приземистая женщина с лицом в форме сердечка и глазами, наполненными ужасной мощью и силой, пробиравшей до костей…
Авенел зажмурился, потряс головой и снова посмотрел на Лерену. Нет, с ней все в порядке… а вот он, кажется, перегрелся.
Все придворные, за исключением принца Родина и Малуса Майкома, последовали за императрицей. В самом конце процессии двигался герцог Паймер Кевлерен, который помахал послу рукой, приглашая его присоединиться. Кенди поклонился в знак согласия.
Поравнявшись с Авенелом, старик спросил негромко:
— Комитет безопасности хотя бы понимает, что он натворил?…
Кенди, которому совершенно не хотелось разговаривать, все же хотел сказать, что не сомневается в решении комитета. Однако посол тут же подумал: а вдруг и правда комитет поражен болезненным оптимизмом обреченности, верой в то, что все плохое обойдет их родину стороной и случится с кем-то другим?…
Он мрачно отметил про себя, что и сам, находясь здесь, в Омеральте, оказался подвержен подобной болезни. Что ж… в таком случае в наказание посланник Ривальда заслужил беседу с выжившим из ума герцогом…
— Ведь они отдают отчет в своих действиях? — весело добавил Паймер. — Иначе членов комитета можно обвинить в полном идиотизме. Однако, если верить моим впечатлениям от встреч с президентом Крофтом Харкером, его трудно назвать идиотом…
— Я уверен, что комитет понимает последствия принятого решения, — солгал Кенди, а потом добавил: — Я тоже всегда считал, что президент далеко не дурак…
— Однако он был одним из тех, кто с такой беспечностью низверг моих родственников…
Кенди посмотрел герцогу в лицо, выискивая в нем признаки сарказма, но увидел лишь откровенное любопытство.
— Не всякое путешествие начинается с выбора места назначения, — сказал посол. — Иногда достаточно просто выйти из дома.
— А! Значит, вот как все было, — многозначительно произнес Паймер.
— Раз мы с вами откровенны, ваша светлость…
— Мне тоже так показалось.
— … то могу я узнать ваше личное мнение о революции?
— Поначалу я был шокирован. Затем мои чувства приобрели довольно смешанный характер. Я радовался, что империя избавилась от своего самого стойкого, непоколебимого и опасного врага, но в то же время обеспокоился тем, что мои родственники Кевлерены были низвергнуты с такой подозрительной легкостью.
— Подобное беспокойство, без сомнения, разделяет императрица. Поэтому она и отправляется в Ривальд.
Паймер вскинул голову.
— А это, как правильно подметил Идальго, привело к пониманию того факта, что революция свершилась с молчаливого согласия — или даже в результате прямого участия — Избранных.
Кенди неожиданно ощутил, как все тело словно зарядилось неведомой энергией. Его сознание, до этого сконцентрированное только на беседе со старым герцогом, расширилось, и он увидел перед внутренним взором все узловые моменты недавней истории Ривальда и Хамилая.
— Так вот что случилось… — неслышно прошептал посол.
Он был настолько шокирован открытием, что вся его депрессия и грусть мигом испарились, а осознание происходящего принесло с собой неожиданную уверенность, обновление и ощущение внутренней свободы. Несмотря на то что его родине грозила беда, Авенел почувствовал себя легко и беспечно.
Он подумал о Синессе Ардре и решил, что бывший Избранный заслужил свою ужасную смерть.
Ардра предал своего господина или госпожу, он помог обстоятельствам сложиться так, что сам стал жертвой — и погубил Ривальд…
— Теперь ваша очередь, — произнес Паймер, не замечая изменений, произошедших с Кенди.
— Ваша светлость?… — рассеянно переспросил посол.
Идущая впереди процессия свернула на улицу, выходящую к императорскому дворцу. Кенди нашел взглядом Лерену.
— А какой была революция, с вашей точки зрения? — спросил Паймер.
— Кровавой, — не раздумывая, сказал Кенди. — Слишком кровавой. И еще более кровавым было ее завершение…
Паймер молчал. Ривальдийский посланник пристально посмотрел на него.
Кенди был уверен, что герцог в курсе всех дел, потому что именно из его докладов о путешествии по Ривальду Лерена получила сведения о произошедшем. Паймер каким-то образом раскрыл правду, и императрица начала действовать. Неудивительно, что бедняга в замешательстве…
Несмотря на всю антипатию, которую Авенел испытывал к Кевлеренам, ему стало жаль старика в дурацком рыжем парике.
События последних дней заставили посла усомниться не только в собственном здравомыслии, но и в логике мироустройства. Подумать только, эмоциональные и интеллектуальные кровосмесительные отношения между Кевлеренами и Акскевлеренами привели ривальдийских Избранных к восстанию, которое уничтожило и первых, и вторых!.. Но на этом дело не закончилось.
Легкость и беспечность исчезли вместе с четким пониманием прошлого и настоящего, оставив в душе Авенела Кенди благоговейный ужас перед грядущим.
Процессия остановилась у аудиенц-зала. Там уже ожидали паланкины и целый батальон королевской гвардии. Кенди подумал, сколько еще солдат ожидает их за городскими воротами.
Посланник решил, что дальше не пойдет. Он не знал, нужна ли императрице его компания по пути в Ривальд, но у Авенела не было никакого желания участвовать во вторжении в собственную страну.
Слуга Кенди с облегчением вздохнул, когда понял, что дальше они с господином не идут.
— Я должен предупредить Комитет безопасности, — пробормотал Кенди, хотя знал: шансы на то, что сообщение преодолеет границу, очень малы. Скорее всего Лерена опять установила преграды на пути в Ривальд… но попытаться стоит.
На какое-то мгновение, когда процессия еще не достигла старого дворца, императрица Лерена Кевлерен перестала понимать, что происходит и что она делает.
Во внутреннем дворике дворца сестры, в тени птичника, ею овладело холодное чувство осознания истинности достижения цели. Однако, оказавшись под солнцем, окруженная низкими жизнерадостными желтыми зданиями королевского дворца, императрица ощутила смятение.
Ее разум внезапно просветлел, и все снова встало на свои места. Впервые за долгое время Лерена слышала, как люди говорят друг с другом, слышала шум шагов и ветра, пыхтение паровых экипажей, двигавшихся через Омеральт… Она обоняла запахи еды, пота и нечистот, уловила на кончике языка привкус специй, человеческой жизни и дыма, идущего из тысяч каминных труб. Самым странным было услышать пение птиц, вторгавшееся в ее мысли, мечты и планы.
В тот момент у императрицы появилось непреодолимое желание возвратиться в птичник, но процессия уже свернула к дворцу. Впереди показался старый аудиенц-зал, пространство перед которым было заполнено паланкинами, носильщиками, солдатами с копьями и мечами, слугами… и самое главное — Акскевлеренами.
Тут Лерена вспомнила. Она отправляется на войну. По приглашению, разумеется, как же иначе… Это добавило чуточку изысканной иронии ко всему происходящему. Тем не менее речь шла о войне: это будет страшное, ужасное, но захватывающее приключение.
Прежде ей никогда не доводилось вести войн, но императрица знала, что такое бойня, и не думала, что военный поход от нее чем-то отличается. От этой мысли Лерена ощутила во рту привкус крови, и ее
