— «Гроза» отвечает!
— Докладывай, — бросился к нему Юрий.
Тишина нарушилась только жужжанием радиостанции и веселым голосом радиста в танке. Ветер, разбуженный коротким боем, прогулялся по полю, принес с собой запах гари и спелых хлебов и начал разгонять на небе тучи. Вверху далекой сигнальной ракетой блеснула звезда.
— Погудин!
— Да? — Николай влез к Юрию на машину.
— Майор сзади ведет бой. На него наскочили немецкие танки, которые нас, очевидно, нарочно пропустили. Нам приказано захватить деревню и удерживать до его прихода.
— Понятно, — протянул Николай и сразу заторопился. — Надо спешить: до утра не успеем — не возьмем. Петр Васильевич! Давай всех сюда!
— Есть! — шустрый Петька бесшумно скрылся.
— Будем брать? — осторожно спросил Юрий. — Силы против нас большие. Ведь три самоходки у них и рота пехоты.
— Подумаем. Ты давай свой план, а я — свой. Вместе решим.
Пришли автоматчики и обожженный экипаж с подбитой машины. Башнер тащил пулеметные диски. Механик тяжело хромал, опираясь на лобовой пулемет, вынутый из танка.
— Крепко сунули мы им за нашего старшего лейтенанта. «Порядок в танковых войсках» — он так бы и сказал, — и механик щелкнул языком, как это делал командир разведки Осипов. — Немцы орут «сдавайся», а я нарочно охаю — ближе подзываю. Только двое ушли.
— Никто не ушел, — поправил старшина Черемных. — Один остался, да и тот здесь.
— Ого-го! Здорово, фриц! — обрадовался механик, увидав пленного.
— Тише! — попросил Юрий. — Противник услышит.
Николай сел на башню и долго что-то рассказывал Юрию, наклонясь к его уху. Потом уже громче спросил: «Ну, а ты как думаешь?» Юрий закивал головой и позвал остальных:
— Все — ко мне!
Гвардейцы — члены экипажей и автоматчики — собрались меж двух танков. Юрий объявил переданное комбатом по радио задание и добавил, медленно подбирая нужные слова:
— Десант проникает в деревню и, пока ночь, поднимает там панику. Танки этим временем переваливают через дорогу, по оврагу обходят населенный пункт и атакуют с запада. К рассвету нам надо уничтожить… — и он перечислил силы противника.
В голосе Юрия появились нотки настоящего командира, отдающего приказ в боевой обстановке.
— Все понятно? — спросил он, внутренне любуясь собой.
— Понятно.
— Куда нам — «безлошадникам»? Можно с автоматчиками в деревню идти? — спросил раненый танкист.
Юрий подумал и согласился. Николай встал, разглядывая под лучом фонарика карту:
— С пулеметом заберетесь на крышу дома у перекрестка?
— Попробуем.
Юрий посмотрел на часы:
— Двадцать три пятьдесят. Экипажи, по местам. Погудин, сколько автоматчиков оставляешь у танков?
— По одному на машину, для охраны. И санитара. Хватит? Экипажи у тебя ведь в полном составе.
— Хорошо. Кто старшим идет в деревню?
— Я, конечно, — ответил Николай.
Юрию не хотелось оставаться одному без Погудина. Он подумал было возразить, но ничего не сказал.
Николай слез с танка, подошел к своим бойцам и объяснил вполголоса:
— Просачиваемся в деревню ползком. Слева, обойдя перекресток, идет группа гвардии старшины Черемных — его отделение и второе. Танкисты — с ними. Третье отделение — со мной. Каждый занимает скрытую позицию и ждет сигнала — автоматную очередь. По сигналу — начинать огонь, граната — по целям, которые выберет себе каждый сам. Старайтесь не жечь патроны зря, а наносить противнику потери. До сигнала — ни звука, работать только ножом. Пароль — «Солидол», отзыв — «Свердловск». Вопросы есть? Нет? Ну, Александр Тимофеевич! До скорой встречи!
Николай почувствовал, как у старшины Черемных, которого он обнял, колотится сердце. И, чтобы разрядить напряжение минуты, он громко сказал:
— Тьфу! Какая у тебя борода колючая. Завтра же побрейся.
Затем махнул Юрию рукой:
— Ну, до рассвета!
— Ты б остался, — попросил Юрий.
— Как это остаться? Что ты! С моими ребятами… — Николай не договорил и задорно тряхнул головой. — Мы им покажем!
Десантники скрылись, пригибаясь к земле.
Впереди над деревней взлетела еще одна немецкая ракета и осветила безлюдное поле, пустые дороги, стройные ряды тополей по краям. Юрий лег под деревом у шоссе. Слабый ветер шевелил ветки над головой. Он поднял глаза к небу, в просветах меж туч блестело несколько звезд.
Юрий восхищался смелостью и дерзостью Николая и его бойцов. «Как они свободно действуют!» И все-таки в настоящем бою все было совсем не так, как представлялось ему раньше, в танковом училище.
Позади в машинах экипажи переговаривались меж собой. До Юрия долетел приглушенный голос его механика Ситникова:
— Ничего. Еще все впереди. Это ж была — просто так — мелкая драчка.
Юрий понял: он ошибся, посчитав произошедшую стычку за настоящий бой. «А как же придется действовать в еще более сложной обстановке?» Он почувствовал: в нем пока нет чего-то такого, что есть у Николая. «Чего?».
Что же надо офицеру еще, кроме отличного знания воинских уставов, знания машины, умения стрелять, командовать? Юрий подумал, будет ли в нем самом это «еще»? Но вскоре тревога за Николая вытеснила эти мысли. А вдруг они не смогут выполнить приказания комбата?
— Отдохнем: дальше ползком придется, — Николай сел, сдвигая пилотку на затылок. Десантники остановились на краю пшеничного поля. Все молчали, и он спросил: — Чего приуныли?
— Тьма какая…
— Ночь темней — автоматчик сильней, — спокойно сказал Николай.
Он очень хорошо понимал, что чувствовали его бойцы. Когда отойдешь от своих, но еще не сблизишься с врагом, когда время отсчитывается ударами сердца, — в эти напряженные секунды главное — не потерять бодрости духа. В томительном ожидании мозг словно раскален, смотришь вперед до боли в глазницах, слушаешь так, что, кажется, почуешь, как упадет на землю волос. Нервы натянуты. В этот миг хорошо отвлечься хоть какой-нибудь пустяковой шуткой.
— Вот когда я в кавалерии служил… — начал кто-то.
— Да ну? — живо подзадорил Николай.
— Тоже бывало: ночь темна, лошадь черна, едешь, едешь, да пощупаешь: тут ли она?
Угадывалось, что бойцы улыбаются. Николай был доволен. Только самый молодой из всех — Петька сидел рядом, касаясь плечом, и вздрагивал. Николай обнял ординарца:
— Сейчас, Петр Васильевич, проползешь метров пятьсот по-пластунски, жарко станет.
— Да я не замерз.
