– Слушай. Может, мы сразу посмотрим… и домой?
– Нет, мать. Вы, земные женщины, выносливы, а я не потяну. Мне надо чаю попить и в себя прийти. Часа через два поедем.
– Через два часа тут будет полный мрак.
– Ну, дорогу-то я знаю! На станцию пойдем, может, ходит что…
Катька опустилась на плетеный диван и только тут почувствовала, как у нее гудят ноги. И зачем я поехала, что я надеюсь тут увидеть? Вообразить, что в сарае, в пяти метрах от нее, стоит и ждет своего часа летающая тарелка, она не могла, но Игорь вел себя с подозрительной уверенностью. Достигнув наконец цели этого бессмысленного путешествия, он резко повеселел. Зажегся свет, в доме стало уютней, Катька рассмотрела обстановку – сплошь очень убогую, годов шестидесятых: занавесочки в веселых треугольничках, такой дизайн был моде как раз тогда, она хорошо его знала. Тахта, шкаф, битком набитый старыми журналами, открытый ящик со сломанными игрушками, электроплитка, радиола «Серенада» рижского производства.
– Тут старикан жил, – сказал Игорь. – У него с годами прогрессировала тяга к одиночеству, родня продала дачу. Он сейчас все больше в Москве по больницам. Сюда, говорят, просится, но его уже не пускают. Он тут жил, ничего не делал на участке, заросло все, как я не знаю. А занимался только тем, что чинил радиолу и читал «Технику – молодежи». Вон, весь шкаф забит. Я знаешь что думаю? Что у него тут живет домовой, тоже старикан. Что он в его отсутствие вылезает и чинит радиолу, а когда починит, тоже уедет в Москву. Докладывать хозяину. Я думаю, это будет очень усовершенствованная радиола. Она, возможно, даже взлетит.
– А игрушки чьи?
– Откуда я знаю. Может, его собственные. Играл тут. Погоди, я за водой схожу. Я уже водопровод перекрыл, чтобы зимой трубы не разорвало.
Он вышел куда-то и вернулся с полным цинковым ведром, потом включил электроплитку, поставил на нее мятый алюминиевый чайник – все это спокойно и буднично. Катька сидела в странном оцепенении, понимая, что от нее теперь ничего не зависит. В доме было холодно, изо рта шел пар.
– Погоди, я натоплю сейчас. У него тут электрокамин, а в комнате печка. Полчаса не пройдет – разогреется до тридцати.
– Вы что, не могли каких-нибудь специальных устройств понаставить? Чтобы постоянную температуру поддерживать?
– А зачем?
– Ну… не знаю… Чтобы тарелка не замерзла.
– Она и так не замерзнет. У меня же тосол залит.
– А… Она что, тоже на тосоле?
– Она на фотонных двигателях, но тосол все равно нужен. Именно чтобы не замерзала.
– Да. Интересно. Ну а в доме? Какое-нибудь простое фотонное устройство, чтобы за три минуты разогреть все?
– Мать, да какая же древесина выдержит такой разогрев? В деревянном доме оптимальный вариант – печка. Ты хочешь, чтобы у меня рассохлось все?
– Да, точно. Ну ладно. А почему я не вижу никаких атрибутов роскошной инопланетной жизни? Хотя бы там сувенир, или портрет дорогой мамы?
– Портрет дорогой мамы у меня в компьютере.
– Просто, понимаешь… должна же я подготовиться. Ты ведь нас познакомишь?
– Ну а как же.
– А что-нибудь на память об Альфе Козерога?
– Ну Кать. Что ты как ребенок. Люди же ходят, зайдут, увидят. Расспросов не оберешься. Это все равно что Штирлица спрашивать: скажите, Отто, почему у вас портрета Сталина нет на стеночке? Или фото Шурочки?
– Я думаю, фото Шурочки у него где-нибудь висело, в старом немецком костюме, чтобы в случае чего выдать за прабабушку. А его правда звали Отто? Мне всегда казалось, что Макс.
– Макс его звали в России. – Он заварил мятный чай в фарфоровом, очень старом чайничке, достал две кружки и банку сгущенки.
– Это я еще летом запас. Сейчас открою.
– А когда мы пойдем смотреть?
– Попьем чаю и пойдем. Ты не думай, мне еще с ней возиться не меньше получаса. Я совершенно замерзну, это же все-таки железо. Надо смазать все узлы и вообще. Так что сперва чай.
– Мне прямо, знаешь, не терпится.
– Да мне самому не терпится, Кать. Знаешь, она же мне и надежда, и единственная связь, и главный сувенир с Альфы Козерога. Да, кстати: если тебя интересует, как выглядят живые деньги, – вот, – он порылся в ящике с игрушками и вытащил небольшого плюшевого зверька, совершенно круглого, с рожками, короткими лапками, бобровым хвостом и абсолютно круглыми испуганными глазами. Катька бережно взяла зверька.
– Как он называется?
– Тыгын. Есть более крупный, дылын. По-вашему тысяча.
– А на этого много можно купить?
