своим. Людишками платил, золотцем церковным, камушками краденными... А с тебя нынче не краденное тре-бу-ется, а твое! Ду-шень-ка твоя... А?
Эх, видели б эту сцену члены Ставки. А нарком боеприпасов, уже четвертый час ждущий перед предбанником вызова, мог бы спокойно пройти мимо секретаря Саши, так тот полностью увлекся переписыванием молитв, время от времени огрызаясь по телефону от командзапа...
— Вот тебе и цена — сейчас на исповедь, за всё то, что наворотил. И поп рядом, и епитрахиль при нем, он ее под шарф маскирует. По тюрьмам да по зонам уже пять дивизий поисповедовал, две крестил — ударная армия! Командарма не хватает!.. А вообще — ладно... тяжела пока епитрахиль для твоей головы, хватит страха в твоих глазах... вдруг «начало премудрости», а? А иноплеменников отгоним. Мой тезка, мой покровитель Варламушка Хутынский покажет им Кузькину мать, а Михаил Архангел довесит. Да и Александр Ярославич на подходе, сразу после Введения. А супротив него по льду да по снегу никому не выстоять. Ну а Никола наш добьет, доморозит. Только ты... — Варлашкин указательный палец помаячил перед глазами Верховного, — вот ему, батьке моему, храм его родной верни, как задумал.
— За этим и позвал вас, — хрипло проговорил Хозяин и повернулся к священнику.
— Ой, гляди-ка, батька, — Варлашка, припрыгивая, подбежал к бумагам и предметам на столе, — гляди-ка, патефон наш.
— Я вам американский проигрыватель дам.
— Не-е, не надо нам американского, мы на этом... вместо правого хора будет стоять... да они и сами, пострелянные, тоже встанут, — и Варлашка перекрестился на пластинку.
Рука Хозяина едва не сделала то же самое сама по себе, еле сдержал.
— Ой, Ёська, а это что же за книжищи такие, уж не про нас ли?
— Про вас, про вас, «дела» ваши.
— Вишь, батька, про меня книжку написали, жаль, грамоту забыл. Хотя и не знал никогда. А чего такая толстая?
— Я бы толще написал. Да еще напишут, — сказал Хозяин, поднимая с ковра трубку.
— Не, погоди дымить, лучше водки выпей. С тобой нынче без пол-литра никак не договориться... — Варлашка уселся на хозяйское место. — Ну, вот вы там калякайте, а я патефончик наш соберу. А ты, отец Михаил, напряги его, чтоб больше ни одного храма не закрывал.
— Варлашка, перестань и слезь со стула, — одернул священник.
— Ничего, — увещевающе сказал Хозяин, — сейчас это его место.
Звякнул местный. Варлашка поднял трубку:
— Лазарь вагоны нашел? А вот если б Клим кальсоны сдал, еще б чего-нибудь нашлось, — и положил трубку.
Генерал фельдмаршал Феодор фон Бок сначала хотел говорить приказным и свирепым голосом, но вышло совсем по-другому:
— Эрик, ну что там у тебя, чего стоите?
Генерал-полковник Гепнер, ожидая услышать приказную свирепость, готовился тоже рявкнуть в ответ, невзирая на субординацию, но, услышав надрывный вопрос, ответил тихо:
— Экселенс, Теодор. У тебя термометр есть?
Последовало молчанье.
— И у меня под рукой его тоже нет, но судя по некоторым косвенным факторам... прямо у моего штаба полсотни трупов замерзших ворон, а главное, по моторам моих танков — где-то около пятидесяти. О, мне тут докладывают, нашелся термометр — пятьдесят два! Экселенс, на ходу только 50 машин, которые мы не глушили ночью. Мы не глушили бы все, но горючего, чтоб на всю ночь, — только на 50. Ещё 30 я все-таки заведу. Я жду Ваших приказаний, господин фельдмаршал.
— Все, что заведешь, клином к мосту, там ориентир есть — колокольня, да ты ее должен видеть. Эрик, рывок — и ты на московских улицах!
Тяжким вздохом прозвучало в наушниках фон Бока:
