громе вперед, он не услышит выстрелов засады, не услышит мотора вражеской самоходки, которая, может быть, уже поджидает его на перекрестке.
Он должен принять первый удар противника броней своей машины. В темные квадраты люков напряженно смотрят, переводя рычаги, водители. Волнуются командиры танков, по грудь высовываясь из башни. Наготове стреляющие у орудий, заряженных бронебойными снарядами. Башнеры приникли к смотровым щелям, пальцы застыли на выключателе поворотного механизма. Смотрят в ночь, охватившую танки, зоркие автоматчики.
Ветер режет усталые глаза. Но не закроешь их. Сердце отсчитывает миг за мигом. Который из них будет началом боя, готового вспыхнуть каждую секунду?
Вот-вот, где-нибудь справа, слева, впереди, а вдруг и сзади замерцает пламя выстрелов — и полетят снаряды неприятеля. Может, ждет бой вон за теми кустами? Нет. Промчались — никого. Может, за поворотом караулят вражеские истребители танков? Нет. Спокойно. Дальше. Темная роща слева! Разверни пушку, башнер! Нет. Пока не надо. Сколько раз останавливалось сердце в предчувствии боя. Сколько раз напрягались мускулы, и рука сжималась на оружии.
Вперед. Танк мчится навстречу сражению. Врага еще нет. Он будет. Не сейчас, так через тысячу метров пути. Через сто. Через десять. Через метр…
Юрий зажег в башне свет и рассматривал на карте перекресток, к которому подходила разведка. Он не видел, как впереди замелькало пламя, и огненные трассы выстрелов перерезали мглу. Автоматчики спрыгнули и рассыпались по сторонам. От вражеского снаряда на броне первого танка вспыхнули раскаленные брызги. Танк запылал. Второй остановился. В небо взметнулись ракеты противника. Стало светло. По горящей машине полоснула пулеметная очередь.
Остановилась и машина Юрия. Он выглянул из люка и растерялся. Несколько ракет, зажженных в воздухе, летело на землю, и в их неровном свете казалось, что на танки слева падает лес, а поле справа опускается куда-то. Три танка выглядели маленькими и беспомощными на пустынной дороге. Первая машина горела тусклым факелом, и мысль о чьей-то смерти сковала мозг, не давая ничего сообразить. Юрий беспомощно посмотрел назад, огляделся по сторонам. При гаснущем свете ракеты увидел Николая, и на душе стало тверже. Тот стоял у обочины и разглядывал в бинокль перекресток впереди и деревушку, из которой летели снаряды.
— Засада! Дорога пристреляна, — закричал Николай. — Машины в сторону!
Юрий повторил команду. Две уцелевшие «тридцатьчетверки» бросились вперед, в несжатую пшеницу. Из горящей, оставшейся на дороге машины выпрыгнули двое. Обожженные танкисты катались по земле, сбивая с себя пламя. Николай направил к ним санитара.
— Залечь впереди, — закричал он своим автоматчикам. — Чтобы ни один немец на дорогу не вышел!
Затем он догнал Юрия и на ходу влез к нему в машину.
— Малков! Принимай команду танками на себя: старший лейтенант убит. Как в подожженной начнут рваться снаряды, давай на малом газку проберемся вперед, к дороге. Вон, деревьями обсажена. Видишь?
— Давай! — согласился Юрий.
Немцы прекратили стрельбу. Погасли ракеты. В подбитом танке заухало и затрещало. Неровное пламя то замирало, то снова вспыхивало с шипеньем. Две машины продвинулись до насыпи перекрестного шоссе. Подбитая «тридцатьчетверка» догорала позади слева.
Николай был возбужден, хотя старался не горячиться. Речь его стала отрывистой и властной. Он расставил автоматчиков впереди танков и послал старшину Черемных с двумя бойцами на перекресток:
— Сейчас немцы в разведку пойдут. Их там наши встретят у танка. Немцы побегут назад — надо перехватить, одного притащить живым.
— Есть.
Бойцы уползли. Юрий связывался по рации с комбатом. «Гроза» не откликалась. Он нервничал. Потом затаился в башне, замолк. Николай заглянул к нему в люк:
— Не отвечает?
— Нет. Что будем делать?
— Как, «что делать?» — Николай старался говорить беззаботно, но не смог скрыть досады. — Прежде всего доложить комбату.
— Не отвечает!
— А ты не очень спеши, не о-очень, — растягивал Николай слова. — Комбат спросит, какие силы у противника, а ты еще и не знаешь.
— Сейчас откроем огонь, они ответят, и засечем все их точки, — предложил Юрий.
— Куда будешь стрелять-то? Противника ведь не видно.
— По деревне.
— Чепуха! Противника не уничтожишь, а сам рискуешь потерять свои машины.
— Что ж, зато задачу выполню.
— Разве это последняя задача? — Николай взял Юрия за плечо.: — Нам с тобой еще придется брать этот перекресток.
— Товарищ лейтенант, — ординарец Николая вскарабкался на крыло. — Идут!
Слева по дороге к горящей машине шли немцы. Их было пятеро. Они пригибались. Расстояние меж их силуэтами и дымным факелом подбитой машины быстро уменьшалось. У горящего танка кто-то громко застонал. Немцы прибавили шагу и закричали, вскинув автоматы:
— Русс! Сдавайц!
В ответ опять жалобно охнули.
Тишина. Лейтенанты напряженно смотрели туда, ожидая, что будет дальше. Юрий тревожно взглянул на Николая и позавидовал его самообладанию. Тот почувствовал на себе взгляд, обернулся и тихо проговорил:
— Разверни башню!
Шелест поворотного механизма не нарушил тишины. Ствол орудия быстро направили в сторону дороги. Немцы почти подошли к подбитой «тридцатьчетверке», но вдруг, с двух-трех шагов из придорожной канавы по ним застрекотали автоматы, и брызнула длинная пулеметная очередь. Трое сразу повалились.
— Так их, за Сергея Осипова! — шепнул Николай, грозя кулаком. — Автоматчики! — торжественно воскликнул он, впрыгнул на башню и подался вперед.
Юрий схватил его за ногу, боясь, что Николай сейчас кинется к горящему танку.
А там два уцелевших немца побежали назад, делая зигзаги, и скрылись. Вслед им дробно щелкали частые выстрелы.
— Хватит! — шептал Николай, ударяя кулаком по своему колену. — Старшине одного оставьте.
У разбитого танка будто услышали команду, — пальба прекратилась. В наступившем безмолвии с перекрестка донесся истошный крик, точно кого-то кололи ножом.
— Все в порядке. Молодец Черемных! — Николай спрыгнул на землю и побежал туда.
Через несколько минут показались автоматчики с пленным фельдфебелем. Старшина Черемных вел его за шиворот, а Николай вполголоса увещевал:
— Будешь руфэн — сразу капут.
Пленный оглядывался, таращил глаза на сожженную «тридцатьчетверку», на остальные танки, на десантников. Он совсем опешил, когда к нему подошел Юрий и на правильном немецком языке строго спросил:
— Ваше имя! Фамилия? Какой части? Сколько вас в этой деревне?
Покорным шопотом фельдфебель рассказывал, что перекресток обороняют три самоходки и рота моторизованной пехоты, что им вот-вот должны подвезти боеприпасы и горючее. Юрий свободно, без запинки переводил все, что угодливо говорил немец. Николай не знал немецкого языка так хорошо и сейчас сердился на себя, что до сих пор не занимался им всерьез.
Когда Юрий выспросил у пленного все, что возможно, наступило неловкое молчание. Юрий не знал, что делать. Выручил радист. Он громко крикнул:
