вообразилъ себ?, что ты вид?лъ за плетнемъ эту зв?зду, блескъ и красоту которой никто не въ силахъ достойно восхвалить. Ты ошибаешься, мой другъ; ты не могъ вид?ть ее иначе, какъ на галере?, или на балкон? какого-нибудь величественнаго дворца.
— Очень можетъ быть, но только мн? эти галереи показались плетнемъ скотнаго двора.
— Во всякомъ случа? ?демъ; мн? нужно только увид?ть ее, и все равно откуда бы не упалъ на меня лучь ея красоты — изъ-за плетня ли скотнаго двора, съ балкона или изъ-за р?шетки сада — онъ всюду укр?питъ мою душу и озаритъ мой разсудокъ такъ, что никто съ той минуты не сравнится со мною мужествомъ и умомъ.
— Клянусь вамъ, отв?чалъ Санчо, что когда предо мной предстало солнце вашей Дульцинеи, оно не могло озарить своими лучами ничьихъ глазъ. Впрочемъ, быть можетъ, это произошло оттого, что пров?евая въ то время, какъ я вамъ докладывалъ, рожь, она затм?валась, какъ тучею, густымъ столбомъ пыли, образовывавшемся при этой работ?.
— Санчо! Ужели ты до сихъ поръ стоишь на своемъ и думаешь, что Дульцинеи пров?евала рожь, когда ты знаешь, какъ недостойно ея это занятіе. Неужели ты забылъ стихи нашего великаго поэта, рисующія н?жныя работы т?хъ четырехъ нимфъ, которыя изъ глубины хрустальныхъ водъ своихъ часто выплывали на верхъ и на зеленыхъ лугахъ садились работать надъ дорогими матеріями, сотканными изъ шелку, золота и жемчугу? Надъ подобною работою, Санчо, ты долженъ былъ застать и Дульцинею, если только какой-нибудь врагъ мой волшебникъ, изъ-зависти во мн?, не ввелъ тебя въ заблужденіе, перем?нивъ ея видъ. И кстати сказать, я очень безпокоюсь о томъ, не написна ли эта отпечатанная уже исторія моихъ д?лъ — однимъ изъ этихъ нев?рныхъ и не переполнена ли она всл?дствіе того ложью, перем?шанной съ небольшой частицею правды. О зависть! воскликнулъ онъ. О, источникъ вс?хъ земныхъ б?дъ! О червь, неустанно гложущій всякую доблесть. Вс? другіе пороки ведутъ насъ въ какому-нибудь наслажденію, но зависть влечетъ за собою только месть, раздоръ и злод?янія.
— Вотъ, вотъ именно, что я думаю, прервалъ Санчо; и меня, готовъ биться объ закладъ, должно быть такъ отд?лали въ этой книг?, что моя добрая слава пошатывается въ ней, какъ сломанная повозка. И однако, клянусь душой Пансо, я во всю мою жизнь не сказалъ дурного слова ни про одного волшебника; къ тому же я такъ б?денъ, что не могъ, кажется, возбудить зависти въ себ? ни въ комъ. Все, въ чемъ можно упрекнуть меня, — это разв? въ неум?ніи держать на привязи свой языкъ, и если разсудить, что я не такъ золъ какъ простъ, что я свято в?рую во все, во что велитъ в?ровать ваша святая римско-католическая церковь, что я заклятый врагъ жидовъ, то этого кажется довольно для того, чтобы историки ваши щадили меня въ своихъ писаніяхъ. А впрочемъ, пусть они пишутъ что угодно: б?днякомъ былъ я, б?днякомъ остался; ничего не выигралъ, ничего не проигралъ, и объ этой книг?, переходящей изъ рукъ въ руки, въ которую я попалъ, я, правду сказать, столько же забочусь, какъ о сгнившей фиг?.
— Санчо! слова твои напомнили мн? исторію одного современнаго намъ поэта. Въ сатир? своей на придворныхъ дамъ онъ не упомянулъ объ одной, противъ которой не дерзнулъ открыто возстать. Разсерженная такимъ невниманіемъ, дама эта поб?жала къ поэту и просила пополнить проб?лъ въ его сатир?, грозя ему въ противномъ случа? страшно отомстить. Сатирикъ посп?шилъ исполнить ея желаніе и отд?лалъ ее такъ, какъ не отд?лали бы ее языки тысячи дуэній. Дама осталась этимъ очень довольна, потому что пріобр?ла изв?стность, хотя и безславную. Нельзя не припомнить тутъ кстати и того пастуха, который съ единственной ц?лью обезсмертить свое имя, сжегъ причисленный къ семи чудесамъ св?та знаменитый храмъ Діаны Эфееской, и что-жъ? не смотря на вс? усилія скрыть его имя и т?мъ пом?шать сн?давшему его желанію обезсмертить себя, — мы знаемъ, что онъ звался Геростратомъ.
Н?что въ этомъ же род? я сообщу теб?, разсказавъ происшествіе съ славнымъ императоромъ нашимъ, Карломъ пятымъ. Однажды онъ пожелалъ осмотр?ть въ Рим? Пантеонъ Агриппы, этотъ н?когда знаменитый храмъ вс?хъ боговъ, а нын? храмъ вс?хъ святыхъ; зданіе наилучше сохранившееся изъ вс?хъ памятниковъ языческаго Рима, и краснор?чив?е другихъ свид?тельствующее о величіи и могуществ? его строителей. Онъ устроенъ въ вид? купола, и хотя св?тъ падаетъ въ него только чрезъ полукруглое отверстіе на самой вершин? его, т?мъ не мен?е онъ осв?щается такъ ярко, что можно думать, будто св?тъ входитъ въ него безпрепятственно со вс?хъ сторонъ. Въ это-то отверстіе август?йшій пос?титель обозр?валъ пантеонъ, вм?ст? съ однимъ молодымъ римляниномъ, обратившимъ вниманіе императора на вс? зам?чательныя частности этого чуднаго зданія. Когда императоръ удалялся уже съ своего м?ста, проводчикъ неожиданно сказалъ ему: «государь! я не могу скрыть отъ вашего величества странной мысли, тревожившей меня нее время, какъ вы стояли у этого отверстія. Мн? все хот?лось столкнуть васъ внизъ и вашею смертью обезсмертить себя». «Не могу не поблагодарить васъ за неисполн?ніе вашего желанія», отв?тилъ императоръ, «и чтобы впредь не вводить васъ во искушеніе, запрещаю вамъ отнын? на всегда быть тамъ, гд? буду я». Съ посл?днимъ словомъ императоръ очень любезно простился съ своимъ проводникомъ. Все это показываетъ, Санчо, какъ сильно въ челов?к? желаніе заставить говорить о себ?. Какъ ты думаешь, изъ-за чего Горацій Коклексъ, обремененный оружіемъ, кинулся съ высокаго моста въ Тибръ? Что побудило Муція Сцеволу сжигать руку свою на раскаленномъ жел?з?? Что воодушевило Курція низвергнуться въ огненную бездну, внезапно развергшуюся предъ нимъ среди в?чнаго города? почему Цезарь перешелъ чрезъ Рубиконъ, посл? столькихъ злов?щихъ предзнаменованій? И, наконецъ, въ наши дни, что устремило Кортеца съ горстью храбрецовъ на завоеваніе новаго св?та? что побудило ихъ отодвинуть отъ берега свои корабли и отнять у себя средства къ отступленію? Вс?ми ими двигала жажда изв?стности, жажда той частицы земнаго безсмертія, которой заслуживаютъ ихъ величественныя д?ла. Но мы, христіане — католики и странствующіе рыцари, мы должны скор?е трудиться для славы в?чной, уготованной вамъ въ обители небесной, нежели для той преходящей изв?стности, которая умретъ вм?ст? съ этимъ міромъ. Подчинимъ же, Санчо, наши д?янія слову той религіи, въ лон? которой мы им?емъ счастіе пребывать; и убивая великановъ, смиримъ нашу гордость, зависть поб?димъ великодушіемъ, гн?въ спокойствіемъ и хладнокровіемъ, жадность воздержаніемъ, сонъ — легкой пищей и настойчивымъ бодрствованіемъ, наконецъ страсти в?рностью, которой мы обязаны избраннымъ нами дамамъ. Восторжествуемъ надъ л?ностью, объ?зжая четыре части св?та, и отыскивая случаи, могущіе сод?лать насъ не только истинными христіанами, но вм?ст? и славными рыцарями. Вотъ, Санчо, ступени, по которымъ можно и должно достигать неумирающей славы.
— Все это я понимаю очень хорошо, отв?чалъ Санчо, но сд?лайте одолженіе, разъясните мн? одно тревожащее меня сомн?ніе.
— Открой мн? его, и я отв?чу теб?, какъ могу, сказалъ Донъ-Кихотъ.
— Скажите мн?, гд? теперь эти Іюли, и Августы и другіе названные вами рыцари? спросилъ Санчо.
— Язычники, безъ сомн?нія, въ аду, а христіане, если они вели на земл? праведную жизнь, находятся въ раю или въ чистилищ?.
— Ладно, но скажите еще, продолжалъ Санчо, надъ прахомъ этихъ важныхъ лицъ теплятся ли никогда непогасаемыя серебряныя лампады? гроба, въ которыхъ схоронены т?ла ихъ, украшены ли парчами и восковыми изображеніями костылей, головъ, ногъ и рукъ? и если не этимъ, то скажите, ч?мъ они украшены?
— Т?ла язычниковъ, отв?чалъ Донъ-Кихотъ, почіютъ большею частію въ величественныхъ храмахъ; такъ, прахъ Юлія Цезаря хранится въ Рим? подъ гигантской каменной пирамидой, нын? называемой башнею Святаго Петра. Гробъ, обширный, какъ деревня, называвшійся н?когда
— Теперь, скажите мн?, господинъ мой, что предпочли бы вы: убить великана или воскресить мертваго?
— Конечно — воскресить мертваго.
— Я тоже, воскликнулъ Санчо. Вы, значитъ, согласны съ т?мъ, что слава мужей, воскрешавшихъ мертвыхъ, возвращавшихъ зр?ніе сл?пымъ, ноги хромымъ, и у мощей которыхъ стоитъ безсм?нно кол?нопреклоненная толпа, слава ихъ, говорю, въ этомъ и загробномъ мір? выше славы вс?хъ императоровъ язычниковъ и вс?хъ когда либо существовавшихъ на св?т? рыцарей.
— Согласенъ.
