– А не нас?
– Здесь, в крепости, мы – самый бросовый товар, – рассмеялась она.
– О! – удивилась я.
Не отставая от нее, я оглянулась на дверцу. Крепкая. Изнутри не открыть. Там, за ней, в коридоре – кладовые с товаром, по-настоящему ценным товаром, который стоит того, чтобы поставить у дверей охрану. Тогда, в коридоре, мы проходили мимо кладовых. Двери заперты, но стражи там не было. Значит, там товары менее ценные. Слова Саши разозлили меня. Самый бросовый товар! Но потом я вспомнила: цена мне – всего лишь шесть медных тарсков.
Пройдя через какую-то каморку, Саша вышла в короткий коридор, ведущий в большую комнату. Коридор закрывали мощные решетчатые ворота, сквозь которые виднелись другие. Вот по этой решетке внутренних ворот и стучал стражник, вызывая рабыню Сульду к ложу Хака Харана. Но сейчас его не видно. Вообще никого. Однако ворота – и внешние, и внутренние – крепко заперты. На каждых – по паре тяжелых квадратных замков. Для каждых ворот нужны два ключа. Между воротами – около двадцати футов. А за ними украшенный вазами, устеленный коврами коридор. Я задумчиво рассматривала два висящих на внутренних воротах тяжелых замка.
– Отмычкой не взять, – перехватила мой взгляд Саша. – Там специальная втулка. Ни проволокой, ни булавкой не проткнуть. И заглушка – металлический конус. Перед тем как воткнуть ключ, ее надо отвинтить. Ни проволокой, ни булавкой ее и с места не сдвинешь.
– А есть здесь хоть что-нибудь вроде прочной проволоки или длинной булавки, что-то подходящее по длине, хоть попробовать?
– Нет, – отрезала Саша.
Я угрюмо стояла, вцепившись в решетку.
– Ты рабыня. Пленница, – напомнила Саша. – Пойдем.
Бросив последний взгляд на замки и решетки, я повернулась и пошла за ней. Она привела меня в каморку, мимо которой мы недавно проходили. Здесь девушки приводили себя в порядок. Здесь висели зеркала. Я увидела прелестную темноволосую рабыню, нагую, в турианском ошейнике, а за ней – другую темноволосую красавицу в платьице из желтого шелка, с плеткой в руке.
Саша указала мне на одну из пяти небольших, утопленных в пол ванн, показала, как пользоваться ароматическими маслами и полотенцами.
– А то ведь ты невежественная. Даже ванну принимать не умеешь.
Я покраснела.
Потом я отмыла волосы от дорожной пыли и пота, высушила, расчесала.
– Я хочу есть, – сказала я.
– Сядь на пол, – велела мне Саша.
Я, голая, уселась на пол.
Она бросила мне связку колец с колокольчиками.
– Надень.
– Они же застегнуты.
– Надень.
Вытянув левую ногу, я осторожно, одно за другим, надела на нее четыре кольца. Между кольцами – тоненькая вертикальная планка. Каждое кольцо размыкается и застегивается: на одном конце – крошечный штырек, на другом – паз. Болт входит в паз и защелкивается. Кольца плотно охватывают ногу. На каждом кольце – пять колокольчиков.
Надела. Застегнула.
Сижу и боюсь ногой пошевелить: зазвенят колокольчики, привлекут мужчин.
– Умеешь танцевать голой? – спросила Саша.
– Я не знаю танцев рабынь, – прошептала я, – я не умею танцевать.
– А шелками оборачиваться умеешь?
– Нет, госпожа. – Я потупилась.
– А пользоваться косметикой и духами рабынь?
– Нет, госпожа.
– А носить украшения?
– Нет, госпожа.
– А как доставить мужчине высшее наслаждение, знаешь?
– Я мало знаю, госпожа, – призналась я.
Лишь бы ногой не шевельнуть!
– Да тебя вообще чему-нибудь учили?
– Я мало знаю, госпожа. Одна рабыня, по имени Этта, научила меня кое-чему, чтобы я не была совсем уж никчемной, чтобы не били слишком часто.
– Кто твой прежний хозяин?
