другой бок. Это вызвало новый приступ веселья разбойников.
– А с ним-то чего делать будем? – спросил здоровенный детина у старших товарищей.
– Деньжата у него есть, – принялся рассуждать старший. – Надо бы узнать, кто он, откуда, да и выкуп затребовать. Раз он с собой столько носит, то за него знаешь сколько дадут!
– Эй, разбудите-ка его! – скомандовал одноглазый, и ближайший к Боне разбойник послушно пощекотал его ножом.
Вы думаете, это приятно, когда вы сладко спите после бутылочки вина, и вдруг какая-то бандитская рожа дотрагивается до вас холодным лезвием, и вы просыпаетесь, и обнаруживаете, что привязаны к дереву? Не буду врать, на себе не испытывал, но, думаю, приятного тут мало. Не верите – спросите у Бони. Мой монашек проснулся, задергался и бешено завращал глазами, очевидно пытаясь оценить обстановку.
– Ну где же твой ручной демон? – глумливо поинтересовался одноглазый. Так. Что-то я не понял. Какой еще ручной демон? Это вообще о ком?
– Немедленно отпустите меня… нас. А иначе я его призову, и он тут устроит такое, что чертям станет тошно!
Боня молодец, что не потерял присутствия духа, но вот надо бы разобраться, как он меня назвал. Я что ему, ручная собачка: свистнешь – и прибежал? И к чему он опять чертей приплел? Им-то от этого ни жарко, ни холодно.
– Ну призывай, мы послушаем, поглядим! – предложил старший разбойник и опять сплюнул.
Надоел, право: противно же!
Надо сказать, не все разделяли его энтузиазм. Конечно, Боне никто особо не верил, но те, кто поосторожнее, Демонов слегка опасались. Может, явиться сразу? Или Боню проучить?
– Явись, Люцифуг! – начал завывать пьяным голосом монашек и тут же глупо икнул. – Явись и служи мне! Вот! – Его одурманенный алкогольными парами мозг пытался восстановить слова заклинания. Ну если он думает, что я после таких призывов явлюсь… Это же себя не уважать надо! – Явись. Иначе. Ик! Я буду мучить тебя страшными словами. Ик! – Ну, понеслось! – Тетра… Петра… Ветра… Тон! Вот!
Ну конечно, выговори такую абракадабру спьяну! У меня, например, и на трезвую голову не получится!
Разбойники, даже те, кто сначала насторожился, дружно заржали. Неудачные попытки пленника связать пару слов окончательно убедили их, что он просто бахвалится спьяну. «Тетра-петра», – стал распевать кто- то из них.
– О коварный демон! – выл расстроенный Боня. – Ты бросил меня, твоего господина, ик, на произвол судьбы! За это я так прокляну тебя! Ик!
Ах ты господская морда! Если б ты не был так пьян и беспомощен, точно врезал бы пару раз!
– Ты откуда такой взялся? – строго спросил одноглазый, переходя к делу.
– Я… ик… смиренный инок! – жалобно проговорил мой монашек, потрясенный своей неудачей.
Его дальнейшие слова потонули во взрыве хохота.
– А кто будет издеваться над святым человеком… – обиделся Боня. – Того… ик… ввергнут в геенну огненную! Вот! Ик! А там плач и скрежет зубовный! – Так, мы уже святые. А чего ж так набрались-то, а? От большой святости? И чем он там угрожает? Зубоврачебным кабинетом? – А ну-ка развяжите нас и просите прощения! На коленях! – строго добавил он.
Теперь обиделись разбойники. Вообще, думать надо, что говоришь! Да еще в таком-то положении! Я бы на их месте тоже оскорбился. Стоит пьяный, привязанный (если бы отвязали, наверняка грохнулся) и еще угрожает! Тот разбойник, который его будил, выразительно провел лезвием по Бониному горлу. Но пьяному море по колено!
– Если ты убьешь меня, я стану великомучеником, – величественно, насколько позволяло его состояние, проговорил монашек. – А ты отправишься прямиком в геенну огненную, где… ик… стоит плач и скрежет зубовный! – Если он не зануда, то кто? – И черти… ик… будут поджаривать тебя в кипящем масле… ик! – Да что черти – садисты и людоеды, что ли? Станут они такого поджаривать! Тоже мне лакомый кусочек!
– А поджарим ему пятки, – предложил здоровенный детина. – Тогда и заговорит по-другому.
– А не заговорит – в речке утопим, – равнодушно добавил самый старший и… правильно догадались, сплюнул.
Предложение разбойникам понравилось. Боня же, исчерпав запас красноречия, бессмысленно вращал глазами, окончательно утратив представление о реальности. А потом прикрыл их и… захрапел! Вот ведь нервы у человека! Даже завидно! Такого пытать без толку, все равно не проснется!
– Эй! Про меня забыли! – воскликнула Эльза, хорошо представив, что сейчас произойдет с незадачливым монахом.
– А ведь верно! – обрадовался одноглазый. – Сначала девчонкой займемся, а с этим после поговорим!
– Теперь он выкупом не отделается, – проворчал мужик в красном камзоле. – И ты тоже, деточка! – Он нехорошо поглядел на Эльзу, не приближаясь, однако, на расстояние плевка.
Бандиты уселись за карты. Девушка, предназначенная победителю, смотрела на них с равнодушием и презрением. Честное слово, у меня такое ощущение, что даже если бы меня не было рядом, она вела бы себя точно так же! Эх, повезло Боне ни за что ни про что. Он, кстати, продолжил мирно храпеть (все-таки Эльза перестаралась с вином!).
В картишки я перекинуться и сам люблю (эх, зря тогда так обыграл инспектора!). Только вот этой земной игры я, к сожалению, не знал. А ведь у этих бандитов правила и не спросишь! А жаль! Ну ничего, я сюда не в карты играть приехал. Играли они, как ни странно, внимательно и осторожно, даже забыв на время свою ругань и скабрезные шуточки. Видно было, что эти молодцы не доверяют друг другу и следят, что называется, в оба (за исключением, конечно, одноглазого, который так и зыркал своим единственным иллюминатором). Напряжение нарастало, и я понял, что пришло время действовать. Как говорится, ловкость рук, и ничего больше! А уж если ты невидимый, то вообще все просто.
Игроки один за другим выбывали, сбрасывая карты, сплевывая и негромко ругаясь. Они с некоторой тоской бросали взгляд в сторону Эльзы, а потом продолжали наблюдать за своими более удачливыми коллегами. Наконец карты остались только у двоих: мужика в красном камзоле и конечно же одноглазого, который, похоже, был большим мастером по части азартных игр.
– Ничего! До девчонки я потом все равно доберусь! – досадливо буркнул краснокамзольщик, сбрасывая карты. – С тобой играть…
– Партия! – воскликнул одноглазый и радостно потер руки. И тут, что бы вы думали, из его рукава вылетает пара тузов. Конечно, не из рукава, но я их так ловко подкинул, что создалась полная иллюзия! Уж не знаю, мухлевал одноглазый или нет (без этих тузов, конечно), но у других разбойников в этом не осталось ни малейших сомнений.
– Так вот ты, значит, как! – взревел мужик в красном камзоле, поднимая руку со здоровенным кулачищем, и уже из его рукава вылетела пиковая дама. Не знаю, почему я выбрал именно ее. Наверное, из всех карточных изображений она просто выглядела самой симпатичной.
– Да они оба жулики! – возмутился здоровенный детина. – Бей их, ребята!
– Стоять! – одноглазый выхватил нож. – Меня кто-то подставил!
– То-то ты всегда выигрываешь! – не поверил старший разбойник и сплюнул прямо на сброшенные карты. Карты-то зачем портить! Играть потом будет противно.
– И меня подставили! – обиженно взревел мужик в красном камзоле. Но никто не слушал, разъяренные подельники подступали, чтобы разобраться с шулерами. Бывшие враги вынуждены были встать спиной к спине.
Ну и потеха началась! Давно я такого не видел! Эти ребята, надо сказать, умели драться очень даже неплохо. Что поделаешь, большой опыт, тут любой бы научился. А численный перевес нападавших компенсировался тем, что оборонялись самые лучшие бойцы (особенно одноглазый), возмущенные к тому же учиненной над ними несправедливостью.
Здоровенный детина решил воспользоваться своими габаритами и взять грубой силой. Он схватил огромную дубину (я такую разве что приподнял бы, и то с трудом, а я демон не самый мелкий) и принялся ожесточенно размахивать ею. Получалось у него, конечно, грозно, но неэффективно. Для начала он
