Рабыня Гора

Глаза ее сияли.

Распутала сеть, вытащила кляп у меня изо рта.

– Тандар из Ти? – спросила я.

– Уехал, – ответила она, разматывая связывающий мои щиколотки обрывок сети.

– Ты ему не сказала?

– Нет. Конечно нет.

– Ну и глупо.

– Из всех шестерых, – объявила она, – он выбрал меня наливать ему пагу.

– Шестерых? – удивилась я.

– Когда ты заболела, – рассмеялась она, – Бузебиус прислал нам на подмогу Элен.

– Понятно. Будь любезна, отстегни наручники. Мгновенно щелкнув карабином, она освободила мне руки.

Так просто! Я чуть не плакала от бешенства. А попробуй-ка дотянись, когда наручники на тебе самой!

– И в альков, – мечтательно проговорила Бина, – взял тоже меня. – Глаза ее закрылись, она обхватила себя руками. – О, какой дивный! И как я ему служила1 – Она открыла глаза. – Какой сладкий! И не представляла себе, что бывает на свете такое наслаждение! – простонала она, а потом, обернувшись ко мне, добавила: – Какое счастье, что я тогда не стала его подругой.

– Как это? – не поняла я.

– Тогда сегодня ночью я не смогла бы быть его рабыней, – прошептала Бина.

– О!

– Никогда в жизни не забуду ночь, когда я была рабыней Тандара из Ти.

Я опустила глаза. Как сладостно было быть рабыней Клитуса Вителлиуса! Такой покорной, такой смиренной в его руках! И как я его ненавижу!

– Тила! – позвал мужской голос. Бузебиус.

– Да, хозяин, – отозвалась я.

– Ты лучше себя чувствуешь?

– Да, хозяин.

– Так почему же тогда не надеваешь платье и не наливаешь гостям пату?

Плетка!

– Бегу, хозяин! – торопливо вскрикнула я.

– Паги!

Я, в колокольчиках и шелках, бегу к клиенту налить ему паги.

Я босая. На левой щиколотке – ремешок с колокольчиками.

Народу в таверне все меньше, еще ан-другой, и заведение закроется.

Кое-кому из девушек уже разрешили уйти отдыхать. Опустив голову, стоя на коленях, я наливала мужчине пагу.

Бузебиус – ключи хранятся у него – наконец-то снял с меня кожаные наручники.

На мне только колокольчики и шелковое платье. Уже поздно. Серьги, ожерелье и браслет я оставила там, в комнате. Снова я просто рабыня, что разносит пагу.

В зале кроме меня еще всего одна девушка.

– Паги! – послышался голос. Я обернулась. Они сидели вдвоем.

Преклонив колени и опустив голову, я налила в его чашу паги.

– Подай мне чашу!

Отставив в сторону кувшин с пагой, я встала в позу, в которой на Горе принято подавать мужчине пагу или вино.

– Сначала сними платье, – приказал мужчина.

Я повиновалась. Он – клиент. Его приказ – закон. Нагая, я, опустив голову, встала перед ним на колени.

– Теперь можешь подавать пагу, – разрешил он.

– Да, хозяин.

Обеими руками я потянулась к чаше. Мужчине подают чашу, держа ее в ладонях, стоя на коленях, опустив голову.

Я потянулась к чаше.

И вдруг, едва я собралась поднять чашу, на моих запястьях с пугающе звонким металлическим лязгом