Петербургские письма

будто князь был не очень к сему расположен, но Император столь любезно просил его, что он решился отдать дворец за 360.000 рублей. Французский посол, имея такое жилище, получает еще и 700.000 франков содержания. Английский же перед своим отъездом нанял дом за 20.000 рублей в год. Моя конура, где я не осмеливаюсь никого принимать, обхо­дится более 4.000 франков на наши деньги. Не знаю уж, чем кон­чится сей разгул расходов. Сильные мира сего дают представле­ние, которое слабым стоит слишком дорого. <. .)

Поеду ли я? — имеется в виду намерение де Местра ехать в Париж для встречи с Наполеоном.

2 Магомет, Мухаммед, Мохаммед (ок. 570—632) — основатель религии Ис­лама. По легенде, возникшей в Европе после Крестовых Походов, его гроб парит в воздухе.

3 Мордильо — других сведений об этом лице не найдено.

4 Адмирал Руссель (Рассел) — других сведений об этом лице не найдено.

5 Монарх сей — шведский король Густав IV Адольф (1778—1837). Вступил на престол в 13 лет. Отличался нерешительностью и одновременно высокоме­рием и самонадеянностью. Его ненависть к Наполеону и сумасбродная идея о том, что он предназначен уничтожить этого выскочку корсиканца, втянули Швецию в рискованную политику. Густав IV примкнул к коалиции держав против Франции (1805), после поражения которой Швеция оказалась в крити­ческом положении. Риксдаг объявил неразумного правителя низложенным (1809) и избрал королем бывшего регента Швеции герцога Карла под именем Кар­ла XIII. Густав IV Адольф умер в эмиграции.

6 Волконский Дмитрий Петрович (?—1835)—князь. Генерал-лейтенант, ге­ нерал-интендант (1800—1807). Член Воинской Комиссии.

7 Обресков Михаил Алексеевич (1754—1842)—генерал-кригскомиссар, се­ натор.

69. КАВАЛЕРУ де РОССИ

13 (25) ДЕКАБРЯ 1807 г.

<. .) Я знаю все, что можно сказать противу Бонапарте: он узурпатор и убийца; но возьмите в соображение, что он узурпа­тор меньше, чем Вильгельм Оранский и убийца меньше, чем Елизавета Английская². Надобно подождать приговора времени, каковое я называю первым министром Бога по делам монархов; а пока, г-н Кавалер, мы не можем быть сильнее самого Всевыш­него. Надобно вести переговоры с теми, кому Он заблагорассудил отдать власть. Ничто не говорит за то, что Бонапарте установит династию, а многие соображения указывают даже на обратное. Но все предвещает долгое его царствование, как и то, что деяния его сохранятся (по крайней мере, в большей своей части). По­мнится, лет десять назад я имел честь писать вам: «Его Сицилий­ское Величество³ полагает, что Англия и Россия возвратят ему трон; но я так не думаю». Спасение может исходить только от самой Франции, в том или ином виде. Тайна моя строго сохра­няется тем малым числом особ, коим она известна. Замечу, что посол Франции, как он сам сказал мне, ехал сюда из Парижа во­семнадцать дней, и мог бы узнать о моем деле до своего отъезда. Однако, по его словам, уведомился он обо всем от генерала Са- вари; со мною говорил он весьма благожелательно. Посредник, про которого писал я вам, продолжает уверять, что я непремен­но поеду. Но министр держится противоположного мнения и по­читает все это безнадежным. Посмотрим. Что касается меня, не берусь ничего утверждать, но, случись мне держать пари, я скло­нялся бы к положительному ответу по причине некоего благопри­ятного ветра, сопровождающего сие дело. Также во многом верю я тому внутреннему голосу, который подталкивает иногда чело­века и бывает мудрее рассудка, хотя сей последний и играет сейчас свою роль. <. .)

Вильгельм Оранский (1650—1702) — принц. Граф Нассауский. Штатгаль­тер Нидерландов (с 1678). В 1688 г. высадился в Англии и после бегства своего тестя короля Якова II избран Парламентом на английский престол под именем Вильгельма III.

2 Елизавета I Тюдор (1533—1603) — королева Англии (с 1558).

3 Его Сицилийское Величество — король Неаполя Фердинанд IV.

70. КАВАЛЕРУ де РОССИ

4 (16) ЯНВАРЯ 1808 г.

<. .) Я старательно наблюдаю за французским посольством, в коем не нахожу ничего замечательного. С самого начала Рево­люции поражает меня посредственность тех личностей, с помо- щию которых творились столь великие дела. Едва важные сии персоны оказываются поодиночке, уверяю вас, никто в сравнении с ними не проигрывает. Сейчас есть только один воистину необы­чайный человек¹, благодаря которому все движется; но стоит ему исчезнуть, и в мгновение ока сооружение их развалится. Я весьма забавляюсь, глядя на Коленкура. Он из хорошей семьи и немало этим кичится, тем паче, что еще и представляет здесь персону, перед которой дрожит весь мир; наконец, у него шестьсот или семьсот тысяч франков ренты. Повсюду он самый первый и т. д. и т. п. Однако же, уверяю вас, под всеми этими перьями он весь­ма ординарен, а в обществе держится столь связанно, будто у не­го суставы из меди. Сие зрелище силы, заикающейся перед истин­ным достоинством, уже тысячу и тысячу раз поражало меня с са­мого начала сей великой трагедии.

Генерал Савари уехал 28 декабря (н. ст.); не думаю, что до его приезда будет принято какое-то решение на мой счет. Само­му же мне это почти безразлично: если я еду, то буду весьма рад сделать хоть что-нибудь для Короля; если остаюсь, тоже непло­хо; избегну, по крайней мере, тех опасностей, кои сопряжены с сим предприятием. <. .)

Касательно Швеции ничего нового. Записные шутники говорят, что здесь дожидаются приказаний из Франции. Война сия, нача­тая без всяких резонов противу благородного Короля, будет в высшей степени антинациональной и может дурно закончиться. Возможно, некоторое отношение имеет к ней назначенный на пос­лезавтра грандиозный смотр войск в честь дня Богоявления и ос­вящения вод. В Санкт-Петербурге будет под ружьем 40.000 сол­дат. Его Императорское Величество взял на себя труд самолично расписать на шести страницах подробности всех эволюций. Се­годня вместе с августейшим своим братом он проехал по улицам, чтобы определить место каждому корпусу. Город разделен на кварталы, поставленные под команду генералов для соблюдения надлежащего порядка. На всех новые мундиры, каски и плюма­жи необыкновенной красоты. Раньше церемония сия зависела от термометра, но на этот раз Его Величество решил не обращать внимания на мороз. После небывалой задержки наступила зима, и у нас сегодня десять градусов. Кто знает, не будет ли после­завтра 12 или 15? Родители, которым предстоит смотреть на де­тей своих через стекла окон, жаждут елико возможно скорого окончания всей церемонии. Заметьте, г-н Кавалер, что никто из офицеров не может надеть ни шубу, ни даже плащ. Министры, тоже без шуб, свидетельствуют свое почтение Императрицам на балконе, который выходит на Неву. Но Принцессы, как вы знаете, закутаны с величайшим искусством и изяществом. Дипломатиче­ский корпус ничем не стесняют: кто считает, что с него уже до­вольно, идет в залу потереться о печку и выпить кофе. Я, со своей стороны, вполне привык к здешнему климату. Возвращаясь к главному: боюсь, как бы многолюдное сие сборище не было предвестником войны, которая всем отвратительна. <. .)

Нации подобны персонам, это смесь доброго и дурного, а у ан­гличан достаточно хороших сторон, чтобы другие могли сказать с некоторой завистью: Non fecit taliter omni nationi [48]

Впрочем, на здешних англичан не было совершенно никаких посягательств и даже ограничений. Прежний посол, милорд Дуг­лас ², находящийся в Москве и превосходно себя там чувствую­ щий, писал, как говорят, Его Императорскому Величеству, прося дозволения остаться там. Его свыше всякой меры донимали в анг­лийских- газетах за кое-какие совершенные им смехотворные глупости. Главная же его вина в том, что он слишком хорошо говорит по-французски и по-итальянски, привык к нашему солнцу, нашим дамам и нашим обычаям; английского в нем осталось разве что имя. Он безумно влюбился в богатую красавицу гра­финю Потоцкую³, знаменитую своими любовниками и мужьями, последний из которых оставил ее вдовой. Она родилась греческой невольницей, но благодаря красоте достигла всего. Говорят, что ни один мужчина не способен сохранить в ее присутствии здра­вый рассудок. Я узнал ее пятидесяти лет, однако не поручился бы за безопасность рядом с нею и двадцатилетнего юноши. Дуглас хочет жениться на ней, но она не согласна, гадалка предсказала, что ей суждено умереть