– Она твоя, господин, – склонился аукционист.
Не помня себя от радости, я преклонила колена у его ног. Теперь он освободит меня, сделает своей подругой! Отбросив щит и копье, Клитус Вителлиус, как равную, поднял меня на ноги.
– Плетку! – Он протянул руку аукционисту.
– Ты же не хотел, чтобы ее били, – пискнул тот.
– Бить ее – лишь мое право, – отвечал Клитус Вителлиус. Аукционист вложил в раскрытую ладонь плетку.
– Хозяин? – пролепетала я. – Да?
– Разве ты не освободишь меня?
– Только дураки, – отчеканил он, – освобождают рабынь.
– Хозяин!
– На колени! Под плетку! – приказал он.
Я повиновалась. Опустила голову, скрестила запястья, будто
Не может быть. Не может быть!
– Я не хочу, чтобы вы несли убытки из-за какой-то несчастной рабыни, – обратился он к аукционисту – Может быть, это возместит ее стоимость.
На отполированные сотнями ног доски помоста тяжело шлепнулся набитый монетами мешочек.
– Торговый дом благодарит тебя, господин! – вскричал аукционист. Развязав тесемки, он, не в силах сдержать радостных возгласов, высыпал на помост кучку золотых монет. Ловко, со знанием дела подсчитал.
– Да здесь сто тарсков золота! Толпа одобрительно взревела.
Слезы из моих глаз капали на доски, смешиваясь с опилками. Да это в десять – нет, больше! – раз перекрывает мою цену! Так вот как много значу я для Клитуса Вителлиуса! Я не могла сдержать счастливых слез.
Вот не знала, что мужчина может так желать женщину. И все же оставляет меня своей рабыней!
Быть может, такими желанными бывают только рабыни – рабыни, которых можно купить и продать.
О, – это невероятное, неописуемое ощущение: тобой обладает, в прямом смысле этого слова обладает мужчина!
Я стояла на коленях – готовая принять наказание рабыня.
– Господин слишком щедр, – пропел аукционист, – здесь куда больше стоимости рабыни.
– Ты прав, – согласился Клитус Вителлиус.
Меня передернуло от бешенства, но я не сдвинулась с места.
– Дайте мне еще одну, следующую на цепи.
– Нет! – вырвалось у меня.
Он повернулся ко мне, я снова склонила голову. Неужели действительно сумеет оставить меня рабыней? Неужто он так силен? Не верится.
– С радостью, – согласился аукционист. – Девяносто вторая! По лестнице испуганно карабкалась следующая за мной
хрупкая девственница с прелестными плечами и стройными ногами. Белый пух облепил тело, почти ничего не скрывая. Ноги открыты взыскательным взорам; соблазнительный, пикантно колышущийся пушок едва скрывает очертания прелестной груди.
Толпа встретила ее восторженным гулом. Девушка испуганно попятилась. И что они в ней нашли? Подумаешь, пушинка. Пустой звук. Только и годится на то, чтоб насиловали.
– Пойди сюда, – подозвал ее Клитус Вителлиус.
Она бросилась вперед, встала перед ним.
– В позу! – приказал он.
Она упала на колени, встала в позу наслаждения.
– Спину прямее!
Она выпрямила спину.
Присев рядом, он срезал ножом держащие пуховую накидку тесемки. Накидка скользнула на пол, колыхаясь от малейшего движения воздуха.
Осмотрев девушку, он взглянул на меня.
– Беру обеих.
– Хозяин! – протестующе выкрикнула я.
