объясните, пожалуйста, своим людям, что это не шутки. Любое отступление от правил грозит непредсказуемыми последствиями. Случись вам попасть в переплет, не факт, что мое заступничество вам поможет.
– Мы вас поняли, ваше высочество. Однако мы не можем в одностороннем порядке перекроить распорядок, не посоветовавшись с нашими работодателями в Лондоне, – проговорил Джон.
– Ваше право, – кивнул шейх Рашид аль-Баха. – Мои люди предоставят вам всю необходимую информацию. Согласуйте изменения со своими продюсерами, и тогда мы сможем тронуться в путь.
– Мы? Вы по-прежнему собираетесь отправиться с нами, ваше высочество? – изумленно спросил Пит.
– По крайней мере до Аль-Жалини. Там станет ясно, необходимо ли мое дальнейшее участие.
Все присутствующие закивали.
Принц окинул гостей суровым взглядом.
– Не забывайте, что я вам не пастух; Моя главная задача – проконтролировать, в каком свете вы собираетесь представлять королевство Амра.
– Спасибо за откровенность, ваше высочество, – отозвался Джон.
– Если у вас есть еще какие-то вопросы, прошу обращаться с ними к моему помощнику Кариму аль- Рахби.
Полли не принимала участия в разговоре. Она даже не следила за ходом беседы. Девушка пребывала в смятении.
Можно бы было списать ее растерянность на поцелуй с принцем, который возмутил ее, озадачил, выбил из колеи. Но нет. Поллианна Андерсон очень близко приняла к сердцу весть о близящейся кончине человека, которому не имела чести быть представленной. Ее не волновало сбившееся расписание и то, что придется выслушивать по этому поводу недовольства Минти. Она сочувствовала семье принца. Она, как ей казалось, сблизилась с принцессой и искренне сопереживала ей.
Поведение Рашида волновало ее не меньше. Она не знала доподлинно о всех сложностях его отношений с остальными членами семьи. Но чувствовала, что старый король может вот-вот уйти и унести с собою неразрешенные разногласия с сыном. Ее шокировало обстоятельство, что, несмотря на то что каждый день отца может стать последним, Рашид почти не интересуется его состоянием, не испытывает потребности быть с ним. Хотелось бы списать это на какие-то неведомые ей этические установки чужой культуры. Но ведь старший сын не отходит от одра больного ни на шаг, так что его присутствие во дворце было и незаметно, тогда как Рашид продолжает жить как ни в чем не бывало, занимается чем угодно, лишь бы не находиться в опочивальне умирающего отца.
А когда его отец умрет, то поправить что-либо будет уже невозможно. Полли не представляла, как бы она жила дальше, случись в ее жизни нечто подобное.
Перед тем как удалиться, принц подошел непосредственно к Полли и вопросительно посмотрел на нее.
– Мне очень жаль… Если я чем-то могу помочь… – проговорила англичанка.
– Непременно, – кивнул он. – И больше ты ничего не хочешь мне сказать?
– Больше мне сказать нечего.
– Неужели? – усомнился принц.
Полли отрицательно покачала головой и направилась к себе.
– Полли? – окликнул ее шейх, и она остановилась. – Я провожу тебя.
Когда они вышли из гостевой комнаты, принц взял ее за локоть.
– Я хочу, чтобы ты пошла со мной.
Из его уст эти слова прозвучали как приказ.
– Ты сердишься на меня? – тихо спросил он.
– Я в смятении, – развела девушка руками. – Я… я не понимаю тебя, – откровенно призналась она. – Как ты можешь так себя вести? Твоя семья сейчас, как никогда, нуждается в тебе. Такое чувство, что в королевстве скорбят все, но только не ты, и твое намерение отправиться в пустыню при сложившихся обстоятельствах поражает меня больше всего.
– Для меня очень важна твоя безопасность, Полли, – проникновенно проговорил мужчина.
– Разве мне что-то угрожает? Ты что-то недоговариваешь? Действительно ли так опасно путешествовать по Амре без сопровождения принца, или ты просто ищешь повод, чтобы уехать из дома? Ты не любишь быть с родными? Потому ты настоял, чтобы мы остановились здесь, а не в отеле?..
– Стоп, стоп, стоп! – остановил ее принц. – Не слишком ли много вопросов задает девушка, которая еще пару минут назад утверждала, что ей нечего сказать? – угрюмо пошутил его высочество. – Я просил, чтобы ты пошла со мной. Сделай одолжение, Полли, – настаивал он.
Рашид привел ее в свой кабинет и сказал:
– Хочу кое-что тебе показать.
Он достал из пластиковой упаковки диск, вставил его в дисковод DVD-проигрывателя и отошел, заняв место рядом с Полли.
– Помнишь, я рассказывал тебе о съемочной группе, которую пришлось в свое время выдворить из страны моему деду.
Полли кивнула.
– Это то, что они состряпали.
– Полагаю, имеет смысл показать запись ребятам, – проговорила Полли.
– Позже я велю передать им этот диск. Но я настаиваю, чтобы ты посмотрела его в моем присутствии, с моими комментариями. Присаживайся. Это займет некоторое время, – сообщил он.
Полли заняла место на кожаном диване. Рашид сел рядом с ней и нажал на кнопку «пуск».
Это был наскоро смонтированный фильм с претензией на документальность. Камера оператора скользила по силуэтам людей античного города с его узкими извилистыми улочками, залитым знойным солнцем, останавливалась на своеобразных лицах местных жителей, фокусировалась на экзотических, на взгляд европейца, но вполне обыденных для аборигена занятиях. И все бы ничего, если бы не текс, читаемый диктором за кадром. В нем речь шла об отсталости и беспросветности жизни этих людей, обреченных терпеть гнет феодальных князьков. Диктор эмоционально живописал нестерпимое бытование восточной женщины, принужденной сносить унижение со стороны недалеких арабских мужчин. О жизни детей простых людей, лишенных каких-либо перспектив. По мнению создателей фильма, религиозный догматизм, крайняя ограниченность патологическая жадность властителей королевства полностью лишают подданных шанса влиться во всемирную семью прогрессивно развитых и высокоразвитых людей. Текст изобиловал оскорблениями в адрес королевской семьи. Тенденциозность повествования улавливалась сразу и лишь возрастала в течение фильма, достигнув своего апогея в неутешительном выводе относительно дальнейших перспектив королевства Амра. Создатели фильма призывали мировое сообщество вмешаться и освободить задавленный многовековым гнетом народ.
– Теперь ты понимаешь, чего не должно появиться в результате нашего сотрудничества? – строго спросил принц, остановив проигрыватель.
– Этот фильм – заказная дешевка! Любой здравомыслящий человек поймет это.
– К сожалению, фильм был рассчитан на массовую аудиторию. Человек, ничего не смыслящий в делах Ближнего Востока, после просмотра данного фильма начал бы думать о нас как об отсталом племени. И таких проектов с каждым днем становится все больше и больше. К сожалению, в мире хватает горячих голов, которые ведутся на подобную клеветническую пропаганду… Говорю это не потому, что подозреваю тебя и твоих коллег в злом умысле, а просто хочу продемонстрировать, что мои опасения имеют под собой достаточные основания! – сухо подытожил шейх Рашид аль-Баха.
– Можешь не объяснять, а тебя отлично понимаю. Этот фильм возмутителен…
– Я не утверждаю, что в нашем обществе, собственно, как и в любом другом, нет проблем, которые еще только предстоит решить. Но эти люди, так называемые документалисты, не занимались исследованием действительности. Они просто выдрали объективом камеры то, что наиболее отвечало их изначально поставленной задаче, и наложили на картинку заранее подготовленный текст. Благо сотрудники службы безопасности сработали оперативно и не позволили просочиться этому материалу за пределы королевства, но внутри поднялся настоящий скандал. Мы поспешили выдворить этих нечистоплотных телевизионщиков в
