Между т?мъ какъ у Санчо происходилъ только что приведенный нами зам?чательный разговоръ съ его женой, племянница и экономка Донъ-Кихота были въ страшномъ волненіи, зам?чая, по многимъ признакамъ, что герой нашъ готовится ускользнуть отъ нихъ въ третій разъ, стремясь возвратиться къ своему проклятому рыцарству. Вс?ми силами старались он? отклонить Донъ-Кихота отъ его нам?ренія, но стараться объ этомъ значило пропов?дывать въ пустын?, или ковать холодное жел?зо. Истощивъ наконецъ все свое краснор?чіе, экономка сказала ему: «господинъ мой! если вы р?шились еще разъ покинуть насъ съ ц?лію рыскать, какъ страждущая душа, по горамъ и доламъ, ища, по вашему — приключеній, а по моему разнаго рода непріятностей, то клянусь вамъ, я буду жаловаться на васъ Богу и королю».
— Не знаю, моя милая, отв?чалъ Донъ-Кихотъ, что отв?титъ вамъ Богъ, ни того, что скажетъ вамъ король, но знаю очень хорошо, что на м?ст? посл?дняго, я бы освободилъ себя отъ труда выслушивать весь этотъ вздоръ, съ которымъ л?зутъ къ нему каждый день. Одною изъ самыхъ тягостныхъ обязанностей в?нценосца, я считаю обязанность все слушать и на все отв?чать, и право я нисколько не желаю обезпокоивать своими д?лами особу короля.
— Но скажите, пожалуста, спрашивала экономка, неужели при двор? н?тъ рыцарей?
— Ихъ очень много тамъ, сказалъ Донъ-Кихотъ; потому что рыцари составляютъ поддержку трона и усиливаютъ его блескъ.
— Почему бы и вамъ не быть однимъ изъ этихъ счастливцевъ, перебила племянница, которые, не рыская ежеминутно по св?ту, служатъ спокойно своему королю и повелителю при его двор??
— Другъ мой! оказалъ Донъ-Кихотъ. Нельзя вс?мъ царедворцамъ быть рыцарями, ни вс?мъ рыцарямъ быть царедворцами; на св?т? нужно всего по немногу. И хотя странствующіе и придворные рыцари носятъ одно названіе, т?мъ не мен?е между ними существуетъ огромная разница. Одни изъ нихъ, не покидая ни на минуту двора, не издерживая ни одного мараведиса, не испытывая ни мал?йшей усталости, спокойно путешествуютъ по ц?лому міру, глядя только на карту. Мы же, такъ называемые, странствующіе рыцари, неустанно объ?зжаемъ земное пространство, беззащитные отъ палящихъ лучей л?тняго солнца и суровой стужи зимы. Мы не по картинамъ знакомы съ врагомъ; но всегда вооруженные, ежеминутно готовы сразиться съ нимъ, не придерживаясь законовъ единоборства, требующихъ, чтобы мечи противниковъ были одинаковой длины, не спрашивая о томъ, что, быть можетъ, противникъ нашъ носитъ на себ? какой-нибудь охраняющій его талисманъ, не разд?ляя, наконецъ, передъ битвою, поровну, солнечнаго св?та, и не исполняя многихъ другихъ церемоній, общеупотребительныхъ при поединкахъ. Знай, моя милая, что настоящій странствующій рыцарь не содрогнется при встр?ч? съ десятью великанами, хотя бы головы ихъ терялись въ облакахъ, ноги были толще громадныхъ башень, руки — длинн?е корабельныхъ мачтъ, глаза больше мельничныхъ колесъ и пламенн?е пасти плавильной печи. Чуждый мал?йшаго страха, рыцарь мужественно и р?шительно долженъ напасть на нихъ и стараться поб?дить и искрошить ихъ въ куски, даже тогда, еслибъ они прикрыты были чешуей той рыбы, которая, какъ говорятъ, тверже алмаза, и вооружены дамасскими палашами или палицами съ булатнымъ остріемъ, какія мн? часто приходилось встр?чать. Все это я говорю теб?, мой другъ, къ тому, дабы ты ум?ла отличать одного рыцаря отъ другого, какъ не м?шало бы знать это различіе и сильнымъ міра сего, и лучше оц?нивать заслуги мужей, называемыхъ странствующими рыцарями, между которыми встр?чались такіе, имъ же царства обязаны были своимъ спасеніемъ.
— Помилуйте, сказала племянница; да в?дь это все ложь, что пишутъ о странствующихъ рыцаряхъ, и вс? эти рыцарскія сказки, какъ вредныя для нравовъ, достойны san benito [4] .
— Клянусь осв?щающимъ насъ Богомъ, воскликнулъ Донъ Кихотъ, не будь ты моя племянница, дочь сестры моей, то за твое богохульство я наказалъ бы тебя такъ, что удивилъ бы міръ. Виданное ли д?ло, чтобы какая-нибудь д?вчонка, едва ум?ющая справиться съ веретеномъ, см?ла такъ отзываться о странствующихъ рыцаряхъ. Великій Боже! Да что сказалъ бы славный Амадисъ, услышавъ подобныя слова? Впрочемъ, онъ пожал?лъ бы только о теб?, потому что онъ былъ самый утонченный рыцарь и великодушный заступникъ молодыхъ д?вушекъ. Но отъ всякаго другого ты не отд?лалась бы такъ дешево; не вс? рыцари были такъ снисходительны, какъ и вообще они во многомъ рознились между собою. Одни были, можно сказать, чистымъ золотомъ, другіе лигатурою. Одни возвышались своимъ мужествомъ и иными достоинствами; другіе унижали себя изн?женностью и пороками. И в?рь мн?: нужно быть челов?комъ весьма опытнымъ и проницательнымъ, чтобы ум?ть отличать эти два рода рыцарей, столь сходныхъ именемъ и различныхъ своими д?лами.
— Пресвятая д?ва! сказала племянница. Но не созданы ли вы, дядя мой, быть пропов?дникомъ; и однакожъ вы такъ осл?плены, что въ ваши л?та, съ вашимъ здоровьемъ, воображаете себя молодымъ, силачемъ и, что хуже всего, рыцаремъ. Гидальго, конечно, можетъ сд?латься рыцаремъ, но только не тогда, когда онъ б?денъ.
— Правда твоя, отв?чалъ Донъ-Кихотъ, и по поводу рожденія, я бы могъ разсказать много новаго для тебя, но воздерживаюсь отъ этого, не желая см?шивать земнаго съ небеснымъ. Выслушай, однако, внимательно, что я сейчасъ окажу. Вс? существующіе въ мір? роды можно подвести подъ четыре категоріи: одни, исходя изъ скромнаго начала, постепенно возвышаясь, достигли царственныхъ в?нцовъ; другіе, — происходя отъ благородныхъ предковъ, понын? пребываютъ въ прежнемъ величіи; происхожденіе третьихъ можетъ быть уподоблено пирамидамъ: выходя изъ могучаго и широкаго основанія, роды эти, постепенно съуживаясь, обратились теперь почти въ незам?тныя точки. Наконецъ четвертый и самый многочисленный классъ, это простой народъ, который пребывалъ и пребываетъ во мрак?. Въ прим?ръ родовъ, исшедшихъ изъ скромнаго начала, и постепенно возвысившихся до того величія, въ которомъ мы видимъ ихъ нын?, я укажу на царствующій домъ отоманскій. Ко второму разряду принадлежатъ многіе изъ принцевъ, насл?дственно царствующихъ въ своихъ земляхъ, ум?въ сохранить ихъ до сихъ поръ за собою. Къ разряду родовъ, исшедшихъ изъ широкаго основанія и обратившихся въ незаметныя точки, должно отнести фараоновъ и Птоломеевъ египетскихъ, римскихъ цезарей и множество князей ассирійскихъ, греческихъ и варварскихъ, отъ коихъ нын? осталось одно имя. Что касается простолюдиновъ, то о нихъ зам?чу только, что служа къ размноженію рода челов?ческаго, они не обращали на себя вниманія исторіи. Все это я сказалъ, дабы показать, какая великая разница существуетъ между различными родами; и изъ нихъ только тотъ истинно великъ и благороденъ, члены котораго славятся столько же своимъ богатствомъ, сколько щедростью и гражданскими доблестями: говорю богатствомъ, щедростью и доблестями, потому что могучій вельможа безъ гражданской доброд?тели будетъ только великол?пнымъ развратникомъ, а богачъ безъ щедрости — корыстолюбивымъ нищимъ. Не деньги даруютъ намъ счастье, его даетъ намъ то употребленіе, которое мы д?лаемъ изъ нихъ. Б?дный рыцарь своимъ благородствомъ, обходительностью и въ особенности своимъ состраданіемъ, можетъ всегда показать, что онъ истинный рыцарь; и если онъ подастъ б?дняку только два мараведиса, но подастъ ихъ отъ чистаго сердца, то будетъ столь же щедръ; какъ богачъ, разсыпающій дорогую милостыню, при звон? колоколовъ. И всякій, видя рыцаря, украшеннаго столькими доброд?телями, не обращая вниманія на его б?дность, признаетъ его челов?комъ высокаго рода, и было бы чудо, еслибъ не признали его такимъ, потому что уваженіе общества всегда вознаграждало доброд?тель.
Дв? дороги, друзьи мои, ведутъ въ богатствамъ и почестямъ. По одной изъ нихъ идутъ гражданскіе д?ятели, по другой — воины. Я избралъ посл?днюю, она больше пришлась мн? по сердцу. Оружіе влекло меня въ себ?, и я посл?довалъ своей природной наклонности. И напрасно старались бы меня отклонить отъ пути, указаннаго мн? Богомъ, отъ моей судьбы и моего желанія. Я очень знаю тяжелые труды, предназначенные рыцарямъ, но знаю и великія выгоды, неразлучныя съ моимъ званіемъ. Знаю, что путь доброд?тели узокъ и тернистъ, а путь гр?ха роскошенъ и широкъ, но мн? не безъизв?стно и то, что разные пути эти приведутъ насъ и въ разнымъ концамъ. Смерть сторожитъ насъ на роскошной дорог? гр?ха, и какъ ни тернистъ путь доброд?тели, но имъ мы внидемъ туда, ид?же озаритъ насъ жизнь безконечная; и вспомните, друзья мои, эти стихи великаго нашего поэта:
Вотъ этой то стезей, суровой и тернистой,
Мы внидемъ въ край, въ которомъ ждетъ насъ в?чный миръ,
И изъ котораго никто не возвращался……
— Богъ мой! воскликнула племянница; да дядя мой, какъ я вижу, и поэтъ. И чего онъ только не знаетъ? Приди ему фантазія выстроить самому домъ, онъ бы кажется и это сд?лалъ.
— Дитя мое, отв?чалъ Донъ-Кихотъ; в?рь мн?, еслибъ и не былъ всец?ло преданъ занятіямъ странствующаго рыцарства, то на св?т? не существовало бы ничего, съ ч?мъ я не могъ бы совладать.
