– Немного за тысячу лет, – ответила Дороти. – За это время мы подарили миру больше ста королей.
Когда Милодар возвратился в лабораторию, там шло возвращение к жизни Коры Орват. Это была сложная процедура, опасная для жизни молодой женщины, которая потребует не один час.
Но Милодар был лишен возможности наблюдать за тем, как газ покидает саркофаг и манипуляторы с резиновыми накладками на пальцах вынимают Кору, чтобы отнести в палату.
Вместо этого Милодару, и без того взбешенному провалом переговоров с Дороти и наглым женихом, пришлось беседовать с не менее взбешенным Лицом Эпидавра, которое было убеждено, что комиссар провалил такую сложную и длительную операцию по возвращению коронных ценностей империи именно в силу своей спеси, отсутствия гибкости и ума.
Комиссар не мог сказать руководителю дружественной планеты, что он думает о нем плохо, так что он оправдывался и клялся, что зеркало находится в безопасности и, как только будет прослежена биография Дороти Форест, оно найдется.
Гродно и Пегги при разговоре не присутствовали, и к счастью – довольно было и того, что они наблюдали на экране неудачный визит комиссара в прошлое.
В конце концов Милодар дал слово, что в течение недели ценности будут переданы владельцам, и сам увез Лицо в Монте-Карло, чтобы вельможа мог продолжить транжирить государственные деньги за столом рулетки, которую и держат-то в Монте-Карло, занятом под океанографический институт, для инопланетных лиц подозрительного происхождения, представляющих потенциальную опасность для Земли.
Надо сказать, что последующие сутки комиссар провел как во сне.
Через каждые полчаса он звонил в лабораторию, где ему издевательски вежливо сообщали, что пациент Орват еще не пришла в себя и общение с ней невозможно. Затем комиссар отвечал на запросы из Галактического центра и на звонки из Монте-Карло пьяного, но настырного Лица. Так что когда Лицо заявило, что продулось в пух и возвращается к Милодару, тот в ужасе перевел ему факсом половину своей утром полученной зарплаты за июнь.
Наконец к вечеру следующего дня Гродно разбудил комиссара, прикорнувшего, положив руки на стол, а голову на руки.
– Ваш агент, – сообщил профессор, не скрывая усмешки, ведь он понимал, в каком душевном состоянии находится шеф ИнтерГпола, – пришла в себя. Она может и хочет разговаривать с вами и все вам рассказать.
Милодар прилетел в лабораторию через двадцать минут, для чего ему пришлось нарушить правила движения в стратосфере, – на штрафы пришлось отдать вторую половину зарплаты. «Плохо, – подумал он, снижаясь над строениями института, – дома остались только консервы «Печень трески» и ванильные сухари».
Милодар ворвался в небольшую палату, где Кора возлежала на массажном столе спиной кверху, а массажистка из Японии стремительными движениями разминала ее опавшие мышцы.
– Привет, – сказал комиссар, словно случайно проходил мимо и заглянул на огонек. – С возвращением тебя.
– Здравствуйте, комиссар, – обрадовалась Кора. – У меня и на самом деле такое ощущение, будто я провела эти месяцы не в ванночке, а в далеком путешествии.
– Значит, ты была в контакте со своей прапрабабушкой? – спросил Милодар. – Это самое важное.
– Да, я была в контакте и не всегда хотела быть в контакте. Но внутренним взором я все время видела, что происходит вокруг Дороти. А это немало.
– Это немало, – согласился Милодар. – Но операцию ты провалила.
– Вы так думаете? – равнодушно спросила девушка. – Тогда я ничем не могу вам помочь.
– Нет, ты скажи, где предметы? Лицо из Эпидавра инкогнито в Монте-Карло мою зарплату проигрывает, а я не могу сказать, где вещи. Полгода ухлопали зазря! Придется тебя гнать. Гнать в шею!
– За что? – спросила Кора, нежась под умелыми руками массивной массажистки. – За то, что я спала в гробу? За то, что я пожертвовала организации полгода моей драгоценной жизни? За что, комиссар?
– Хорошо! – сказал профессор Гродно, который контролировал состояние Коры по приборам. – Реакции адекватные, возбудимость отличная. Физическое состояние мы восстановим через несколько дней.
– А где вещи? – упорствовал комиссар.
– Если я не ошибаюсь, комиссар Милодар, – сказала по-английски Кора, – то вы последний наш современник, который только вчера держал в руках Зеркало Зла. Где же оно?
– Но ты же знаешь, что это была моя голограмма! Не может же голограмма носить предметы за триста лет.
– С вами, комиссар, никогда нельзя быть уверенной, – возразила Кора. – Я не удивилась бы, если бы вы сейчас достали зеркало из-за пазухи.
Она сказала это так уверенно, что все присутствующие в комнате поглядели на комиссара в ожидании, что он вытащит зеркало и покажет.
– Простите, – мрачно произнес комиссар, – я не фокусник и голубей за пазухой не таскаю.
– А жаль, – сказала Пегги, давно уже разочарованная в комиссаре. Она назло ему напялила зеленый парик.
Массажистка быстро избила ребрами ладоней спину Коры, и ее руки спустились ниже талии девушки. Комиссар зачарованно следил за руками японки.
– Что же будем делать, комиссар? – спросила тогда Пегги, которой, по сути дела, не стоило бы вмешиваться в дела полицейские, но за полгода она настолько сжилась с приключениями в восемнадцатом веке, словно сама там жила.
– Да, что будем делать? – повторил вопрос комиссар, поворачиваясь к Коре.
