– Это ты подсыпала соли в овсянку Хо-Ту? – поинтересовался я.
– Возможно, – загадочно ответила она.
– Сегодня у нас будет последняя ночь в нашей комнате.
Она грустно улыбнулась.
– Наша последняя ночь уже прошла, – сообщила она. – Сегодняшнюю мне придется провести в камере для ожидающих вместе с теми, кто завтра тоже будет выставлен на продажу.
Я застонал от досады.
– Так всегда поступают, чтобы не разыскивать их потом по всему дому, – добавила она.
– Да, – согласился я, – так гораздо проще.
– А утром нас выставят обнаженными на предварительный осмотр.
– Зачем? – удивился я.
– Иногда трудно правильно оценить девушку, на которой надет длинный передник, – ответила Элизабет.
Где-то за нашей спиной, словно в другом далеком мире, празднование Кейджералии продолжалось полным ходом.
– Ты боишься?
– Сейчас нет, – ответила она. – Думаю, это придет позже.
– А что должно произойти?
– Ну, вся эта суматоха, волнение… и я совершенно голая, под взглядами каких-то мужчин… которые будут торговаться из-за меня…
– Вероятно, это не займет так много времени.
– Наверное, каждая женщина должна быть хоть раз в жизни выставлена на продажу.
– Ты совсем потеряла голову!
– Интересно, сколько за меня заплатят?
– Вряд ли больше пары медных монет, – сострил я.
– Хорошо если бы меня приобрел какой-нибудь красивый собой господин, – язвительно ответила Элизабет.
Я поцелуем заставил её замолчать.
До нас донесся голос Хо-Ту.
– Восемнадцатый удар гонга! – оповестил он. – Рабам разойтись по своим загонам!
По залу пронеслись крики разочарования.
Наш с Элизабет поцелуй продолжался.
– Рабам пора уходить, – вырвавшись, пробормотала она.
Когда я освободил её из своих объятий, она привстала на цыпочки и поцеловала меня в нос.
– Может быть, уже завтра вечером мы снова увидимся, – сказала она.
Я сомневался в том, что это возможно. По моим предположениям, агент Царствующих Жрецов, который приобретет девушек, вероятно, должен будет стараться как можно скорее доставить их в Сардар или, по крайней мере, в Ко-Ро-Ба. Хотя и в этом случае он мог бы на некоторое время задержаться здесь, и тогда мне удалось бы узнать, куда он отправляется, а то и увидеться с Элизабет. Когда наша с Капрусом работа будет окончена, у нас наверняка ещё найдется время побыть вдвоем, прежде чем мы организуем её возвращение на Землю: у меня, естественно, не было никаких сомнений в том, что она пожелает вернуться на родную планету. Гор жесток и неприветлив. И уж, конечно, женщина, рожденная для цивилизации и удобств Земли, не захочет остаться в этом диком, варварском мире – мире удивительно красивом, но не менее коварном и опасном, в котором женщине редко позволено быть чем-то большим, нежели просто женщиной, в мире, где даже столь превозносимые всеми свободные спутницы ложатся спать с рабским кольцом на щиколотке ноги.
Элизабет поцеловала меня на прощание и убежала.
Эту ночь она проведет в камере для ожидающих, а наутро её вместе с сотнями других отправят в клетки для рабов Куруманского квартала.
– По загонам! – кричал Хо-Ту. – Занять свои места!
Эти слова относились к Вирджинии Кент и Лане, которые никак не могли решить, кому из них первой оставить почетное место обслуживающей рабыни за столом Ремиуса.
– По местам, маленькая рабыня, – подгонял Вирджинию Хо-Ту. – Я к тебе обращаюсь, любительница надевать своим хозяевам миски с кашей на голову. Давай быстрее в камеру. Тебе нужно хорошенько выспаться. Завтра у тебя ответственный день. Ты будешь представлять на аукционе дом Кернуса!
Вирджиния сразу погрустнела.
– Да, господин.
Лана победоносно рассмеялась, подошла к Ремиусу и, поглядывая на Вирджинию, положила руку ему на плечо.
– Завтра, рабыня белого шелка, тебя продадут, но Лана так и останется в доме Кернуса, – торжественно
