рвут.
– То есть как?
– А что, чечены, что ли? Всех чеченов столько нет… В августе на сороковом километре склад рванул – что, чечены?
– А кто?
– Хер его знает, кто. Сам и рванул. Откуда там чечены? Там что, гексоген был? Там же лакокраска была, обычная. Курнул кто-то, спичку бросил. И рванул. Самого там, конечно, даже клочьев не нашли… Война. Тоже война, мля. С кем воевать-то? Война, когда хоть врага видно. А тут лупят в белый свет. Ну, закрыли они кино. Что, чечены в Москву ездили кино смотреть? Увалы отменили. А чего делать? Держат в части, а делать нечего. С утра приборка, днем приборка, вечером чистка оружия. Информация. Химзащита. Ну, я все понимаю, но химзащита-то к чему?
– А вдруг газы?
– Газы, мля, – улыбнулся солдат и тряхнул головой. Защитник, мля. Кого они такие защитят? И что, собственно, я здесь делаю? Катька посмотрела на часы: было уже четверть третьего, до Тарасовки они доберутся дай Бог к четырем, а обратно… хорошо, если к ночи будут в городе. И зачем я еду, и куда? Неужели верю, что он инопланетянин? Хорошо, а во что мне еще верить? И потом, здесь я все-таки с ним. С ним мне не так страшно, Бог весть почему.
В Тарасовке они оказались только к пяти, потому что по дороге «уазик» сломался, солдат долго его чинил, матерясь; Игорь чего-то помогал, но внятного совета дать не мог, ибо в земной технике не разбирался. Быстро темнело. Рядом остановился грузовик, водила добровольно помог солдату, чего-то подкрутил, подвинтил, обозвал салабоном и уехал, солдат всю оставшуюся дорогу оправдывался, что с самого начала хотел сделать именно так, но у него не было нужного ключа, с ключами вообще напряженка; Игорь сочувственно кивал. На развилке под шлагбаум уходила узкая бетонка, солдат высадил их и уехал по ней, а им пришлось тащиться еще полчаса во вполне сталкеровском пейзаже, вдоль брошенной узкоколейки, потом через узкий перелесок – «Между прочим, я здесь нашел первый в своей жизни гриб. Подосиновик. У нас грибов нет».
– Как же вы без грибов?
– Зачем нам гриб? Паразитарная структура… У нас есть цветы ровно того же вкуса…
– А что, поближе тебе не могли дачу купить?
– Тут от станции ближе гораздо. Мы бы уже дома были. Поближе… зачем поближе? Чего светиться лишний раз? Чем дальше от Москвы, тем, знаешь, меньше головной боли. А тут участки сравнительно дешевые, две воинских части рядом, танкисты и ракетчики. Полигон, грохот. Хоть и далеко, а слышно. В общем, не самая элитная местность.
– А ракетчики по нам не жахнут, когда стартуем?
– Вряд ли. – Он усмехнулся. – Навестись не успеют. У нас старт быстрый. Перегрузки, правда, но это недолго. Меня другое волнует. Почему куругач?
– Да что такое куругач, объясни на милость! – озлилась Катька.
– То-то и оно, что я не знаю.
– Ты просто придумать не успел. Это был самый обычный мент.
– Да, да. Так и думай, пожалуйста.
– Но это опасно?
– Обычный мент? О да, он очень опасен.
– Ну не заводись, я серьезно. Куругач – это что-то страшное у нас?
– Это что-то серьезное у нас, – резко ответил он. – Прокололся, наверное, кто-то… Будут они просто так отзывать…
– А что, отзывают? То есть ты можешь улететь без меня?
– Нет пока. Но пункт «в»… черт. Надо бы мне по-хорошему домой быстро, может, прислали разъяснение… Вообще черт его знает. И связаться мне не с кем, понимаешь ты?
– А этот ваш в УВД?
– Да он-то что знает? Передаточная инстанция в чистом виде… У нас сто лет не было никакой экстремалки. Это они, наверное, страхуются. Когда Японию бомбили, тоже был куругач. Думали, двумя бомбами не ограничится, готовили к срочному отзыву всех. Обошлось. Но только, видишь ли… – Он быстро шел вперед, не оборачиваясь, и говорил словно сам с собой, Катька не все разбирала. – Все-таки урулус…
– Игорь! Ты можешь объяснить по-человечески, что такое урулус?
– Не могу, извини. Прилетим – объясню.
– Понятно, – сказала Катька. – Дело закодировано голубой розой, а что такое голубая роза – агент Купер сам не знает.
– Знает, – обернулся Игорь. Голос у него был очень серьезный, и впервые за все время этой безумной поездки она поверила ему по-настоящему. – Очень знает. Я тебе все объяснять не буду, Кать. Но для сравнения… Одно дело, если тебе, не дай Бог, звонит сейчас наш муж и говорит: срочно домой, я за тебя беспокоюсь. Это простой куругач, куругач «б». А если, опять-таки не дай Бог, он говорит – немедленно домой, дочка плохо себя чувствует… это урулус куругач. Поняла?
– Примерно поняла, – медленно сказала Катька. – Что-то у вас неладно, да?
– Ну, не так чтобы неладно… Если бы неладно, они бы нашли способ. Но вообще по-хорошему надо бы мне в Свиблово. Посмотреть в Сети, что и как.
– Да не психуй, – сказала Катька. – В крайнем случае я быстро соберусь.
