Нянька в синем платье и накрахмаленном белом фартуке прибирала игрушки. Как всегда, немыслимый чепец на макушке. Губы в ниточку, брови сошлись на переносице.
– Сережа спит. – Она распрямилась, загораживая собой проход. Ростом она была почти с Марка.
Корвин оттолкнул ее и ворвался в спальню.
Сергей лежал в кроватке. Детская кроватка с пологом для младенца двухметрового роста. Наивная голубизна глаз, румянец, завитки волос на макушке.
– Кто такой Стас? – заорал Марк. – Откуда здесь появилась эта мразь? Зачем? Я не поверю, что вы его терпите из снисхождения! Кто он? Зачем нужен?
Сергей еще шире распахнул глаза и недоуменно уставился на Марка. Чистая незамутненная голубизна. Изумление без примеси фальши. И еще испуг…Так мог смотреть пятилетний ребенок.
– Кто такой Стас? Зачем он здесь? – повторил Марк, заметно остывая.
– Стас меня обижает, – признался Сергей. – Конфет не дает.
– Я спрашиваю, кто он такой? Он послан службой безопасности? У него есть задание? Он стережет тебя? Или шпионит за мной? Отвечай, если ты хочешь, чтобы я выполнил твою просьбу?
– Ты принес конфеты? – оживился Сергей.
– Хватит разыгрывать младенца… – Корвин одной рукой схватил его за плечо.
– Больно же! – обиделся Сергей.
На пороге возникла нянька. Накрахмаленный чепец сбился на сторону, волосы растрепались. Она вся так и кипела. Настоящая фурия.
– Немедленно выйдите отсюда. Сейчас же! Или я позову Ивана.
Вот напугала!
Марк отпустил Сергея и направился к двери.
– А конфеты? – захныкал Сереженька.
– Сладкое вредно, – назидательно произнесла нянька.
“Если это князь Сергей, то с кем я разговаривал сегодня ночью?” – подивился Марк.
Неужели первая догадка верна, и под личиной Стаса скрывается ночной гость? Тогда кто же тогда спит в детской кроватке?
Андрея Константиновича Корвин отыскал в библиотеке. Тот сидел в кресле с бумажной книгой в руках. Марк изложил хозяину усадьбы свою просьбу.
– Решили улететь? – переспросил князь Андрей. – Так скоро? Я надеялся, что вы погостите у нас куда дольше. Неужели испугались карнавала? Да, понимаю, мой друг, неприятно, когда все от тебя отворачиваются. Но спешу заверить: я как был, так и остаюсь другом Лация. Великий князь даровал мне и моему роду разрешение появляться на карнавалах без масок. Так что я никогда не плыву с потоком, и маскарадное действо не гипнотизирует меня. Двадцать лет назад, когда я разговаривал с вашим отцом, Корвин, Лаций был не в чести, но я предвидел, что времена изменятся. Времена изменились. Китеж и Лаций стали союзниками, наши аристократы породнились с патрициями Китежа… почти породнились. Но Китеж очень быстро охладел к Лацию. Часть нашей аристократии пыталась поддерживать союз искусственно: римские костюмы постоянно появлялись на карнавалах, в то время как наряды Неронии всячески игнорировались. Но из этого ничего не вышло. Лаций был обречен…
– Андрей Константинович, неужели так можно… на карнавале решать – с кем заключать союз, а с кем воевать?
– Во-первых, мы не можем относиться к политикам с пиететом. Прикажете всерьез воспринимать этих клоунов? Они танцуют вокруг Великого князя, заискивают, подличают. Лебезят. Все их низменные порывы, как на ладони, все интриги просты, как дважды два. Так лучше неприкрытое веселье, чем ложь. Во-вторых, у нас не карнавал, а ряжение.
– И что это дает?
– Непредсказуемость. Мы ничего не выбираем… никогда… – покачал головой Андрей Константинович. – Мы просто стремимся… Любим или ненавидим. Но вам нечего опасаться: карнавал ушел дальше на восток. Вас никто теперь не потревожит.
– Дело не в карнавале, Андрей Константинович. Я прибыл на Китеж, чтобы сообщить вам результаты расследования на Психее. И еще – отыскать Сергия Малугинского. Мои поиски зашли в тупик.
Марк нарочно сделал паузу. Что скажет старый князь?
– Вы слишком быстро сдаетесь. Не умеете ждать. Ожидание – это великое искусство.
– Чего я должен ждать? – насторожился Марк.
– Нужных событий. Когда-нибудь нужные события непременно произойдут.
– Всего лишь ждать? И ничего не делать?
– Действие мало что меняет.
– Я не могу сидеть на одном месте и попусту терять время.
– Куда вы так торопитесь, молодой человек, позвольте узнать?
– Хочу оказаться подальше от вашего родственника.
– Он ближе к вам, чем вы думаете. Гораздо ближе.
– Не понимаю вас.
– И не сможете понять… Слишком заняты собой и своим делом.
Договорить они не успели: комбраслет Марка взорвался сигналом тревоги:
– На помощь! – раздался голос Друза. – Скорее! Вызвать медика в парк! Сюда! К фонтану!
Связь отключилась. Марк не сразу сообразил, что комбраслет князя Андрея тоже включился. Выходит, Друз задействовал универсальную связь. И его звонок приняли местные службы спасения.
– Что случилось? – спросил князь Андрей.
– Понятия не имею…
Марк кинулся вон из кабинета. Бегом на террасу… Навстречу ему бежала Ксения. Она чуть не падала, запыхалась.
– Марк! Марк! Они там!…
– Кто они?!
– Стас… Друз…
– Опять дуэль?
– Там плохо…
– И где они?
– У фонтана. Девушка с разбитым кувшином…
Марк кинулся бежать.
У фонтана уже не дрались. Князь Станислав лежал неподвижно на песке. Лежал на животе, голова повернута. Друз стоял рядом с ним на коленях. Черты князя Станислава почти неузнаваемо изменились: исчезла вечная шутовская гримаса, и лицо сделалось умиротворенным, каким никогда не было при жизни. Рубашка Стаса была разорвана. На спине – черное обугленное пятно: похоже луч бластера угодил в сердце. Бластер? Но у Друза не было оружия. Корвин оглянулся, пытаясь определить точку, с которой был сделан выстрел. Фонтан, вазы на гранитных постаментах, ряды подстриженных туй – все могло послужить укрытием для убийцы.
– Ты видел, кто стрелял? – спросил Марк.
Друз поднял голову. Лицо у него было совершенно ошарашенное. Он лишь дернул подбородком: жест, который с натяжкой можно было истолковать как “вон там”.
– Он убил Стаса! – ахнула Ксения, подбегая следом.
– Друз, что случилось! Отвечай! Говори! Скорее! – только и успел выкрикнуть Корвин.
С неба на площадку перед фонтаном роем пикировали одноместные флайеры жандармерии, за ними, держась немного в стороне, медленно и с достоинством опускался медицинский флайер, перечеркнутый по бокам красными крестами.
– Сударь, бросьте оружие! Вы арестованы! – выкрикнул жандарм, выскочивший из ближайшего флайера.
Друз поднял руки. Никакого оружия у него не было. Только пустая кобура на поясе.
Тут же человек пять или шесть служителей порядка окружили лацийского центуриона, надели арестантский силовой кокон и повели к тюремной летучке – четырехместной, выкрашенной в черное
