— Не зач?мъ вамъ этого д?лать, сказала Альтизидора; мысль о томъ, какъ безчувственно оттолкнулъ меня, какъ сурово обошелся со мною этотъ бродяга, убиваетъ во мн? всякую любовь. Прошу васъ, позвольте мн? уйти, чтобы не вид?ть, не скажу этого печальнаго образа, а этого несчастнаго отвратительнаго скелета.
— Видно не даромъ говорятъ, будто дерзости д?лаютъ для того, чтобы найти предлогъ простить, зам?тилъ на это герцогъ.
Альтизидора притворно утерла глава платкомъ, поклонилась своимъ господамъ и вышла изъ комнаты.
— Б?дная, б?дная д?вочка, проговорилъ во сл?дъ ей Санчо; а впрочемъ по д?ломъ, вольно же было полюбить ей этого недотрогу съ сердцемъ — твердымъ, какъ камень и съ душою — сухой какъ тростникъ; кабы полюбила она меня, не ту бы я п?сеньку зап?лъ ей.
Этимъ кончилась бес?да Донъ-Кихота съ хозяевами; од?вшись онъ пооб?далъ съ ними и посл? об?да отправился въ путь.
Глава LXXI
Опечаленный и обрадованный: — опечаленный своимъ пораженіемъ, обрадованный чудесной силой, обнаруженной Санчо при воскресеніи Альтизидоры, — отправился изъ замка поб?жденный странствователь Донъ-Кихотъ. Онъ однако н?сколько сомн?вался, чтобы влюбленная д?вушка унерла отъ любви въ нему, Санчо же отправился далеко необрадованный; — особенно т?мъ. что Альтивидора не подарила ему об?щанныхъ шести рубахъ. Думая и передумывая объ этомъ, онъ сказалъ своему господину: «право, господинъ мой, должно быть я самый несчастный лекарь на св?т?, другіе лекаря, уморивши больнаго, требуютъ еще денегъ за это; — экой трудъ, подумаешь, прописать какое-нибудь лекарство, котораго они не приготовляютъ даже, а велятъ приготовить аптекарю на б?ду больныхъ; — между т?мъ я, излечивая другихъ своими боками, исщипывая, избивая, искалывая булавками и хлестая себя плетьми, я — не получаю за это ни обола. Н?тъ, ужъ если попадется теперь въ мои руки больной, такъ я потребую впередъ за леченіе: священникъ кормится об?днями, которыя онъ поэтъ, и я не думаю, чтобы небо одарило меня такимъ чудеснымъ свойствомъ для того, чтобы я помогалъ имъ другимъ, не получая за это ни дна, ни покрышки.
— Ты правъ, другъ Санчо, сказалъ Донъ-Кихотъ; Альтизидор? сл?довало отдать теб? об?щанныя рубахи. И хотя чудесная сила твоя досталась теб? gratis, безъ труда и ученія съ твоей стороны, но претерп?вать мученичество для счастія другихъ, это хуже всякаго ученія. Что же касается меня, такъ я далъ бы теб? Санчо все, чего бы не попросилъ ты, въ вознагражденіе за разочарованіе Дульцинеи. Не знаю только, посл?дуетъ ли исц?леніе если заплатить за него, а мн? бы не хот?лось платой уничтожить чудесное д?йствіе лекарства, но попытка не пытка; Санчо, назначь что хочешь и выпори себя сейчасъ же; а потомъ заплати себ? чистыми деньгами изъ собственныхъ рукъ: деньги мои у тебя.
Услышавъ это, Санчо выпучилъ глаза, вытянулъ уши, и согласился отъ чистаго сердца на сд?ланное ему предложеніе.
— Ладно, ваша милость, готовъ услужить вамъ, сказалъ онъ, потому что это выгодно для меня, что д?лать — любовь къ жен? и д?тямъ заставляетъ меня казаться интересантомъ; — но сколько же, ваша милость, пожалуете вы мн? за каждый ударъ.
— Если оц?нить всю силу боли, которую придется претерп?ть теб?, то не вознаградить тебя вс?ми богатствами Венеціи, вс?ми рудниками Потози; но соображай свое требованіе съ моимъ кошелькомъ и оц?ни самъ каждый ударъ.
— Я долженъ дать себ? три тысячи триста и столько-то ударовъ, сказалъ Санчо; я далъ себ? уже пять, остается значитъ все остальное, будемъ считать эти пять за столько-то и столько-то, и положимъ круглымъ числомъ три тысячи триста. Если взять за каждый ударъ по квартилл?, [30] а меньше я ни за что не возьму, выйдетъ три тысячи триста квартиллъ, или за три тысячи ударовъ — полторы тысячи полуреаловъ, а за триста остальныхъ — полтораста полуреаловъ; если приложить эти полтораста къ прежнимъ семи стамъ пятидесяти реаламъ выйдетъ восемсотъ семдесятъ пять. Я вычту эти деньги изъ т?хъ, что находятся у меня, и вернусь домой богатымъ и счастливынъ, хотя и отлично избитымъ и отхлестаннымъ, но не достанешь форели…. [31]
— О благословенный, милый, добрый Санчо, воскликнулъ Донъ-Кихотъ, о, какъ мы будемъ обязаны теб? съ Дульцтнеей; всю жизнь мы должны будемъ благодарить тебя., если Дульцинея возвратитъ свой первобытный видъ, а это невозможно, чтобы она не возвратила его, ея несчастіе станетъ счастіемъ и мое пораженіе моимъ торжествомъ. Когда же, Санчо, начнешь ты бить себя? начинай скор?й, я прибавлю сто реаловъ.
— Сегодня же ночью начну, сказалъ Санчо, постараемся только провести эту ночь въ пол? подъ открытымъ небомъ, и тогда я немного пущу себ? крови.
Наступила наконецъ эта, такъ страстно ожидаемая Донъ-Кихотомъ, ночь; до т?хъ поръ ему все казалось, что колеса Аполлоновой колесницы разбились и день длится дольше обыкновеннаго, такъ всегда кажется влюбленнымъ, не ум?ющимъ сводить концовъ съ концами въ своихъ желаніяхъ. Своротивъ немного съ дороги, рыцарь и оруженосецъ въ?хали въ густолиственную рощу, и, снявъ такъ с?дло съ Россинанта и вьюкъ съ осла, расположились на зеленой трав? и закусили провизіей изъ котомки Санчо. Устроивъ потомъ изъ узды и недоуздка своего осла прекрасн?йшую плеть, Санчо отошелъ шаговъ за двадцать отъ Донъ- Кихота подъ т?нь четырехъ буковыхъ деревьевъ. Видя, какъ твердо и р?шительно шествовалъ Санчо на м?сто своего бичеванія, Донъ-Кихотъ сказалъ ему: «Смотри, мой другъ, не разорви себя въ куски, бей себя не сразу, а постепенно — ударъ за ударомъ, не сп?ши, чтобы на половин? дороги не занялось у тебя дыханіе; другими словами, не убей себя, давши себ? только половину ударовъ. И чтобы все д?ло не пропало даромъ изъ-за одного лишняго или недоданнаго удара, я буду считать ихъ на четкахъ. Помогай же теб? небо, какъ того заслуживаетъ твое благое нам?реніе.
— Хорошій плательщикъ не боится выдавать деньги, отв?тилъ Санчо, я я думаю такъ отодрать себя, чтобы уходить себя не убивая; въ этомъ вся штука будетъ.
Въ ту же минуту онъ обнажилъ себя до поясницы и схвативъ узду принялся хлестать себя, а Донъ- Кихотъ считать удары. Не усп?лъ онъ однако дать себ? восьми или десяти ударовъ, какъ д?ло показалось ему не совс?мъ шуточнымъ и награжденіе не совс?мъ выгоднымъ. Онъ остановился и сказалъ своему господину, что онъ ошибся въ счет?, что за такіе удары сл?дуетъ заплатить не по квартилло, а по полреала.
— Продолжай, продолжай, сказалъ Донъ-Кихотъ, я плачу вдвое.
— Ну это д?ло другое — отв?тилъ Санчо, принимаясь опять хлестать себя; скоро однако плеть перестала опускаться на спину Санчо, онъ сталъ хлестать ею по деревьямъ, вздыхая отъ времени до времени такъ тяжело, словно душа у него вылетала изъ т?ла. Тронутый Донъ-Кихотъ, страшась, чтобы Санчо въ самомъ д?л? не уходилъ себя и т?мъ не погубилъ всего д?ла, сказалъ ему: «довольно, довольно; лекарство слишкомъ сильно, его сл?дуетъ принимать не сразу, а по частямъ, — Замору взяли не въ одинъ день. Ты далъ себ?, если я не ошибся въ счет? больше двухъ тысячъ ударовъ, за сегодня довольно, нужно и м?ру знать; оселъ и тотъ чрезъ м?ру не потянетъ.
— Н?тъ, н?тъ, отв?чалъ Санчо; не обо мн? скажутъ: деньги получилъ и руки отбилъ. Уйдите, ваша милость, подальше и позвольте мн? вл?пить себ? еще съ тысячу ударовъ. Въ два такіе приступа мы уладимъ д?ло и тогда не о чемъ будетъ горевать вамъ.
— Богъ съ тобой, если пришла теб? такая охота, бей себя, я отойду, сказалъ Донъ-Кихотъ. И Санчо такъ энергически принялся за д?ло, что скоро снялъ кожу съ н?сколькихъ деревьевъ: съ такимъ остервененіемъ разочаровывалъ онъ Дульцинею. Хвативъ наконецъ съ ужасн?йшимъ крикомъ плетью изо всей силы по буковому дереву, онъ воскликнулъ: «зд?сьумеръ Самсонъ и пропадай я, какъ онъ».
Услышавъ этотъ ужасный ударъ, этотъ раздирающій кривъ, Донъ-Кихотъ подб?жалъ въ Санчо и вырвавъ у него недоуздокъ, служившій ему вм?сто бычачьяго нерва сказалъ ему: «Санчо, не допусти Богъ, чтобы ты погубилъ изъ-за меня жизнь, которой ты поддерживаешь семью твою. Пусть Дульцинея живетъ, какъ я, близкой надеждой, и подождетъ пока ты соберешься съ силами, чтобы кончить это д?ло въ общему удовольствію».
— Если вашей милости такъ угодно, извольте, я согласенъ, сказалъ Санчо; но только прикройте меня
