Петербургские письма

После письма моего от 8 августа нов. ст. не произошло ничего* значительного. Мы не можем знать, где теперь Наполеон, но, по­лагаю, не ошибусь, предположив, что он в Борисове или окрест­ностях (на Березине, это Минская губерния). Он, верно, вне себя от ярости после соединения русских армий. Взглянув на карту, Ваше Превосходительство будет в полном недоумении, как Даву, беспрепятственно двигаясь на важном и, можно сказать, решаю­щем пункте у Смоленска, не смог опередить русских, шедших в обход; тем не менее это так. Писать здесь о военных новостях, г-н Граф, сущая пытка, вследствие общего характера правитель­ства, которое постоянно стремится все скрыть. С самого начала военных действий оно еще ни разу не упомянуло о Наполеоне и не указало место его пребывания. Военные знатоки полагают соединение армий уже совершившимся. Мне представляется, что- главная честь сего принадлежит генералу Платову ¹ (гетману ка­заков), который успел уже оказать выдающиеся услуги в сей войне. У Смоленска он вклинился между двумя подходившими русскими армиями; маневр сей обеспокоил Даву², который стал занимать позиции и потерял время. Генералы Остерман³ и Раев­ ский⁴ вели бои, о коих я уже имел честь писать Вашему Превос­ходительству. Русские теперь чрезвычайно воодушевлены. Креп­кие и неутомимые люди и кони переносят неслыханные тяготы. Сын мой пишет из Смоленска 20 июля (1 августа): «Мы шли от Полоцка к Витебску форсированным маршем: у Витебска дрались- три дня подряд, почти не вылезая из седел; от Витебска до Смо­ленска прошли в один марш, то есть за два дня и одну ночь, оста­навливаясь только для кормления лошадей. 14-го я испытал то, чего не бывало со мною с самого начала службы: ехал верхом в течение двадцати четырех часов без сна, еды и питья». Вы ви­дите, г-н Граф, что теперь происходит. На другой день сей моло­дой человек писал мне: «Какие люди! Какие кони! Что за храб­рость! Я начинаю верить в возможность чуда и не буду удивлен, если все это закончится так, как было с Карлом Мартеллом»⁵. Эти слова показывают вам общий дух. В армии нет ни тени стра­ха или неверия; все жаждут сражения и уверены в успехе. У фран­цузов во всем недостаток, особенно тяжело приходится их кава­лерии. Похоже, что Наполеон отступил и наши преследуют его, но до какого места? Прояснить сие для меня никак невозможно. Впрочем, Ваше Превосходительство понимает, что человек сей, изощренный в своем ремесле, хочет завести русских в удобное для него место, но, надеюсь, как говорят у нас в Пьемонте, они не из дураков и остерегутся потерять свои преимущества. <. .)

Граф Витгенштейн⁶ оправдывает свою репутацию. Удино⁷ опять перешел Двину с сильными подкреплениями из баварцев, вюртембержцев и др., но русский генерал снова настиг его и раз­бил 30-го прошлого месяца (11-го нанешнего); он захватил толь­ко 300 пленных, но взял большое число повозок и перебил много людей. Среди прочих полностью уничтожен полк французских кирасиров. Я страшно боюсь за этот несчастный Полоцк, если французы оставят его после сего боя. Как бы то ни было, мы ви­дим, что лучшие французские войска под командою превосход­ного генерала разбиты два раза подряд графом Витгенштейном, которому столица бесспорно поставит бюст с надписью Genio sal- vatori [85], ибо нет ни малейшего сомнения в том, что если бы не действия сего генерала, теперь, когда я пишу эти строки, францу­зы были бы уже в Санкт-Петербурге. Тем не менее все сокровища дворцов упакованы, и все приготовлено для переезда двора в Ка­зань. Впрочем, Витгенштейну посланы подкрепления; в устье Дви­ны собраны русские и английские канонерские лодки, возле Нар­вы приготовляется лагерь. Всем этим поручено командовать Ку­тузову. Удино дважды побит, и русские начинают с пренебреже­нием смотреть на французскую армию. Мне кажется, опасность миновала, но для Бонапарте и то много чести, что он заставил российского Императора укладывать чемоданы.

Несомненно одно, г-н Граф, никогда еще Наполеон не оказы­вался в Худшем положении. Я боюсь только его дьявола-храните­ля, который постоянно помогает ему выбираться из самых тяже­лых переделок; но ежели дьявол сей спит или отправлен в отстав­ку, тогда мы можем на многое надеяться. Никогда еще дух обще­ства не выказывал себя с такой великолепной стороны. К Импе­ратору стекаются люди и деньги: при проезде его через Смоленск ему представили 20.000 человек вооруженных, обмундированных и готовых выступить; это воистину царский подарок. И наконец. Наполеон обманулся по всем пунктам. Он надеялся напугать Императора, которого тщательно изучал в Тильзите и Эрфурте,—- и обманулся; он надеялся, переходя Неман, когда еще шли пере­говоры, отрезать несколько корпусов и завладеть магазинами — это не удалось; он хотел окончить войну одной баталией — и здесь неудача; он думал поднять народ своими манифестами, а люди встали противу него; он почитал невозможным заключение мира с турками, однако обманулся и здесь. Но самая главная его- ошибка была в том, что он не понял характер сей нации. Это при­мер того, г-н Граф, сколь надобно быть осмотрительным в сужде­ниях о народах. Все книги полны деспотизмом и рабством рус­ских: могу заверить вас — нигде человек не пользуется большею свободою и возможностью делать все, чего бы он ни пожелал; крайности настолько сходятся, что авторитарное правительство по­рождает республиканские формы. Таковые сочетания возможна понять, лишь наблюдая их. Система чинов создает новую аристо­кратию, которая уравновешивает родовое дворянство и дает до­рогу новым людям, кои у нас сокрушали целые государства. Если человек через посредство чинов может достичь всего, ему нет ни­какого смысла ниспровергать существующий порядок. Тяготы раб­ства возмещаются многими преимуществами и отнюдь не исклю­чают национальное одушевление. Бонапарте полагал, что будет иметь дело со знакомыми нам всем городскими жителями Фран­ции или Италии; трудно даже выразить, сколь он ошибся. Я не собираюсь писать для вас книгу, г-н Граф, но, поверьте, здесь все без исключения против него. Истинный враг России — это ее пра­ вительство и даже сам Император, который дал соблазнить себя новейшими идеями и прежде всего германской философией, кото­рая для России есть не что иное, как настоящий яд. Конечно, нель­зя не восхищаться сим государем, когда он согласился отдать часть своей власти ради большей свободы своих подданных, но конституционные его идеи все равно были гибельны. Надеюсь, теперь, после того как озарил его свет истины, он уже ничего не будет предпринимать в сем роде, помня особливо об авантюре со Сперанским, про которого в английских газетах писали так, что я просто умирал от смеха. <. .) генерал- лейтенант, командир 4 пехотного корпуса. Отличился под Островной и при Бородине. Прославился в бою под Кульмом, где потерял руку. До 1817 г. командовал гренадерским корпусом. Затем в отставке по болезни.

4 Раевский Николай Николаевич (1871—1829)—генерал-от-кавалерии, герой Отечественной войны. Участник войн с Турцией 1788—1790 гг., Польшей 1792— 1794 гг. и Персидского похода (1796). В 1797 г. уволен в отставку. Участник наполеоновских войн, отличился в Шведскую кампанию 1808—1809 гг. и 1810—1811 гг. во время войны с Турцией. В 1812 г. генерал-лейтенант, коман­дир 7-го пехотного корпуса. При Бородине прославился стойкой защитой цент- ралнього редута. Участник походов 1813—1814 гг., затем командир корпуса. С 1824 г. в отставке.

5 Мартелл, Карл — видимо, имеется в виду Карл I Мартелл Анжуйский, король Венгерский (ок. 1270—1295), который, получив от папы Николая III право на престол Венгрии, не смог одолеть своего соперника Андрея III.

6 Витгенштейн Петр Христианович (1768—1842)—граф, князь Прусского Королевства (1834). Фельдмаршал. Участник Кавказской войны. В кампанию 1805—1807 гг. командир гусарского полка. В 1812 г. командир 1-го пехотного корпуса, прикрывал С.-Петербург. Оттеснил неприятеля, одержав победы под Полоцком и Клястицами. В 1813 г. во главе русской и прусской армий; потер­пел поражения при Лютцене и Бауцене и был заменен Барклаем-де-Толли. С 1818 г. командующий 2-й армией. Начальник русских войск в европейской Турции (1828—1829). Затем в отставке.

7 Удино, Шарль Никола (1767—1847)—герцог Реджио. Маршал Франции. В кампаниях 1805—1807 гг. командовал гренадерским корпусом. Участник сра­жений при Фридланде и Ваграме. В 1812 г. командовал 2-м корпусом против гр. Витгенштейна. Тяжело ранен в бою под Полоцком. Способствовал спасе­нию Наполеона при переправе через Березину. Еще не оправившись от ран, участвовал в кампаниях 1813—1814 гг. После Реставрации перешел на сторону Бурбонов. В событиях Ста Дней не принимал никакого участия. В 1823 г. ко­мандир корпуса во время испанской экспедиции.

137. ГРАФУ де ФРОНУ

2(14)—3(15) СЕНТЯБРЯ 1812г.

<...) Итак, после оставления Смоленска русская армия при­нуждена была кинуться к Дорогобужу, и у нас в Санкт-Петер­бурге только и делали, что высчитывали, сколько верст по боль­шой дороге от Смоленска до Москвы.

Тем временем все взгляды оборотились на генерала Кутузова, коего все общество призывало на пост