этого острова, упалъ на дорог? въ пещеру, гд? считалъ себя уже мертвымъ и освободился изъ нее какимъ-то чудомъ. — Донъ-Кихотъ посп?шилъ разсказать гостямъ донъ-Антоніо со вс?ми подробностями исторію губернаторства Санчо и заинтересовалъ этимъ разсказомъ все общество.
Посл? об?да донъ-Антоніо взялъ Донъ-Кихота за руку и повелъ его въ уединенный покой, гд? стоялъ только столъ, сд?ланный повидимому изъ яшмы, поддерживаемый такой же ножкой. На этомъ стол? пом?щалась голова, походившая на бронзовые бюсты римскихъ императоровъ. Донъ-Антоніо провелъ Донъ-Кихота по всей комнат? и н?сколько разъ обошелъ съ нимъ вокругъ стола. «Теперь», сказалъ онъ, «когда никто, не слышитъ насъ, я разскажу вамъ, господинъ Донъ-Кихотъ, н?что до того удивительное, что ни вамъ, ни мн? в?роятно, не приходилось слышать ничего подобнаго, но только дайте мн? слово сохранить это въ величайшей тайн?«.
— Клянусь, и для большей в?рности, прикрою клятву мою каменной плитой, отв?тилъ Донъ-Кихотъ. В?рьте мн?, донъ-Антоніо, (Донъ-Кихотъ усп?лъ уже узнать, какъ зовутъ его хозяина), вы говорите тому, у кого есть только уши слышатъ васъ, но н?тъ языка разсказывать слышанное. Открывая вашу тайну, вы опустите ее въ бездну молчанія.
Донъ-Кихотъ пребывалъ неподвиженъ, нетерп?ливо ожидая къ чему приведутъ вс? эти предосторожности. Взявъ рыцаря за руку, донъ-Антоніо возложилъ ее на руку бронзовой головы, на яшмовый столъ и на поддерживавшую его ножку. «Эта голова», сказалъ онъ Донъ-Кихоту; «сд?лана однимъ изъ величайшихъ волшебниковъ и кудесниковъ, существовавшихъ когда либо на св?т?. Это былъ, если не ошибаюсь, полякъ, ученикъ знаменитаго Эскотилло, о которомъ разсказываютъ такъ много чудеснаго. Онъ жилъ н?которое время у меня въ дом?; и за тысячу червонцевъ сд?лалъ мн? эту голову, обладающую чудеснымъ даромъ отв?чать на нее, что у нея спрашиваютъ. Сказавъ это, донъ-Антоніо начерталъ круги, написалъ іероглифы, сд?лалъ наблюденіе надъ зв?здани, словомъ исполнилъ свою работу съ совершенствомъ, которое мы увидимъ завтра. «По пятницамъ», добавилъ онъ, «голова эта молчитъ, сегодня же пятница, и потому она заговорятъ не раньше какъ завтра. Т?мъ временемъ, вы можете обдумать вопросы, которые вы нам?рены предложить ей, и она отв?титъ вамъ сущую правду; говорю вамъ это по опыту». Чудесныя свойства, которыми обладала бронзовая голова, не мало удивили Донъ-Кихота; онъ даже не вполн? дов?рялъ имъ. Но видя, какъ скоро могъ уб?диться онъ въ этомъ чуд?, рыцарь не сказалъ ни слова, и только поблагодарилъ хозяина дома за открытіе ему такого удивительнаго секрета. За т?мъ они покинули комнату, которую донъ-Антоніо заперъ на ключъ и возвратились въ залу, гд? ихъ ожидало остальное общество, собравшееся въ дом? донъ-Антоніо, слушая Санчо, разсказывавшаго, во время отлучки Донъ-Кихота, случившіеся съ рыцаремъ приключенія.
Вечеромъ Донъ-Кихота просили прогуляться по городу, безъ оружія, въ обыкновенномъ плать?, и въ буромъ плащ?, подъ которымъ въ это жаркое время пропот?лъ бы даже ледъ; слуги донъ-Антоніо должны были этимъ временемъ занимать Санчо и не пускать его изъ дому. Донъ Кихотъ ?халъ верхомъ не на Россинант?, а на большомъ, быстромъ, богато убранномъ мул?. Рыцарю накинули на плечи плащъ и привязали сзади такъ, что онъ не зам?тилъ этого, пергаментъ съ надписью большими буквами: «это — Донъ-Кихотъ Ламанчскій.» Надпись эта поражала вс?хъ прохожихъ, возв?щая имъ, кто это ?детъ на мул?; и Донъ-Кихотъ чрезвычайно удивленъ былъ, видя, что вс? узнаютъ и называютъ его по имени. «Какъ велико могущество странствующаго рыцарства», сказалъ онъ, обращаясь къ ?хавшему рядомъ съ нимъ донъ- Антоніо, «оно доставляетъ рыцарю всесв?тную изв?стность. Вы видите, донъ-Антоніо, вс?, знакомые и незнакомые, даже маленькіе д?ти, никогда не видавшія меня въ глаза, сразу узнаютъ меня.»
— Иначе и быть не можетъ, господинъ Донъ-Кихотъ, отв?тилъ донъ-Антоніо; какъ пламени нельзя ни замкнуть, ни укрыть, такъ не укрыть, не замкнуть и доблести особенно боевой, возносящейся надъ вс?мъ въ мір? и все озаряющей своимъ сіяніемъ.
Т?мъ временемъ, какъ Донъ-Кихотъ ?халъ среди неумолкавшихъ прив?тственныхъ кликовъ, какой-то прохожій кастилецъ, прочитавъ надпись на спин? рыцаря, подошелъ къ Донъ-Кихоту и сказалъ ему: «чортъ тебя возьми, Донъ-Кихотъ Ламанчскій! Какъ ты добрался сюда живымъ посл? вс?хъ палочныхъ ударовъ, сыпавшихся на твои плечи! Ты полуумный, и еслибъ ты былъ полуумнымъ только самъ для себя, еслибъ ты сид?лъ себ? въ углу одинъ съ твоими безумствами, б?да была бы не велика, но безуміе твое заражаетъ всякаго, кто только свяжется съ тобой. Вотъ хоть эти, сопровождающіе тебя теперь! По?зжай, сумазбродъ, домой: займись своимъ им?ніемъ, женою, д?тьми, и оставь вс? эти дурачества, которыя переворачиваютъ вверхъ дномъ твою голову и мутятъ твой разсудокъ.»
— Ступай, любезный, своей дорогой, сказалъ ему донъ-Антоніо, и не давай сов?товъ тому, кто не проситъ тебя. Господинъ Донъ-Кихотъ находится въ полномъ разсудк?, да и вс? мы не полуумные; мы знаемъ, что доблесть должна быть почтена всегда и во всемъ. Убирайся же по добру, до здорову, и не суй носа туда, гд? тебя не спрашиваютъ.
— Клянусь Богомъ, вы правы, воскликнулъ кастилецъ, уговаривать этого господина все равно, что стр?лять горохомъ въ ст?ну. И все таки жалко мн? вид?ть челов?ка выказывающаго, какъ говорятъ, столько св?тлаго ума, вязнущимъ въ тин? странствующаго рыцарства. Но будь я проклятъ, со вс?мъ моимъ родомъ, если отъ сегодня я посов?тую что нибудь этому господину; хотя бы мн? суждено было прожить больше ч?мъ Мафусаилу; — не сд?лаю я этого, какъ бы меня не упрашивали.
Сов?тчикъ ушелъ, и кавалькада, отправилась дальше. Но Донъ-Кихота пресл?довала такая толпа ребятишекъ и людей всякаго званія, желавшихъ прочесть надпись на спин? рыцаря, что донъ-Антоніо принужденъ былъ, наконецъ, снять ее, притворившись, что онъ снимаетъ со спины Донъ-Кихота совс?мъ что-то другое. Между темъ наступила ночь и Донъ-Кихотъ съ сопровождавшимъ его обществомъ возвратился къ донъ-Антоніо, къ которому собралось въ этотъ вечеръ много дамъ. Жена его, благородная, молодая, умная, любезная дама, пригласила къ себ? на вечеръ дамское общество, что бы посм?яться надъ Донъ- Кихотомъ. Почти вс? приглашенные собрались на великол?пный балъ, открывшійся около 10 часовъ вечера. Въ числ? дамъ находилось н?сколько очень веселыхъ, ум?вшихъ шутить, никого не сердя. Он? заставили Донъ-Кихота танцовать до упаду. Интересно было вид?ть танцующей — эту длинную, сухую, желтую, уныло-задумчивую и не особенно легкую фигуру въ добавокъ, ему м?шало еще платье его. Д?вушки украдкой д?лали ему глазки и нашептывали признанія въ любви; и также украдкой, гордо отв?чалъ рыцарь на вс? эти любовныя признанія. Видя себя наконецъ подавляемымъ любовью, Донъ-Кихотъ возвысилъ голосъ и сказалъ:
Донъ-Антоніо вел?лъ на рукахъ отнести рыцаря въ спальню, и первый кинулся къ нему Санчо. «Ловко отд?лали васъ господинъ мой!» воскликнулъ онъ. «Неужели же таки вы, полагаете господа», продолжалъ онъ, обращаясь къ публик?, «что вс? люди на св?т? — плясуны, и вс? странствующіе рыцари — мастера выд?лывать разныя антраша. Клянусь Богомъ, вы сильно ошибаетесь, если думали это; между рыцарями — такіе есть, которые согласятся скор?е убить великана, ч?мъ сд?лать хоть одинъ прыжокъ. Если бы тутъ въ туфли играли, я бы отлично зам?нилъ вамъ моего господина, потому что дать себ? подзатыльника — на это я мастеръ; но въ другихъ танцахъ я ничего не смыслю». Этой р?чью и другими, подобными ей; Санчо до упаду уморилъ все общество: посл? чего онъ отправился къ своему господину и хорошенько прикрылъ его од?яломъ, чтобы пропот?вши, рыцарь исц?лился отъ бальной простуды. На другой день донъ-Антоніо р?шился произвести опытъ съ очарованной головой, и отправился въ сопровожденіи Донъ-Кихота, Санчо, двухъ друзей своихъ и двухъ дамъ, такъ хорошо мучившихъ наканун? Донъ-Кихота и ночевавшихъ въ дом? донъ-Антоніо въ ту комнату, гд? находилась знаменитая голова. Онъ разсказалъ гостямъ, какимъ чудеснымъ свойствомъ обладаетъ она, просилъ ихъ держать это въ тайн? и за т?мъ объявилъ, что сегодня онъ сд?лаетъ съ ней первый опытъ. Кром? двухъ друзей Антоніо, никто не былъ посвященъ въ эту тайну, и еслибъ донъ- Антоніо не предварилъ обо всемъ своихъ друзей, они тоже были бы удивлены не мен?е другихъ; такъ мастерски устроена была эта голова.
Первымъ подошелъ къ ней донъ Антоніо и тихо, но такъ что вс? могли слышать его, сказалъ ей: «скажи мн? голова, помощью чудесной силы твоей, о чемъ я думаю въ эту минуту?»
«Я не знаю чужихъ мыслей», звонко и отчетливо, но не шевеля губами, отв?тила ему чудесная голова. Отв?тъ этотъ ошеломилъ вс?хъ. Вс? вид?ли, что въ комнат? и вокругъ стола не было живой души, которая могла бы отв?тить вм?сто бронзовой статуи.
— Сколько насъ зд?сь? продолжалъ донъ-Антоніо.
