только на одинъ годъ, посл? чего я опятъ возвращусь къ своему благородному занятію и найдутся тогда королевства для меня и графства для тебя.
— Да услышитъ васъ Богъ и не услышитъ гр?хъ, отв?тилъ Санчо; лучше, говорятъ, хорошая надежда ч?мъ плохая д?йствительность.
Въ эту минуту въ комнату вошелъ донъ-Антоніо съ чрезвычайно радостнымъ лицомъ: «счастливыя в?сти, счастливыя в?сти, господинъ Донъ-Кихотъ», воскликнулъ онъ; «донъ-Грегоріо и ренегатъ вернулись въ Барселону; теперь они у вице-короля, а черезъ минуту будутъ зд?сь». Изв?стіе это какъ будто н?сколько оживило Донъ-Кихота. «Я бы больше порадовался», сказалъ онъ, «если-бы это д?ло кончилось не такъ счастливо, потому что я самъ отправился бы тогда въ Варварійскіе края и освободилъ бы этой могучей рукой не только донъ-Грегоріо, но вс?хъ томящихся тамъ христіанскихъ пл?нниковъ. Но увы! несчастный, что я говорю? разв? не поб?жденъ, не сброшенъ я съ коня моего на землю? не обязанъ ли я въ продолженіе года не браться за оружіе? Какими-же мечтами могу я т?шить себя теперь, когда мн? сл?дуетъ взяться скор?й за веретено, ч?мъ за мечъ.
— Полноте, воскликнулъ Санчо, да здравствуетъ курица, да здравствуетъ она съ типуномъ своимъ; сегодня теб? удача, завтра мн?. Въ этихъ боевыхъ встр?чахъ съ шпагами въ рукахъ ни за что ручаться нельзя, такой сегодня падаетъ, который завтра подымется, если только онъ не захочетъ остаться въ постели; пусть же онъ не унываетъ сегодня и съ прежнимъ мужествомъ вступитъ въ бой завтра. Вставайте же, ваша милость, да встр?тьте донъ-Грегоріо; слышите шумъ — должно быть онъ уже зд?сь.
Санчо говорилъ правду. Отдавъ съ ренегатомъ отчетъ вице-королю въ томъ, какъ они прі?хали и вернулись, донъ-Грегоріо, движимый желаніемъ поскор?е увид?ть Анну Феликсъ, поб?жалъ къ донъ-Антоніо. Зам?тимъ, что онъ у?халъ изъ Алжира въ женскомъ плать? и въ лодк? переод?лся въ платье спасшагося съ нимъ пл?ннаго христіанина, но въ какомъ бы плать? ни явился онъ, ему нельзя было не симпатизировать всей душой; необыкновенный красавецъ — онъ казался юношей л?тъ семнадцати, восемнадцати не бол?е. Рикотъ съ дочерью вышли встр?тить его: отецъ — тронутый до слезъ; дочь — съ очаровательной заст?нчивостью. Поражая вс?хъ чрезвычайной красотой своей, донъ-Грегоріо и Анна Феликсъ не обнялись; слишкомъ сильная любовь обыкновенно очень робка; за нихъ говорило само молчаніе ихъ; глаза влюбленныхъ были устами, высказывавшими и счастіе и непорочные ихъ помыслы. Ренегатъ разсказалъ, какъ освободилъ онъ донъ-Грегоріо изъ темницы, а донъ-Грегоріо въ немногихъ словахъ, съ искуствомъ, обнаруживавшимъ въ немъ развитіе не по л?тамъ, разсказалъ свое ужасное положеніе среди приставленной къ нему женской стражи. Въ конц? концовъ Рикотъ щедро вознаградилъ ренегата и христіанскихъ гребцовъ, привезшихъ донъ-Грегоріо. Ренегатъ возвратился въ лоно римско-католической церкви; и покаяніе и раскаяніе оживило и освятило этого отверженнаго недавно челов?ка.
Черезъ два дня вице-король переговорилъ съ донъ-Антоніо на счетъ того, какъ-бы оставить въ Испаніи Рикота и Анну Феликсъ, находя что такой благородный отецъ и такая христіанка дочь не могли быть людьми опасными. Донъ-Антоніо взялся хлопотать объ этомъ при двор?, куда его призывали другія д?ла, полагая, что подарками и протекціей можно преодол?ть тамъ много трудностей.
— Н?тъ, н?тъ, не помогутъ тамъ ни протекція, ни подарки, сказалъ присутствовавшій при этомъ Рикотъ. Предъ донъ-Бернардино Веласко, графомъ Салазаромъ, которому его величество поручилъ д?ло нашего изгнанія, безсильно все: слезы, моленія, подарки, об?щанія. Правда, онъ смягчаетъ правосудіе милосердіемъ, но видя растл?ніе нашего народа, думаетъ исц?лить его скор?е прижиганіемъ жгучимъ камнемъ, ч?мъ успокоительнымъ бальзамомъ. Съ благоразуміемъ, съ какимъ онъ исполняетъ свою должность, и съ ужасомъ, внушаемымъ имъ вс?мъ, онъ на своихъ могучихъ плечахъ вынесъ исполненіе этой м?ры; и вс? наши уловки, вс? обманы не могли усыпить этого зоркаго Аргуса, наблюдающаго в?чно отрытыми глазами, чтобы никто не исчезъ у него изъ виду и не скрылся, какъ скрытый корень, готовый въ посл?дствіи пустить ростки и родить ядовитый плодъ на земл? испанской, очищенной и успокоенной наконецъ отъ страха, постоянно внушаемаго ей нашимъ племенемъ. См?ло р?шеніе Филиппа III и р?дко благоразуміе, побудившее его поручить исполненіе его воли донъ-Бернардино Веласко.
— Какъ бы тамъ ни было, сказалъ донъ-Антоніо, я употреблю вс? усилія при двор?, предоставивъ остальное вол? небесъ. Донъ-Грегоріо отправится со мною ут?шать своихъ родителей въ печали, въ которую повергло ихъ его отсутствіе; Анна Феликсъ останется у моей жены или въ монастыр?, и я ув?ренъ, что его превосходительство вице-король дастъ уб?жище у себя Рикоту, пока не сд?лаются изв?стны результаты моихъ хлопотъ.
Вице-король согласился на вс? эти предложенія, но донъ-Грегоріо ни за что не хот?лъ сначала покинуть Анну Феликсъ. Скоро однако желаніе увид?ть родныхъ и надежда, что ему удастся выхлопотать при двор? разр?шеніе вернуться за своей нев?стой, побудили его согласиться на сд?ланное ему предложеніе. Анна Феликсъ осталась въ дом? донъ-Антоніо, а Рикотъ во дворц? вице-короля.
Черезъ два дня посл? отъ?зда донъ-Антоніо, отправились изъ Барселоны Донъ-Кихотъ и Санчо; претерп?нное Донъ-Кихотомъ паденіе не позволило ему отправиться ран?е. Д?ло не обошлось безъ вздоховъ, слезъ, обмороковъ и стенаній, когда донъ-Грегоріо подошелъ проститься съ Анной Феликсъ. Рикотъ предложилъ своему будущему зятю тысячу ефимковъ, но донъ-Грегоріо не взялъ ни одного, онъ занялъ пятсотъ ефимковъ у донъ-Антоніо, об?щая возвратить ихъ ему въ Мадрит?. Наконецъ оба они у?хали, а всл?дъ за ними; какъ мы сказали, отправились Донъ-Кихотъ и Санчо: Донъ-Кихотъ безъ оружія, въ одежд? путешественника; Санчо п?шкомъ, взваливъ на осла своего Донъ-Кихотовскіе досп?хи.
Глава LXVI
Покидая Барселону, Донъ-Кихотъ воскликнулъ, увид?въ м?сто своего пораженія: «зд?сь была Троя! зд?сь мое малодушіе и моя несчастная зв?зда затмили мою прошедшую славу, зд?сь сыграла со мною злую шутку судьба и упало мое счастіе, чтобы никогда ужь не подняться.»
— Ваша милость, сказалъ ему Санчо, челов?ку мужественному пристало быть такимъ же терп?ливымъ и твердымъ въ несчастіи, какъ радостнымъ въ счастіи. Я сужу по себ?: если я чувствовалъ себя веселымъ, бывши губернаторомъ, то не горюю и теперь, очутившись п?шимъ оруженосцемъ. Слышалъ я, что эта называемая нами судьба — баба причудливая, капризная, всегда хм?льная и, въ добавокъ сл?пая; она не видитъ, что творитъ, и не знаетъ ни кого унижаетъ, ни кого возвышаетъ.
— Философъ ты, Санчо, сказалъ Донъ-Кихотъ; не знаю, право, кто научилъ тебя говорить такъ умно; зам?чу теб? только, другъ мой, что ничто не д?лается случайно зд?сь; добро и зло ниспосылаются на насъ по вел?нію неба; оттого-то и говорятъ, что каждый самъ виновенъ въ своихъ удачахъ и неудачахъ. Я тоже самъ виновенъ въ моемъ несчастіи; я не ум?лъ благоразумно пользоваться счастіемъ, и дорого поплатился за свою надменность. Я долженъ былъ сообразить, что худому Россинанту не противостоять могучему коню рыцаря серебряной луны, и однако я принялъ предложенный мн? бой; я сражался, какъ могъ, но былъ поверженъ на землю и хотя потерялъ славу и честь, но не потерялъ способности сдержать данное иною слово. Когда я былъ безстрашнымъ странствующимъ рыцаремъ. рука и д?ла мои говорили за меня; теперь, ставши уничтоженнымъ оруженосцемъ, я хочу прослыть рыцаремъ своего слова, сдержавши данное иною об?щаніе. Отправимся же, другъ Санчо, домой, и проведемъ тамъ этотъ тяжелый годъ моего искуса. Въ нашемъ вынужденномъ уединеніи, мы обновимъ силы, чтобы въ свое время опять взяться за оружіе, отъ котораго я никогда не откажусь.
— Ваша милость, отв?тилъ Санчо, ходить п?шкомъ право не такъ особенно пріятно, чтобы я соглашался д?лать большіе переходы. Пов?симъ же это оружіе, какъ вис?льника, на какое нибудь дерево, и когда я усядусь на спин? моего осла, и не будутъ ноги мои топтать земли, тогда станемъ д?лать какіе вамъ угодно переходы. Думать же, что я стану расхаживать, какъ вамъ будетъ угодно, п?шкомъ, значило бы принимать ночь за день.
— Прекрасно, сказалъ Донъ-Кихотъ; пов?симъ наше оружіе на дерево, какъ трофей, и напишемъ сверхъ или вокругъ его эти два стиха, начертанные надъ трофеями Роланда:
Да не дерзнетъ никто рукой къ нимъ прикоснуться,
Когда не хочетъ онъ съ Роландомъ зд?сь столкнуться.
— Золотыя слова, отв?тилъ Санчо, и еслибъ не понадобился намъ въ дорог? Россинантъ, такъ посов?тывалъ бы я вашей милости пов?сить и его за одно съ вашими досп?хами.
