приеду во Францию, чтобы жениться на тебе, даже если я не… Пришлю деньги, как только…
— Да, конечно, пришлешь, — перебила она его неожиданно сорвавшимся голосом. — И я напишу тебе. Обещаю. Но искренне сомневаюсь, что тебе придётся ехать во Францию. Я найду эти письма. И не забеременею…
Внезапно над ними пронеслось что-то желтое, и Роуленд инстинктивно поднял руку, чтобы защитить обоих.
— О Господи! Это была злосчастная Канарейка. Чертыхаясь, Роуленд вынужден был оторваться от Элизабет, выпутаться из кучи простыней и закрыть окно. Он снова упал на мягкую кровать, и они оба рассмеялись.
Элиза заключила его в теплые объятия.
— За это тебе будут благодарны. Эйта даже может попытаться выйти за тебя замуж. Она тоскует по своей сбежавшей птице последние шесть месяцев.
— Скажи ей, что мы нашли эту птицу в клетке, а не здесь. Иначе у меня будет шанс нарваться на чертов пистолет Хелстона.
— Люка? Но тебе нечего бояться, Роуленд. Ты ему нравишься. Я уже давно поняла: чем строже он смотрит на человека, тем больше его уважает. Он в этом смысле похож на тебя.
Пришла очередь нахмуриться Роуленду.
Элизабет улыбнулась, он притянул ее к себе и поцеловал.
— Эти твои ямочки на щечках были задуманы дьяволом, чтобы доводить всех мужчин до сумасшествия. Неудивительно, что Пимм прямо-таки обезумел.
Элизабет остановила его поцелуем. Она не могла позволить, чтобы он произнес это мерзкое имя.
Следующий час он провел в поцелуях и бормотании нежных слов, которые перемежались лавиной инструкций. Он рассказал ей, как найти генеральские апартаменты в «Палтни». Подсказал, как подкупить камердинера, если ей не повезет. Даже объяснил, как открыть замок. А затем вырвал у нее последнее обещание разыграть приступ мигрени и возвратиться в Хелстон-Хаус сразу же, как только принц-регент дарует Пимму титул герцога.
Если она не сможет добыть к тому времени письма, они оставят письмо Эйте и исчезнут из Хелстон- Хауса в тот же вечер. Он велит нескольким своим людям помочь им. А если она найдет письма, он присоединится к ее аристократическим друзьям — герцогу, маркизу и брату, и они отправятся к Пимму, чтобы отменить свадьбу.
Она согласилась со всем этим. Даже без малейшего намека на какие-либо колебания.
Прежде чем ночь собралась превратиться в новый день, Роуленд разомкнул объятия и, поцеловав ее напоследок, исчез через окно. Элизабет снова опустилась на кровать, прижав к груди подушку, на которой лежала его голова.
Она дотронулась до живота. Она не смела думать о ребенке. О его ребенке. Конечно, это не так.
Ее мысли пошли дальше. Она не стала рассматривать вопрос о том, что сделает Леланд Пимм, если когда-нибудь обнаружит сходство. Но — она закрыла глаза — если она и в самом деле забеременеет и сможет вынести ад с Пиммом, то по крайней мере ребенок Роуленда будет маленьким подарком из рая.
На следующее утро Элизабет вырвалась из хватки последних портних которых Леланд Пимм прислал в Хелстон-Хаус. Она удалилась за ширму в обширных апартаментах Эйты, чтобы надеть последнее из платьев — то, которое ей не нравилось больше всего.
Это был тщательно разработанный ансамбль, в котором она должна появиться в Карлтон-Хаусе на «коронации» Леланда Пимма, как она назвала это про себя. А затем на свадьбе, которая последует незамедлительно. Цвет всего этого показного великолепия — тяжелого платья — сливался золотистыми тонами с цветом ее волос, и ей показалось, что она выглядит чопорной и бесцветной и напоминает стог сена. Украшенный жемчужинами лиф был опасно маленьким, несмотря на просьбы Элизабет сделать его более скромным. Но портниха напомнила ей, что выполняет инструкции генерала.
Пока вокруг суетились модистки и помощницы, добиваясь того, чтобы их произведение идеально сидело по фигуре, Элизабет не слышала ни слова. Неподалеку, на столе, Пип носился по клетке, перепархивая с места на место, и Элизабет внезапно подумала, что ее судьба очень похожа на судьбу любимой канарейки Эйты.
Скоро она тоже будет жить в позолоченной клетке. Даже сейчас эти сверх элегантные платья душили ее, а все новые ограничения раздражали. Она не сможет побродить по саду или проехаться верхом по парку без надзора дуэний и отряда людей Пимма, которые тайком будут следовать за ней поодаль. Колонки светской хроники в газетах будут описывать ее малейшее передвижение. Если бы она только могла…
Дверь внезапно распахнулась, и в комнату влетела Эйта с широко раскрытыми глазами и улыбкой, от которой по всему ее лицу разбегались морщинки.
— Ах, Элиза, вы ни за что не угадаете! — Не дожидаясь ответа, она выпалила: — Лорд Уаймит сейчас внизу и просит о приватной беседе. Ой, у меня нет сил вынести это томительное ожидание!
Элизабет знала, что это случится. И знала, почему ее счастье было разбавлено грустью.
— Погодите, дайте мне снять это платье. Мы ведь уже закончили? — Она юркнула за ширму.
Эйта беспокойно ходила по комнате, переставляя вазы с цветами и выравнивая стопки с книгами.
Элизабет не могла не вспомнить о муже Сары — полковнике Пирсе Уинтерсе. «Восхищение» не самое сильное слово, чтобы охарактеризовать воспоминания о нем. Она всегда считала его воплощением всего истинного, доброго, верного, мужественного — воплощением настоящего англичанина и мужа.
Они были прямо-таки идеальной парой — он был красивым и преданным, Сара — нежной и верной. И мысль о том, что Сара отдает свое сердце — а если ее подруга выходит замуж, то она именно отдает сердце, — другому мужчине, казалась ей невероятной.
Она отпустила портних и присоединилась к Эйте.
— Значит, сомнений нет? Он женится на Саре?
Эйта с улыбкой смотрела на Пипа.
— Даже я не могла бы предложить для нее более блистательную партию. Он настоящий джентльмен — у него отличный характер, он красив, у него великолепное состояние.
— И он любит Сару, — шепотом добавила Элизабет. — Он видит все ее добродетели.
— Да, видит, — тихо согласилась Эйта.
— И он будет заботиться о ней.
— Да.
— Он снова научит ее улыбаться.
Эйта промолчала.
— Она раньше все время улыбалась. Совсем не так, как улыбается сейчас. Она улыбалась, когда ее муж был жив, и эта улыбка освещала всю комнату.
— Я уверена, что он снова научит ее так улыбаться, Элизабет, — пробормотала Эйта. — Вообще-то я больше всего беспокоюсь о вас. Вы намерены выходить замуж за генерала Пимма или нет?
Элизабет кивнула, не в силах говорить.
— Боюсь, мы все были трусами, когда касались этой темы, — тихо сказала Эйта. — В самом деле, я никогда не видела Люка таким раздраженным. Знаете, еще не поздно отказаться наотрез. Это никогда не поздно, даже если привязанность генерала Пимма к вам превосходит привязанность лорда Уаймита к Саре.
Элиза смотрела на подол своего зеленого прогулочного платья. Она не хотела это обсуждать. Было слишком трудно снова пропускать это через себя. Но у Эйты такие пронзительные черные глаза.
Элиза страшно устала всем лгать.
— Да, — сказала она тихо. — Разумеется, я выйду за него замуж. Я бы не позволила этого безумства, — она показала на элегантные платья, висевшие на спинках каждого из кресел, — если бы не приняла решения.
Она сделает попытку найти письма, но это всего лишь попытка убрать топор, который будет висеть над ее головой в течение всей жизни. Однако ее шанс был близок к нулю. И в тот день, когда Лефрой поведал ей суровую правду, она приняла свое решение выйти замуж за Пимма.
Это был единственный способ отвести угрозы Пимма в ее адрес и обеспечить финансовую защиту конюшням Мэннинга. Было очевидно, что коренная причина враждебности Пимма к Роуленду кроется именно
