— Запела, милая!
— Вырвалась на свободу!
Первые струйки были серыми, с комьями земли, но затем по желобкам, выложенным плитками, потекла чистая, прозрачная водица.
— Ну наконец-то, родимая! — облизываясь, приговаривал Карлик. — А мы уж заждались! Кто же тебя там, внизу, за задницу-то держал?
Мы улеглись рядком вдоль желоба и стали жадно пить. У меня вода аж из носа полилась, но оторваться я все равно не мог, как и мои приятели.
Напившись, мы стали плеваться, брызгаться и устроили настоящий морской бой.
Внезапно в глубине рощи яростно залаяли собаки, учуяв присутствие чужаков.
— Атас! — крикнул Агриппино.
Мы помчались за ним. Он каким-то чутьем угадывал, куда бежать, и быстро вывел нас на изрытую колесами пустынную дорогу. И тут нас наконец настигла жара.
Путь предстоял долгий и опасный, ведь надо было еще как-то миновать рощу, где прятались бандиты.
Пузырь, как всегда, начал канючить:
— Как бы опять на бандюг не напороться!
— Ничего, — ухмыльнулся Чернявый. — Ведь на разбой они ночью выходят, а днем где-то хоронятся, черти.
За поворотом дороги мы услышали грохот и увидели столб красноватой пыли над мостом через ближнюю речку.
— Должно, машина едет, — предположил мой брат.
И верно, это был последний джип, который мы увидели на нашей земле. Мы встали посреди дороги, шофер притормозил и хотя с явной неохотой, но все же посадил нас в машину.
— Энна, Энна, — твердил он. — Я еду в Энна.
Там сидели еще два солдата, а когда мы загрузились, в машине стало плюнуть негде. Чернявый щелкал миндаль, и его примеру тут же последовали Тури и Карлик. Американцев мы тоже угостили орехами; они смеялись и повторяли: «Гуд, гуд». Встречный ветер обдувал нам лица; вдали показалось наше Минео.
Американцы высадили нас на развилке дорог и потом долго махали нам на прощанье.
VII
С тех пор мы больше не встречали военных машин. Через наши места американцы теперь не проезжали, а с ними отступила и дьявольская жара. Лунатику, Тури и Карлику тоже приспичило ехать в Катанию, они только, ждали вестей от Нахалюги и Марио. Но те словно в воду канули, даже торговцы, часто наезжавшие в город и знавшие там все закоулки, ни разу их не видели.
Шайка наша собиралась чуть не каждый день, а домой, в деревню, мы заглядывали редко — большей частью проводили время возле замка, где трава уже пожухла, а деревья гнулись к земле под первыми осенними порывами ветра. Мы садились на краю обрыва и всё ждали, не появится ли на дороге какая- нибудь машина. Но вокруг стояла тишина, лишь изредка с грохотом срывался вниз камень. Нам было скучно, говорить не хотелось, и мы угрюмо долбили пятками глинистую землю.
Однажды вдали послышался неясный гул, но тем дело и кончилось. Должно быть, где-то за горами пролетал самолет или журавлиная стая покидала остров.
— Может, расстегнем штаны да померим, у кого больше? — предложил Чернявый.
— А поумней ничего не придумал? — огрызнулся мой брат.
— Да, здесь мы подохнем со скуки, — завел Тури свою вечную пластинку. — Пора и нам двигать в Катанию, днем раньше, днем позже — какая разница!
— А правда, что Джованни Зануда все еще выискивает дохлых кошек на берегу Фьюмекальдо? — поинтересовался Золотничок.
И кто его только за язык тянул!
— Ура! — взвизгнул Карлик и со всех ног понесся к реке. Мы потянулись за ним.
фальшиво заквохтал Кармело.
Обжора и мой брат подхватили песенку, но как-то уж очень заунывно:
Чернявый, как всегда, нас опередил. Как быстроногий конь, он прыгал через кусты, валуны и лужайки увядших ромашек, а уж под гору этого оглашенного и подавно было не остановить.
— Эй, куда мчишься, черт с рогами? — кричал я ему.
Правда, и мы пятки смазали, даже Пузырь не отставал.
По дороге добежали до крепостных ворот, откуда когда-то вошли в Минео американцы, засыпавшие нас шоколадом. Затем свернули направо, в рощу дона Якопо Алоизи. Смоковницы сгибались под тяжестью спелых плодов.
— В атаку, на врага! — надрывался Обжора.
Но тут нас самих атаковали: к нам подскочил мужик, размахивая дубинкой.
— Ты чего кипятишься, деревенщина! — осадил его Обжора, — Иль не слыхал, что война идет?
— Отвоевались! — рявкнул мужик. — Теперь кто в мою рощу, залезет — башку расшибу. Вот только суньтесь, рвань подзаборная!
Но плевать мы хотели на какого-то паршивого мужичонку и на его угрозы — прошли мимо как ни в чем не бывало.
— Эй, ты, дерьмо собачье! — крикнул Чернявый, даже не оборачиваясь. — Все одно твою рощу обчистим, так и знай!
— У-у, башку расшибу-у! — вопил уже издали бедняга, видимо отчаявшись нас догнать.
Наконец добрались до полей дона Мальвичино, которые террасами поднимались к Лысой горе; глаза нам застилала мелкая пыль.
Тури остановился и громко окликнул остальных:
— Вы что, в самом деле собираетесь искать Зануду по такому пеклу?
Кармело тоже стал как вкопанный.
— И правда, вон ежевика, давайте в кустах отдохнем.
— Пожевать бы чего! — мечтательно произнес Обжора, у которого урчало в животе.
— А пошли в поле колосьев наберем, — предложил Агриппино. — Кто со мной?
Карлик, мой брат и Чуридду стали продираться за ним сквозь колючки, выбирая, где кусты пореже.
Пузырь порыскал своими свинячьими глазками по ежевике и в одно мгновение нарвал целую горсть ягод.
— Спелые? — спросил Обжора. — Дай попробовать.
