Которого звали меж людей Черным Баламутом.
Богатые дары везли послы. Многажды кланяться было велено им. Кланяться и славословить. А потом передать Черному Баламуту послание Грозного. Из рук в руки. Чтобы глаза аватары Опекуна прочитали:
'Понимая, что сила моя и опыт нужны державе, я остаюсь верным слугой хастинапурского трона, хотя годы и гнетут меня немилосердно. Старость – время размышлений во спасение души, а не деяний во благо страны; невмоготу мне видеть, как безвременно гибнут молодые родичи, раскачивая тем самым основание престола. Если таинственные и внезапные смерти не прекратятся, полагаю наилучшим удалиться в отшельническую пустынь и посвятить остаток дней своих замаливанию грехов, а также аскетическим подвигам. Ибо не вижу иного способа воздать за смерть братьев или внуков, поскольку в случай не верю, а имени обидчика не знаю. Сын Ганги, матери рек, и Шантану-Миротворца, прозванный глупцами Грозным.'
Послы говорили потом женам, что лицо Черного Баламута в тот момент, когда он читал послание Грозного, донельзя напоминало лик Вишну-Дарителя – каким бог изображен на парковой стелле хастинапурского дворца. Вьющиеся кудри волнами зачесаны ото лба вверх, где и собираются в тройной узел-раковину с воткнутыми павлиньими перьями; тонкая переносица с легкой горбинкой, чувственные губы любовника и флейтиста всегда сложены в мягкую, девичью улыбку; уши украшены живыми цветами, скулы и подбородок выточены резцом гениального скульптора, а иссиня-черная кожа слегка блестит, подобно коралловому дереву.
Первый Колесничий смотрел на ровесника собственного сына и думал, что боги – это все-таки боги, а люди – это всего лишь люди. Такому благостному красавцу, небось, и в голову не придет ввязаться в драку из-за пустяка, дерзить наставникам или, к примеру, вломиться за арестованным родителем в дворцовые казематы. Сразу видно: добродетелен и лучезарен. Глядишь и преисполняешься любовью. Хочется не вожжами отодрать, а преклонить колена и воскликнуть гласом громким:
– О, Черный Баламут и есть великое благо, коего достигают глубоким знанием Вед и обильными жертвоприношениями те мудрецы, кто победил порок и смирил душу! Это итог деяний, это неизвестный невеждам путь! Страсть, гнев и радость, страхи и наваждение – во всем этом, знайте, он достойнейший!
Последняя мысль, самовольно прийдя на ум, изрядно смутила Первого Колесничего.
Хотя и весьма походила на цитату из каких-нибудь святых писаний или бесед с подвижником, обильным заслугами.
Черный Баламут поднял голову и кротко воззрился на послов.
– Передайте Грозному…
Журчание реки, когда томит жажда; песнь друга, когда грозит беда; глас божества-покровителя в пучине бедствий – вот что звучало в голосе пятнадцатилетнего подростка.
Прощение и обещание – вот что сияло во взоре его.
– Передайте Грозному: ему самому и близким его сердцу людям дарована судьбой долгая и счастливая жизнь. Боги милосердны к любимцу; пришло время исполнения мечтаний. Владыка отныне может спать спокойно и не торопиться в пустынь. Аскеза – аскетам, быку среди кшатриев более достойно поддерживать троны. А теперь позвольте мне удалиться, о почтенные!
И слегка пританцовывающей походкой направился прочь – к опушке манговой рощи, где ожидали Черного Баламута влюбленные пастушки, числом более трех дюжин.
Послы не видели гримасу раздражения, что на миг исказила прекрасное лицо Кришны; не видели они и второй гримасы, пришедшей на смену первой – словно два разных человека одновременно выказали неудовольствие.
Пастушки заплакали: видеть господина во гневе было выше их сил.
Но Черный Баламут сразу спохватился. Рука его нырнула в глубины желтых одежд, украшенных гирляндами, на свет явилась бамбуковая флейта, и алый рот поцелуем припал к точеным отверстиям.
Нежные звуки поплыли над землей, завораживая и зачаровывая; они текли ручьями, струились осенними паутинками, плясали игривыми ягнятами – и радость воцарялась в сердцах.
Первый Колесничий глядел вслед и думал, что лишь в одном его порывистый сын и сей безгрешный агнец схожи.
Оба – бабники.
Часть третья
БЕГЛЕЦ
Горе ждет тех нечестивцев, кто осмеливается хулить сии бесподобные строки! Лишившись ясности разума, ненасытные цари будут всеми способами присваивать их имущество; родичи их станут употреблять в пищу ослиное мясо и беспробудно пьянствовать, а дочери их начнут производить на свет потомство, едва достигнув шестилетия! Поэтому внемлите и усердно следуйте наставлению, какое прозвучало в нашей приятной для слуха речи!
Глава пятая
СВОБОДА ВЫБОРА
Все, что было – было, а чего не было, того не было; если не считать бывшего не с нами, о чем знаем понаслышке. Возвращайтесь на круги своя, возвращайтесь в прежние места и к былым возлюбленным, ходите по пепелищам, ворошите золу, не боясь испачкать пальцы. Алмазов не обещано веселыми богами, но одни ли алмазы зажигают ответный блеск очей? – найдешь стертую монету, и сердце внезапно взорвется отчаянным биением: она!
Все, что было – было, и лишь узнающий новое в старом достоин имени человеческого…
– Грязный нишадец! Убирайся вон, черномазый!
Дрона ускорил шаг.
