обогащенным физиологическим раствором, а потом отправили ящик на грузовике. Крюгер ушел пешком, направляясь на север, к морю. Больше я ни об одном, ни о другом ничего не слышал.
— А как же вы? — спросил Чейс. — Что случилось, когда пришли союзники?
— Они освободили меня… Всех нас.
— И все?
— Почему нет?
— Вы же не просто уцелели, — заметил Чейс. — Вы работали с этим чудовищем бок о бок, когда он убивал людей.
— Ну… — сказал Франк, снова как бы устало улыбаясь, — возможно, они решили, что я достаточно пострадал.
Он наклонился в кресле вперед, и свет от телемонитора упал ему на лицо. Франк снял темные очки. Один глаз оказался нормальный, другой — темно-желтый, цвета яичного желтка. Потом он коснулся шлангом гортани, но на сей раз после вдоха закинул галстук-шарф за спину.
С каждой стороны на шее у Франка стали видны по три диагональных разреза, десятилетия назад зарубцевавшиеся в розовые шрамы, а посреди гортани — черная неровная дыра, которая вела в глотку.
— Бог мой! — воскликнул Чейс. — Они… у вас… жабры?
— Надо мной экспериментировали на ранней стадии. И неудачно, — ответил Франк, снова опуская очки на глаза. — И я — единственный выживший. Легкие оказались слишком слабы, чтобы всасывать фторуглероды, я снова и снова тонул, оказывался на грани смерти… Крюгер мог позволить мне умереть, но не сделал этого: он поднимал меня тельфером вверх ногами, чтобы вода вытекла под воздействием силы тяжести, и снова запускал легкие с помощью химических стимуляторов дыхания. Он возвращал меня к жизни, по его словам, потому, что я был ему нужен. — Франк откинулся на спинку кресла, снова скрывшись в тени. — Здоровье ко мне не вернулось и никогда не вернется. Но я не хочу предстать перед Богом без последнего акта искупления. Я хочу убить этого… Эту совершенную мерзость.
— Если это он, — бросил Длинный.
— Это он, я уверен. Известно, что в Южную Америку Крюгер не прибыл. Охотники за нацистами, выслеживавшие Менгеле, Эйхмана и других, нигде не нашли никаких свидетельств о Крюгере. Подводная лодка, на которой он отплыл, занесена в списки пропавших без вести.
— Откуда вы знаете, что он ушел на подводной лодке?
— Существуют документы. Нацисты были фанатиками документации. У проекта Крюгера имелось кодовое обозначение, и оно упоминается в архивах в связи с отгрузкой на лодке U-165. Лодка затонула или была потоплена, насколько я понимаю, где-то в Центральной Атлантике.
— Как эта тварь могла преодолеть по дну океана две тысячи миль и остаться в живых? — спросил Длинный.
— Крюгер замедлил обмен веществ у Гюнтера почти до состояния клинической смерти, то есть как бы погрузил его в зимнюю спячку. Химический состав в контейнере мог поддерживать такую едва теплющуюся жизнь, и потребность в пище должна была отсутствовать — по крайней мере, очень долгое время. Затем, как у медведя, просыпающегося весной от голода, тело потребовало пищи, и, полагаю, он нашел что-то съедобное.
Франк замолчал. Чейс с Длинным смотрели друг на друга.
— Ответы имеются, — сказал Франк, — если знаешь, что спрашивать. Я давно прекратил искать Крюгера. Все свидетельствует о том, что он умер. Меня увез в Америку дядя и дал работу в своей химической фирме. Я начал новую жизнь, у меня сын — Руди, и я достиг успеха. Но я ничего не забыл. Какая-то часть мозга не переставала искать ключ, намек на то, что Крюгер или Гюнтер выжили. Потом я увидел заметку в газете о фотографе из «Нэшнл джиогрэфик», исчезнувшем с исследовательского судна у острова Блок.
— Мы слышали об этом, — заметил Чейс.
— Там говорилось, что за борт свалился и пропал бронзовый ящик размером с крупный контейнер… Ящик, поднятый исследователями из обломков подводной лодки, со дна впадины Кристофа… Германской лодки…
— Вы сказали, что программирование Гюнтера осталось незаконченным, нужно было сделать последний шаг. Какой?
— Удовлетворить претензию Крюгера на создание подлинного убийцы-амфибии, — ответил Франк. — Полугуманоидное оружие, способное равно хорошо действовать на воздухе и в воде, перемещаться из одной среды в другую и обратно. Он обучил Гюнтера дышать водой, затем показал, как высушивать легкие и дышать воздухом. У него не хватило времени продемонстрировать, как выполнять обратную процедуру, если нужно вернуться в воду. Оказавшись на суше, Гюнтер сможет потом дышать только воздухом. Он попадает здесь в ловушку. Поэтому, вы понимаете, совершенно необходимо уничтожить его прежде, чем…
— О боже! — сказал вдруг Чейс и поднялся. — Пакетт вам не говорил? Эта тварь уже на берегу! Она убила собаку в Уотерборо. — Саймон повернулся к Длинному: — Вызови на связь Ролли Гибсона, у него в конторе рация настроена на шестнадцатый. Скажи ему, что это за тварь, скажи, что она может болтаться в городе или в лесу.
Длинный поднялся в рубку, а Чейс, открыв дверь, вышел на ют, дав команду Руди обрезать наживку, а Пакетту — запустить двигатель, после чего вернулся в каюту.
— Это создание — отчасти человек, — обратился он к Франку, — во всяком случае, было человеком. Значит, его можно убить, как человека, верно?
— Я сам очень хотел бы знать это наверняка, — ответил Франк. — Крюгер изменил у него центральную нервную систему, так что он — оно — живет на очень примитивном уровне. Я бы сказал, что его так же трудно убить, как крупную акулу… Кстати, господин Чейс, я так и не назвал вам его кодовое имя. Нацисты обозначили Гюнтера как Der Weisse Hai — Белая акула.
Из рубки вернулся Длинный.
— Не могу пробиться по радио, — объявил он, — но это не имеет значения, Ролли сейчас уже должен быть в курсе. Мы опоздали.
— Ты о чем? — спросил Чейс.
— Радио искрится, как идиотский бенгальский огонь, треп непрерывный. На мысе Уинтер убит какой-то мальчишка. Его приятель клянется, что убийца — йети.
— Йети? — не понял Франк.
— Омерзительный снежный человек. — Чейс повернулся к Длинному: — Пошли. — Он направился к двери. — На «Мако» мы доберемся до города за…
— Саймон… Эта тварь может быть не в городе.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Чейс.
— Мальчишка, который остался в живых, говорит, что видел, как оно нырнуло в воду и поплыло на восток.
— На восток? А что к востоку от мыса Уинтер? Там нет никакой суши, кроме… О господи!
Единственной сушей к востоку от мыса Уинтер был остров Оспри.
— Свяжись по двадцать седьмому с Амандой, пусть возьмет детей и…
— Я пытался, — проговорил Длинный. — Она не отвечает.
43
— Классно, — сказала Элизабет.
— С ума сойти, — подтвердил Макс.
Дети стояли на скале, выходившей к воде рядом с бассейном для морских львов. Они наблюдали, как госпожа Бикслер выбирается из бухты на своей старинной лодке и разворачивается на хорошей скорости. Когда лодка устремилась на вираже к берегу, предзакатное солнце заблестело на полированном красном
