Велан забарабанил пальцами по подоконнику. Он выглянул в окошко, за которым стоял один из чудесных солнечных сайеннских дней. Как прелестно. Женщины здесь очень красивы — с золотистой кожей, черными волосами и карими глазами, светящимися изнутри…
Квенион отличалась от остальных. Чем именно, Велан не мог определить с ходу. Возможно, девушка не воспитывалась Кевлеренами. Он припомнил, что Намойя пожертвовал своей первоначальной — и истинной — Избранной, чтобы выиграть первую битву за Кидан. Значит, Квенион получила свой статус уже позже. Она — новичок.
А не делает ли это ее той слабой ниточкой, за которую Велан может подергать в интересах республики и Комитета безопасности?
От солнечных лучей, падавших в окно, его кожа нагрелась. Лаймок вспомнил Беферен, жуткий зимой и не слишком веселый летом. Разница — как между сапфиром и свинцом, как между жизнью и смертью…
Хотел ли он использовать Квенион в интересах республики и Комитета безопасности?
Намойя Кевлерен не собирался возвращаться в Ривальд. Так зачем оставлять надежду на светлое и теплое будущее ради войны, холодов и столкновения с проклятой ведьмой — хамилайской императрицей Лереной?…
В дверь постучали.
В комнату вошла Квенион.
— Его высочество дал ответ Комитету безопасности.
Девушка подошла к окну и указала Велану на судно, стоявшее в порту.
— Это ваш корабль. Капитан сказал, что уделит вам особое внимание.
— Как мило.
— Вы отплываете завтра утром.
— Послушайте, — осторожно начал Велан. — Если решение принято в письменном виде, то в посланце нет никакой нужды…
Квенион наморщила лоб.
— А как же насчет ваших обязательств перед комитетом?
Велан глубоко вздохнул.
— Я разделяю мнение его высочества по этому поводу, высказанное при нашей первой и единственной существенной беседе…
— А конкретнее?
— Комитет сделал вашему господину предложение, признав его право на трон Ривальда, подкрепленное гарантией наделения всей полнотой власти и полномочиями… э-э… необходимыми… э-э…
— … для этой цели, — закончила за него Квенион.
— Для этой цели, да. Отсюда следует, что как офицер ривальдийской армии я нахожусь под командованием его высочества и подчиняюсь его приказам…
— Его величества, — поправила девушка. — А что, если он прикажет вам возвратиться в Беферен?
Велан помялся. Он заглотил наживку прежде, чем понял, что Квенион начала на него охоту.
— В таком случае я уеду…
Девушка повернулась к нему.
— Хорошо, я доложу его величеству об изменении вашей точки зрения. Он сообщит о своем решении.
— Ваш покорный слуга, — произнес Велан и низко поклонился.
Квенион от удивления отпрянула, потом резко кивнула и вышла.
Она явно не привыкла к тому, что с ней обращаются как с Избранной, подумал Велан.
— Вам понадобится опытный офицер, чтобы возглавить армию, — сказала Квенион.
— Он умеет только корчить из себя бог весть что, — ответил Намойя. — Я знаю подобный тип людей еще по годам, проведенным при дворе. Подобные ему щенки заполонили весь дворец в ожидании новых привилегий и легкой жизни…
— Так от него совсем нет проку? Тогда я прикажу тысяцкому возвратиться в Беферен.
— Я не сказал, что от него нет проку. Если этот Лаймок неплохо держится в седле и обладает хорошей выправкой, то другие к нему потянутся. По крайней мере так будет до тех пор, пока он не проявит свою некомпетентность… Ты права, когда говоришь, что мне нужны офицеры. Мы собираемся набрать армию из местных людишек, которые не привыкли воевать сообща, да еще под чьим бы то ни было руководством.
— Они будут вам повиноваться, — сухо сказала Квенион.
— Или кому-то из Ривальда, кто думает, что повиноваться должны ему… Скажи мне, как этот Лаймок выглядит в мундире?
— Просто великолепно. Он невысок, но форма придает ему воинственности.
— Значит, мне следует принять его на службу?
— Возможно, — пожала плечами Квенион. — В конце концов, по всем законам он уже ваш слуга. Вы — единственный выживший ривальдийский Кевлерен. Вы
Намойя рассмеялся, но без особой радости.
— О, как низко пала моя семья, — произнес он, прижав ладони к своим шрамам. — Вот посмотрите. Его королевское величество король Намойя Ривальдийский…
— Не смейтесь, — строго сказала Квенион. — Вы — уже король. И создадите свое собственное королевство здесь, в Новой Земле.
Намойя встал и протянул к ней руки.
— Да, моя Избранная. Мы создадим его сами, и нам не помешают развалины старого мира…
Трудно представить свое будущее в темноте, думала Квенион, лежа на складной кровати, стоявшей в ногах у принца.
Несколько часов назад, когда они с Намойей с таким волнением обсуждали ближайшие перспективы, ей казалось, что светлое будущее вот-вот наступит. Но теперь оно выглядело далеким, как звезды в ночном небе.
В темноте, когда башню окутывала полная тишина, нарушаемая лишь шагами часовых, расставленных по периметру крепостной стены, а Сайенна засыпала, словно кошка, Квенион могла слышать, как дышит ее любимый Намойя. Это рваное отверстие, некогда служившее принцу ртом… В легких Кевлерена клокотала слизь, а когда он ворочался на кровати, то звук, издаваемый при соприкосновении кожи с простынями, походил на треск разрываемой бумаги…
Она страдала так же, как и он, нервы были натянуты до предела, воспоминания заполнялись огнем и болью. По ночам мир девушки замыкался на мучениях Намойи Кевлерена, и Квенион мечтала о том, чтобы границы ее реальности хоть немного расширились.
Постоянное откладывание будущего давало ей возможность тщательно проанализировать настоящее. Снова и снова Квенион приходила к мысли, что Намойя поправится. Во-первых, она его Избранная, которая страстно желает ему самого лучшего. Во-вторых, Сайенне нужен здоровый Намойя, который будет в полной мере соответствовать образу Кевлерена.
Квенион казалось, что иногда Намойя испытывает к ней не что иное, как любовь.
Девушке очень хотелось верить в то, что его чувства по отношению к ней стали другими. По изменившемуся поведению принца она предположила, что это уже произошло, тем более что он уже
