Въ эту минуту къ по?зду присоединился одинъ отставшій комедіантъ. Од?тый какъ шутъ, онъ былъ покрытъ съ головы до ногъ погремушками и носилъ за конц? своей палки три надутыхъ бычачьихъ пузыря. Подойдя въ Донъ-Кихоту, эта чучелообразная фигура принялась фехтовать своею палкой. ударяя привязанными къ ней пузырями по земл?, и прыгать направо и на л?во, гремя своими побрякушками. Это странное вид?ніе испугало Россинанта, и не смотря на усилія Донъ-Кихота успокоить его, онъ началъ грызть удила и помчался чрезъ поле съ такой быстротой, какой трудно было ожидать отъ него. Видя это, Санчо соскочилъ съ осла и кинулся на помощь къ своему господину, но посп?лъ къ нему тогда, когда рыцарь и его конь лежали уже распростертыми на земл?; — такъ обыкновенно оканчивалъ Россинантъ вс? подвиги.
Между т?мъ чуть только Санчо спрыгнулъ съ осла, какъ на него вскочилъ чучелообразный господинъ съ побрякушками, и ударяя ими осла, заставилъ его, не столько отъ боли, сколько отъ страха, мчаться во всю прыть къ деревн?; въ которой готовилось театральное представленіе. Положеніе Санчо было критическое; онъ не зналъ: б?жать ли ему на помощь къ своему господину, или догонять комедіанта, но любовь въ господину восторжествовала надъ любовью къ ослу, и оруженосецъ, не смотря на дождь ударовъ, сыпавшихся на его осла, которые онъ предпочиталъ чувствовать за з?ницахъ собственныхъ очей, поб?жалъ однако къ Донъ-Кихоту, находившемуся въ положеніи весьма незавидномъ. Помогая рыцарю взобраться на Россинанта, Санчо сказалъ ему: «ваша милость, чортъ уноситъ моего осла.»
— Какой чортъ? спросилъ удивленный Донъ-Кихотъ.
— Чортъ съ пузырями, сказалъ Санчо.
— Успокойся, Санчо, отв?тилъ рыцарь; я заставлю его возвратить теб? твоего осла, хотя бы онъ скрылся въ недосягаемыхъ безднахъ ада. Иди за мной; тел?га тащится медленно и мулами этихъ комедіантовъ я расквитаюсь за твоего осла.
— Не трудитесь! воскликнулъ Санчо: чортъ оставилъ уже моего осла, и б?дняжка тащится назадъ.
Санчо сказалъ правду; чортъ съ осломъ упалъ, какъ Донъ-Кихотъ съ Россинантонъ, и т?мъ временемъ, какъ чортъ сп?шилъ въ деревню, оселъ возвращался въ своимъ господамъ.
— Дерзость чорта сл?довало бы однако наказать, сказалъ Донъ-Кихотъ, на комъ-нибудь изъ его товарищей, хотя бы на самомъ император?.
— Наказывать то ужъ совершенно не къ чему, возразилъ Санчо, послушайте меня и не вступайте ни въ какіе споры съ комедіантами, потому что имъ вс? покровительствуютъ. Я знавалъ комедіанта, пресл?дуемаго за убійство, и что жъ? онъ ускользнулъ отъ сыщиковъ не потерявъ ни одного волоса за голов?. Люди эти доставляютъ намъ удовольствіе, и потому вс? покровительствуютъ актерамъ, особенно, королевскихъ труппъ.
— Все равно, отв?чалъ Донъ-Кихотъ; пусть весь міръ приметъ подъ защиту этого скомороха, я все- таки накажу его, и не позволю сказать, что онъ изб?гнулъ моего мщенія. Съ посл?днимъ словомъ рыцарь поскакалъ въ тел?г? и закричалъ комедіантамъ: «остановитесь, негодная сволочь! Остановитесь, паяцы! Я хочу заставить васъ уважать верховыхъ животныхъ оруженосцевъ странствующихъ рыцарей.»
Крикъ Донъ-Кихота достигъ ушей комедіантовъ. Судя по словамъ рыцаря о его нам?реніи, смерть съ чортомъ выпрыгнули изъ тел?ги, за ними посл?довали ангелъ съ императоронъ, а за ними и купидонъ съ королевой; и вс? они, вооружась каменьями, р?шились подъ прикрытіемъ тел?ги ожидать нападенія Донъ- Кихота. Видя твердость своихъ непріятелей, стоявшихъ съ поднятыми руками и готовыхъ осыпать его градомъ каменьевъ, герой нашъ придержалъ Россинанта и началъ соображать: какимъ бы путемъ наивыгодн?е, съ наименьшей опасностью для себя атаковать врага. Т?мъ временемъ, какъ онъ обдумывалъ планъ атаки, рыцаря догналъ его оруженосецъ и видя своего господина, готоваго атаковать, сказалъ ему:
— Одумайтесь ваша милость! В?дь отъ каменнаго дождя можно укрыться только подъ чугуннымъ колоколомъ, да кром? того не безразсудно ли нападать на армію, въ рядахъ которой сражаются императоры, которую охраняютъ ангелы и демоны, и которой предводительствуетъ смерть. Наконецъ, разв? вы не видите, что во всей этой толп? н?тъ ни одного рыцаря.
— Твоя правда, отв?чалъ Донъ-Кихотъ, и это заставляетъ меня отказаться отъ моего нам?ренія. Я не могу и не долженъ обнажать меча иначе, какъ противъ рыцаря. Санчо! Ты видишь, что расправиться съ ними твое д?ло; ты самъ долженъ отплатить имъ за оскорбленіе твоего осла. Я же останусь зд?сь, буду подавать теб? сов?ты и воодушевлять тебя во время битвы.
— Государь мой! сказалъ Санчо, я отказываюсь отъ всякаго мщенія, потому что истинный христіанинъ долженъ забывать сд?ланныя ему обиды; да и миролюбивый оселъ мой кажется одн?хъ мыслей со мною.
— Если ты такого мн?нія, добродушный и миролюбивый Санчо, въ такомъ случа? оставимъ эти привид?нія и по?демъ искать лучшихъ приключеній; страна эта, какъ мн? кажется, обильна самыми разнообразными. Сказавъ это, онъ по?халъ впередъ, въ сопровожденіи своего оруженосца; посл? чего смерть съ своими товарищами также ус?лись въ тел?гу и спокойно отправились дальше. Такова была развязка, благодаря сов?тамъ благоразумнаго Санчо, ужасной встр?чи нашихъ искателей приключеній съ колесницей смерти. На сл?дующій день рыцаря ожидала весьма интересная встр?ча съ другимъ влюбленнымъ рыцаремъ, достойная быть разсказанною въ особой глав?.
Глава XII
Ночь, посл?довавшую за встр?чей Донъ-Кихота съ колесницей смерти, рыцарь провелъ съ своимъ оруженосцемъ подъ широкой т?нью величественныхъ деревьевъ, гд? наши искатели приключеній и поужинали ч?мъ Богъ послалъ. За ужиномъ Санчо сказалъ своему господину: «Согласитесь, ваша милость, что я очень глупо распорядился бы, выбравъ въ награду себ?, вм?сто трехъ жеребятъ, трофеи вашего посл?дняго приключенія. Да! справедлива эта пословица: лучше синица въ руки, ч?мъ журавль въ неб?.»
— Пожалуй, отв?чалъ Донъ-Кихотъ; но только ты врядъ-ли былъ бы въ убытк?, еслибъ допустилъ меня расправиться съ этими комедіянтами какъ я хот?лъ, потому что теперь въ рукахъ твоихъ былъ бы золотой императорскій в?нецъ и разрисованныя крылья купидона.
— Виданное ли д?ло, отв?чалъ Санчо, золотой в?нецъ у комедіянта; м?дный или жестяной, это такъ…
— Ты правъ, сказалъ Донъ-Кихотъ. Въ самомъ д?л?, странно было бы д?лать театральныя принадлежности изъ драгоц?нныхъ матеріаловъ. Он? должны быть такъ же обманчивы, какъ и обставляемыя ими событія. Кстати, Санчо, въ слову о театр?, посов?тую теб? не пренебрегать ни драматическими авторами, ни актерами; т? и другіе составляютъ классъ людей, весьма полезныхъ во всякомъ обществ?. Сцена — это зеркало, отражающее въ себ? во вс?хъ подробностяхъ нашу жизнь. Она показываетъ намъ ч?мъ мы должны быть, и что мы въ самомъ д?л?. Другъ мой! ты в?роятно вид?лъ піесы, въ которыхъ д?йствующими лицами были короли, монахи, рыцари, дамы и иные персоналы? Одинъ представлялъ фанфарона, другой — плута, третій — солдата, четвертый — влюбленнаго и т. д., но это продолжалось только до конца піесы; по окончаніи ея, каждый сбрасывалъ съ себя маску, и за кулисами вс? становились равными.
— Все это я вид?лъ, сказалъ Санчо.
— Другъ мой, не то ли же самое происходитъ и на сцен? міра; и на ней играютъ императоры и другія лица, встр?чаемыя на театральныхъ подмосткахъ. Когда же съ нашей жизнью оканчивается и наша общественная роль, когда смерть сниметъ возвышавшія и унижавшія васъ мишурныя мантіи, тогда въ могил? вс? мы становимся равными.
— Въ частую доводилось мн? слышать это старое, впрочемъ, сравненіе, всегда напоминающее мн? шахматную игру, отв?чалъ Санчо; въ шахматахъ тоже каждой фигур? дается на время игры изв?стный чинъ, но чуть только игра кончилась, шашки см?шиваютъ и кидаютъ въ коробку, какъ людей въ могилу, безъ всякаго вниманія въ прежнему ихъ званію.
— Я нахожу, Санчо, что ты съ каждымъ днемъ становишься умн?е, зам?тилъ Донъ-Кихотъ.
— Еще бы, сказалъ Санчо. что день толкаясь около вашей милости, я долженъ былъ, кажется, кое
