деревьев, а ближе к горе расстилалось огромное пепелище. Склоны вулкана покрыли наплывы, словно волны широких окаменевших рек, расплеснувшихся на многие километры. В том месте, где склон ополз, клокотала малиново-алая расплавленная масса. Воздух трепетал над раскаленной каменной пустыней.
– Вот куда обрушился основной пиропластический поток, – произнес Чертогонов, внимательно оглядывая последствия катастрофы. – Наше счастье, что мы находились по другую стороны горы. Готов спорить, лава низвергалась отсюда с приличной скоростью и интенсивностью, вон куда дотянулась, аж краю не видно.
– Никто и не собирается с тобой спорить, – сказал Владимирский. – Сами видим, что чудом живы остались. А вертолет наш, наверное, расплавился в этом пекле.
– Возможно, – кивнул Чертогонов. – Но надежда еще есть.
– Какая? – мрачно спросил полковник. – Тут как в доменной печи, даже ящик Кадабра не мог бы уцелеть.
– Семеныч, не ты ли вчера говорил, что сдаваться пока еще рано? – напомнил Чертогонов. – Склон с вертолетом ополз весь целиком, я это видел собственными глазами. Если вся платформа не рассыпалась на мелкие части, она могла сползти очень далеко, а значит и вертолет мог уцелеть или хотя бы маяк. Его надо искать где-то там, внизу.
– Ну, пойдем, – согласился полковник, недоверчиво хмыкнув. – Хотя я очень сомневаюсь, что мы сможем отыскать хоть что-то. Кстати, я никак не разберу, что там такое впереди. Эй, ребята, у вас глаза молодые, посмотрите, что это там такое? Как будто пустота какая-то.
Вовка устремил взгляд в указанном направлении и пожал плечами.
– Да черт его знает, что там. Дым кругом, еще и воздух трясется. Не разобрать.
– А ведь ты прав, Семеныч, там действительно что-то странное, – произнес Чертогонов, вглядываясь вдаль. – Действительно впечатление пустоты, будто и нет ничего совсем.
– Ладно, нам все равно в ту сторону шагать, подойдем ближе, тогда и увидим, что там за пустота, – сказал Владимирский.
Осторожно ступая по дымящейся земле, все четверо направились вниз по склону, туда, где в дымке виднелось огромное пространство. Несмотря на то, что путь их лежал под уклон, идти было довольно трудно – окаменевшая, но не остывшая лава источала невыносимый жар, путешественники обливались потом, прохудившиеся за время скитаний башмаки зачерпывали камешки и пепел, от дыма першило в горле и слезились глаза. Тем не менее, они довольно быстро продвигались вперед, даже Вовка не жаловался.
Когда дымовая завеса начала рассеиваться, шагавший впереди парнишка воскликнул:
– Эй, люди! Там море!
– Не может быть такого, – усомнился Владимирский.
– Гадом буду! – поклялся Вовка тоном бывалого рецидивиста. – Век форта не видать.
– Не каркай, – проворчал Чертогонов. – И вообще, что это за жаргон такой пошел? Хоть бы подружки своей постыдился.
– А чего я такого сказал-то? – возмутился Вовка. – Юлька от дяди Жоры уже такое слыхала…
Юля смущенно потупилась, неожиданно вспомнив замысловатые ругательства полковника, а Владимирский отвесил парнишке легкий подзатыльник.
– Семеныч старше тебя раза в три, а то и больше, – продолжал воспитывать Вовку Чертогонов. – И пример с него брать нечего. Далеко не весь его словарный запас можно использовать в приличном обществе.
– Замаял ты, Николаич, со своими нравоучениями, – поморщился Владимирский. – Сам-то тоже не институтская девица.
Вовка хохотнул, за что снова получил подзатыльник, уже покрепче.
– За что?! – оскорбился он.
– В воспитательных целях, – ласково пояснил полковник. – Чтобы старших слушал.
Вовка насупился, а Владимирский кивнул Чертогонову и сказал:
– Глянь-ка, действительно к морю вышли. А может быть, и озеро здоровое.
– Да я уж вижу. Только странно, почему мы его сверху не видели, когда летели.
– Ничего странного. Все в дыму было, вот и не заметили. Всего-то надо было на несколько километров дальше пролететь.
С каждым шагом рассеивались последние сомнения, впереди действительно раскинулось безбрежное море. Уже слышался легкий шелест прибоя, море лениво накатывало свои волны на камни. Наверное, прошлой ночью здесь все бурлило и кипело, по всей видимости склон вулкана сполз прямо в воду, сюда же устремился и основной поток лавы. Сегодня же все здесь выглядело довольно мирно и спокойно.
Вовка первым подбежал к полосе прибоя и поморщился.
– А вода-то какая грязнющая! – воскликнул он. – У нас река рядом с химкомбинатом и то чище.
– Этот вулкан все дерьмо из себя сюда выплеснул, – ответил Владимирский. – Чего же ты хотел?
Услышав всхлип Юли, все обернулись.
– Эй, Рыжик, ты чего? – удивился Чертогонов.
– Вертолет, – всхлипнула девушка. – Его нет.
Ее слова вернули всех к печальной действительности, друзьями вновь овладело уныние.
– М-да, – тяжело вздохнул полковник, оглядывая округу. – Видать, сгорела машина вместе с ящиком.
Вовка подошел к подружке, взял ее за руку и сказал:
– Да ладно, Юлька, не реви. Выберемся.
– Правда выберемся? – спросила девушка, взглянув на спутников.
– Надежда умирает последней, – философски заметил Чертогонов.
Полковник мрачно усмехнулся и сказал:
– Пошли отсюда. Хватит гарью дышать. Да и соседство с этой горой не очень приятно. Не ровен час снова свое хайло разинет.
– Жерло, ты хотел сказать, – поправил его Чертогонов, покосившись на ребят.
– Я хотел сказать, что здесь нам делать больше нечего, – жестко ответил Владимирский. – А у тебя сегодня день борьбы за чистоту речи, что ли?
– Куда почалимся? – спросил Вовка и тут же поправился, перехватив недовольный взгляд Чертогонова. – То есть я хотел сказать, куда пойдем?
– Вон на тот мыс, – указал полковник на полуостров, выдававшийся в море в нескольких километрах от них.
– И чего мы там делать будем? – продолжал спрашивать парнишка.
– Обустраиваться. Черт его знает, сколько времени нам придется здесь прожить.
Кивнув девушке, полковник ободряюще похлопал ее по плечу и сказал:
– Ничего, Юленька. Что-нибудь придумаем.
Девушка перестала всхлипывать, хотя слова Владимирского вряд ли могли ее утешить – все отлично понимали, что надежды вернуться в форт не осталось никакой.
Путешественники направились вдоль берега к полуострову. Ничто здесь не указывало на признаки какой-либо цивилизации – с одной стороны простиралось бескрайнее море, с другой к самому берегу подступали дикие джунгли во всей своей первозданной красоте. Приглядываясь к деревьям, путешественники не могли опознать ни одно из них, здешняя растительность даже отдаленно не напоминала земную.
У путешественников складывалось впечатление, что они вообще единственные живые существа на этой планете, не считая полчищ москитов. Мало того, что они не встретили ни одно животное, не было видно никаких следов, ни единой тропки, а местами попадались такие буреломы, что приходилось продираться сквозь заросли в обход.
К вечеру они вышли на полуостров и выбрали себе место для лагеря на крутом берегу. Рядом журчал большой ручей, его воды низвергались с крутого обрыва и разбивались о скалы внизу, перехлестываясь с волнами.
Вовка напился из ручья, затем растянулся на траве и устало произнес:
– Пожрать бы сейчас. У меня с голодухи уже ни руки ни ноги не шевелятся и внутри все трясется.
