– Да. Главная идея социализма – идея совершенствования человека и общества – и есть это самое мыло. От этой главной идеи социализм имеет свое самоназвание, так как главное для него люди и совершенствование общества – социума.
– Странно… только сейчас я поняла истинный смысл слова капитализм… ведь оно происходит от слова «капитал» – деньги. А значит, для этого общества главное деньги. Для капитализма главное деньги, а не человек. Это главная беда.
Владимир кивнул.
– Но тут опять проблема: должны ли мы, общество, как бараны идти за вами, прогрессорами?
– А почему сразу «идти, как бараны»? Вы сами для себя должны стать прогрессорами. Мы можем только помочь ими стать. Это и есть наш главный моральный выбор. И наша цель здесь.
– И отказаться вы от него не можете?
– Мы бы перестали быть самими собой. Чем тогда мы бы отличались от тех шакалов, что ныне вас рвут в клочья?
– Но не лучше ли было бы для вас сначала подумать о себе?
– Нет. Не лучше, так как для того, чтобы выжить, надо заботиться не только о себе, но и о других. Иначе никак. Создавая вокруг себя зону более человеческих отношений, зону безопасности, а не выжженную землю, как это делают американцы, мы тем самым повышаем свои шансы на выживание и возвращение. – Владимир тихо рассмеялся. – В этом принципе и заключается наш чисто шкурный интерес, – добавил он уже шутливо.
Марина снова подошла к окну и посмотрела наружу.
– Странное какое-то ощущение… оказаться в сказке. В фантастическом мире. Так и кажется, что вот сейчас проснешься, и все будет как обычно – вас нет и не было, а бандиты есть и будут вечно.
– Ты, Мариша, всегда была мечтательницей!
– Такими нас воспитали. Помнишь, как отец, бывало… – голос ее прервался, – он тоже любил помечтать вслух.
– Но он же научил нас воплощать мечты в реальность.
– Ты тут со своими ребятами сам воплотился.
– Но ты первый человек здесь, кто сам вычислил наше истинное происхождение.
– Ты таки признаешь это.
– Да… – развел руками Владимир. – Признаю.
Марина коротко и с удовлетворением кивнула и поспешила слегка изменить тему разговора:
– Скажи, пожалуйста, вот я заметила странную вещь: ребята – твои друзья – тебя очень уважают и между собой называют тебя Марсианином. Откуда это прозвище?
– Марсианин я потому, что там был, – коротко ответил Владимир.
– На Марсе?
Владимир кивнул.
– Странно. Я почему-то верю. Уже. Сначала просто думала поиграть. Потом… – Марина пожала плечами: – Вы такие… как должны были бы быть те самые люди Будущего. Люди Полдня. А они просто обязаны были бы побывать там.
Надолго повисла тишина.
– Скажи, – наконец прервала молчание Марина, – вы здесь случайно или вы как форпост вашего мира здесь?
– Случайно. К сожалению. И назад дороги пока не нашли.
– Да. Как это знакомо. Мы тоже каждый сам по себе ищем дорогу назад – в Будущее. И не находим ее.
– Почему мы и развили тут бурную деятельность… прогрессоров, – попробовал пошутить Владимир.
– И как тебе здесь? Ведь ты был там, на Марсе. Летал к звездам, – Марина пропустила последние слова Владимира.
Он невесело усмехнулся.
– Я хотел жить ради звезд… – Владимир замолчал. Ответ был для него очень неприятен.
– А тут барахтаешься в грязи, – закончила она за него.
– Да. И очень хочу выбраться.
– А есть ли шанс? – спросила Марина, и в голосе ее была обреченность.
– Есть, – твердо заявил Владимир.
Марина опечалилась. Потом, глянув снова мельком на серый город за окном, вымолвила:
– Мы все в таком состоянии, что можем поверить в любую чушь. Даже в совершенную небылицу. Лишь бы эта небылица обещала райскую жизнь. Сама жизнь толкает нас на это. Она невыносима.
– Марина! Я тебя отсюда вытащу! – решительно сказал Владимир и посмотрел в глаза Марине.
– Обещаешь?
– Обещаю!
– Вот снова… ты и говоришь, как прежний брат. Ты сказал, и я тут же поверила, что так и будет.
– И так будет.
– Верю.
Спасательные работы чужими руками
Для Владимира новость о том, что Степана похитили, была очень тяжелой. Во многом Владимир считал это своей недоработкой, так как именно он отвечал за разведку. Мог и предугадать вероятное развитие ситуации, но не смог предотвратить. Теперь же казнил себя, что не успел.
Так же, как и всегда, когда кто-то попадал в неприятности, он примерял мысленно их на себя – каково бы ему самому было, если бы он оказался на месте того человека. Такая «примерка» весьма помогала иногда понять мотивы действий людей, но в данном случае надо было просто спасать человека.
А Степан попал в исключительно скверную ситуацию. Владимир считал, что она значительно хуже, чем та, в какую попал он на Марсе.
Это гораздо хуже – оказаться не один на один с природой, а один против озверелых человеческих отбросов.
Тогда, на Марсе, ребята, оставшиеся на орбите и не способные ничем помочь физически, старались поддержать чисто морально. И эта поддержка была весомой.
Весомой, ибо тяжелее всего было в первые месяцы. В первые месяцы одиночества. Шок оттого, что остался один на Марсе, оттого, что теперь все зависит только от него, и чисто физически опереться ни на чью помощь невозможно. То, что все теперь зависит больше не от его способностей, выдержки и сообразительности, а даже от малейшей случайности, Владимир пережил весьма тяжело. Хоть и никогда впоследствии никому об этом не рассказывал. Ему, как он считал, по сравнению со Степаном было тогда гораздо легче.
У него была связь с кораблем, с товарищами, которые не могли прийти на помощь физически, но советом, моральной поддержкой – всегда.
У Степана все было гораздо хуже.
Его похитили так, что никто даже не видел – кто и где. Следовательно, никто не мог даже предположить, куда его увезли и спрятали. А это значило, что именно этим бандиты ныне козыряют перед узником, указывая ему на то, что помощи ему ждать неоткуда. Что вся его жизнь теперь зависит от малейшей их прихоти. А это очень даже существенная разница с тем, что было у Владимира.
Он помнил, как смотрел в ту область неба, где должен был находиться удалявшийся от Марса корабль. Он часто туда смотрел, выходя из станции по какой-нибудь надобности. Вычислить небесные координаты корабля по заранее известным параметрам его движения было несложно.
На стекле скафандра блестели отраженным светом огоньки Базы, сливаясь иногда с колючими искрами звезд, которые легко пробивали своим светом жидкую атмосферу Марса даже днем. Он быстро находил то созвездие, то место в созвездии, где должен быть сейчас корабль, и, как ни странно, у него не было больше того тягостного чувства, что давило в самые первые минуты катастрофы. Было четкое осознание – «Антарес» вернется. За ним. Не скоро, но вернется, а сейчас нужно приложить все усилия для того, чтобы выжить.
Скоро в ту область, где должен быть корабль, медленно, но верно вползла желто-голубая двойная
