэтому способны понять даваемые им объяснения, хотя и не могут воспринять всю глубину
