– Доброго утра, вятичи! – поприветствовал Игорь и, указывая рукой на корзины, спросил: – Подсадные?
– Доброго! – бодро откликнулся Свен. – Конечно же, подсадные. Без них толковой охоты не получится.
– А ты, Гарик, решил заняться воспитанием подрастающего поколения? – ехидно поинтересовался Пегий. – Хорошее дело. Главное, что полезное…
– Всё, как раз, наоборот, – вмешался в разговор Ждан. – Гарик – за то время, что был варгом – разучился стрелять из лука. Вот, мы и будем его обучать заново…. Кстати, славяне, вас уже заждались у ворот. Опаздывать – не хорошо. Какой пример вы подаёте молодёжи? А? Счастливой и богатой охоты!
В кузнице ранних посетителей встретили приветливо и сразу же согласились помочь.
«Понятное дело. Как же можно отказать сыновьям Великого вождя?», – тут же заёрничал внутренний голос, падкий на колючие подколы. – «Сыновьям? Ты, братец, не ослышался. Наверняка, навязчивые слухи о том, что новоявленный вятич – по имени «Гарик» – приходится Борху внебрачным сыном, уже добрались и до ушей здешних кузнечных дел мастеров…».
Нарисовав угольком на гладкой столешнице контур рыболовного крючка, Игорь оговорил с кузнецом предполагаемые размеры будущих изделий, после чего уточнил:
– Главное, чтобы крючок не разгибался. То есть, чтобы он разгибался – только после приложения значительного усилия. Понятно излагаю? А жало должно быть острым-острым….
– Не беспокойся, Гарик, – заверил чернобородый кузнец. – Всё сделаем в лучшем виде. И закалим, и заточим…. У меня, как раз, и дельная железная проволока имеется. Во, смотри! По позапрошлой осени привезли из Фландрии…. Сколько штук вам требуется? С десяток? Не вопрос. Заходите, ребятки, завтра к вечеру…
По дороге к Хмельной долине они сделали небольшой крюк – чтобы выйти на вершину соседнего холма, с которого просматривалось морское побережье.
Шняги бабочек стояли (в заякорённом состоянии), на прежних местах, а чуть в стороне от них – на жёлтой песчаной косе – толпились, образовав неровный широкий круг, три-четыре десятка морских амазонок.
– Что там происходит? – заинтересовался Игорь.
Ждан ловко забрался на пятиметровый гранитный валун, лежавший на вершине холма, и сообщил:
– Похоже, что две бабочки что-то не поделили. Теперь, как у них и заведено, решают возникший спор с помощью оружия…. Ага, чёрненькая и светленькая дерутся на мечах. Бжик, бжик, бжик! Только голубые и жёлтые искры летят во все стороны. Красота…. Похоже, всё закончилось. Светловолосая бабочка победила – отсекла сопернице голову и, раздвинув толпу, пошла к шнягам…. А теперь сразу несколько бабочек, опустившись на колени, принялись мечами раскапывать жёлтый песок. Наверное, обезглавленную покойницу на берегу и похоронят. На Островах не принято – сжигать мёртвых в жарком пламени погребальных костров.
«Неприятное происшествие», – огорчился внутренний голос. – «Ты, братец, только не подумай, что я имею в виду этически-эстетический аспект. Очень надо! Тут дело совсем в другом…. Ну, сам прикинь. На носу – важные переговоры, а эти воинственные тётки затеяли междоусобную свару. Причём, свару с кровавыми последствиями и – даже – с отрубленной головой…. Следовательно, между островными бабочками существуют серьёзные разногласия. Разногласия, собственно, по поводу чего? Естественно, по поводу предстоящих переговоров с южными вятичами. Значит, скорее всего, требования пиратствующих амазонок – на этот раз – будут отличаться от обычно-традиционных. Надо будет Борха предупредить, чтобы не расслаблялся излишне…»
Хмельная долина оказалась местом приметным – мрачным, сонным и очень чутким.
«Какой непривычно-вязкий воздух!», – удивился внутренний голос. – «Складывается впечатление, что здесь всё какое-то замедленное – движения, жесты, голоса, звуки, шорохи…».
– В долине слышно всё-всё-всё, – тихонько прошептал Ждан. – В том числе, и хлопанье птичьих крыльев…. Гридя встанет за чёрной скалой, Колун спрячется вон за тем высоким валуном. Чуть дальше, в правом склоне лощины, ветер и дожди «вырыли» небольшую пещерку. Я наведаюсь в Веснянку, накормлю – до отвала – нашего Пумбо. Поиграю с ним немножко, чтобы мамонтёнок окончательно не заскучал. А потом вернусь сюда и затаюсь в пещере. У ребят – луки, а у меня – отличная праща. Так что, ни одна крылатая тварь не проскочит мимо…. Давай, Гарик, выберемся на пустошь?
– Зачем?
– Посмотришь, как мы умеем пользоваться оружием.
Игорь и сам с удовольствием пострелял из тугого лука и пометал – при помощи пращи – округлые камни.
«Неплохо – для первого раза», – скупо похвалил справедливый внутренний голос. – «У пацанов, конечно же, получается гораздо лучше. А Ждан, вообще, управляется с пращой – как самый натуральный Бог. Надо, братец, настойчиво тренироваться. Всё и получится…».
Время – за весёлыми тренировками-соревнованиями – текло незаметно. И, вот, Ждан, мельком взглянув на круглое светло-зелёное солнышко, известил:
– Обеденное время приближается. Пора, брат Гарик, возвращаться в Веснянку.
– А нам – прямо сейчас – идти в Хмельную долину? – спросил один из близнецов и, зябко – словно от простудного озноба – передёрнув плечами, признался: – Тоскливо там очень…
– Вы пока спрячьтесь вон в том ельнике, – посоветовал Игорь. – Оттуда хорошо просматриваются деревенские ворота. Как только Родэн – по завершению переговоров – направится к шатру, так и шагайте к Хмельной долине. Пока граф сочинит письмо (письма?), и снарядит голубя (голубей), вы уже успеете занять позиции.
– А долго нам сидеть в засаде?
– До темноты.
Доведя Игоря до места, Ждан пояснил:
– В тех четырёх больших домах, соединенных между собой переходами-коридорами, проживает семейство Верховного жреца. А этот длинный дом без окон – переговорная изба. Тебе, брат, туда.
– А ты?
– Я к Пумбо. Слышишь?
– Ничего не слышу, – признался Игорь. – Только птички щебечут.
– Глухая тетеря! – возмутился мальчишка. – Вот же, опять…. Это Пумбо, соскучившись, трубит. Всё, я побежал…
В переговорной избе было нестерпимо жарко и душно.
«Фу, прямо как в среднестатистической бане…. Мать его растак и по-всякому!», – принялся от души ругаться возмущённый внутренний голос. – «А всё из-за того, что не предусмотрено окон, а на железных крюках, вбитых в стены, щедро развешаны зажженные масляные фонари. При этом ещё и пованивает – не дай Бог каждому…. Что, интересно, залито в фонари? Барсучий жир? Моржовый? Китовый? Впрочем, без разницы…. А, понятно. Окна отсутствуют по причине секретности. Мол, переговаривайтесь спокойно, уважаемые дамы и господа. Здесь вас – со стопроцентной гарантией – никто не подслушает…. Чудаки, право. А чем вас, собственно, не устраивает пустынное морское побережье? А ещё можно смастерить просторный плот и выплыть на нём – всей дипломатической компанией – на самую середину большого лесного озера. Ага, начали накрывать на длинный стол, застеленный нарядной гобеленовой скатертью (наверное, купленной во Фландрии), на которой вытканы эпизоды из повседневной жизни некоего средневекового города. Накрывать, это в том смысле, что расставлять блюда и блюдца, заполненные разнообразной аппетитной снедью…. О, какие симпатичные и неземные ароматы, напрочь забив противную вонь от сгорающего «фонарного» жира, поплыли! Совсем другое дело…».
Борх, выслушав сообщение Игоря о женской сватке-дуэли, состоявшейся на морском побережье, обеспокоенно покачал головой, но промолчал. Верховный же жрец, стоявший рядом, радостно улыбнувшись, предположил:
– Наверное, это Надин отрубила голову Ольхе. Между ними давно уже чёрная кошка пробежала. Оно, может быть, и к лучшему. По крайней мере, мне Надин всегда больше нравилась. Деловая такая девица, хваткая, с холодной головой. Знает, чего хочет от жизни…. Говорят, что именно Надин может стать
