вы въ такое короткое время увид?ть, услышать, спросить и отв?тить такъ много.
— Сколько же времени и пробылъ тамъ? спросилъ Донъ-Кихотъ.
— Съ небольшимъ часъ, отв?тилъ двоюродный братъ.
— Этого не можетъ быть, зам?тилъ рыцарь, по моему расчету я долженъ былъ оставаться въ этой пещер? трое сутокъ; я помню, что я провелъ такъ три утра и три вечера.
— Пожалуй что господинъ мой правъ, сказалъ Санчо; в?дь все, что приключилось съ нимъ въ этой пещер? было д?ломъ волшебства, поэтому очень можетъ быть, что въ часъ времени по нашему счету, онъ прожилъ себ? очарованнымъ три дня и три ночи.
— Безъ сомн?нія, отв?тилъ Донъ-Кихотъ.
— А кушали ли вы такъ что-нибудь? спросилъ двоюродный братъ.
— Ничего, и даже не чувствовалъ ни мал?йшаго желанія съ?сть что-нибудь, сказалъ рыцарь.
— А что очарованные — кушаютъ они? продолжалъ двоюродный братъ.
— Н?тъ, они не употребляютъ никакой пищи, отв?чалъ рыцарь, и въ нихъ превращаются многія жизненныя отправленія, т?мъ не мен?е думаютъ, что у нихъ ростутъ: борода, волосы и ногти.
— А спятъ они? спросилъ, въ свою очередь, Санчо.
— Никогда, зам?тилъ Донъ-Кихотъ; по крайней м?р?, въ теченіи трехъ сутокъ, которыя я пробылъ съ ними, ни я, ни они ни на минуту не сомкнули глазъ.
— Значитъ пословица наша приходится тутъ какъ нельзя больше кстати, воскликнулъ Санчо: «скажи мн? съ к?мъ ты знаешься, и я скажу теб?, это ты такой». Отправляйтесь-ка, право, добрые люди, къ этимъ очарованнымъ господамъ, которые не спятъ, не ?дятъ, и удивляйтесь тамъ, что сами вы не станете съ ними ни кушать, ни спать. Но только, ваша милость, если я хоть на волосъ в?рю всему, что вы зд?сь наговорили, то пусть Богъ, то бишь, чортъ меня поберетъ.
— Какъ, воскликнулъ двоюродный братъ, — разв? господинъ Донъ-Кихотъ лжетъ? но в?дь если бы онъ даже и хот?лъ солгать, то кажется ему было некогда сочинить столько лжи.
— Да разв? я говорю: лжетъ — зам?тилъ Санчо.
— А хот?лъ бы я знать, — ты что думаешь объ этомъ? спросилъ Донъ-Кихотъ.
— Что я думаю? думаю я, отв?чалъ Санчо, что этотъ Мерлинъ и вс? эти волшебники, очаровавшіе чуть не ц?лый полкъ разныхъ, вид?нныхъ тамъ вашей милостью, господъ, сами вл?зли въ вашу голову и сочинили въ ней всю эту тарабарщину, которую вы тутъ разсказывали и будете еще разсказывать намъ.
— Все это могло быть, отв?чалъ Донъ-Кихотъ, но только ничего подобнаго не было, потому что все, что я говорилъ теб?, я вид?лъ собственными глазами и осязалъ собственными руками. Но что скажешь ты, когда я сообщу теб? теперь, что среди вс?гхъ этихъ безчисленныхъ чудесъ, показанныхъ мн? Монтезиносомъ (я разскажу теб? подробно про нихъ во время нашихъ странствованій, теперь же это было бы не совс?мъ кстати), онъ показалъ мн? еще трехъ мужичекъ, прыгавшихъ, какъ козы, на св?жихъ, роскошныхъ лугахъ. Не усп?лъ я увид?ть ихъ, какъ въ одной изъ нихъ узналъ несравненную Дульцинею Тобозскую, а въ двухъ другихъ т?хъ самыхъ крестьянокъ, которыя сопровождали ее въ изв?стное теб? утро. Я спросилъ Монтезиноса, знаетъ ли онъ этихъ крестьянокъ? онъ отв?чалъ мн?, что не знаетъ, но полагаетъ, что это должно быть какія-нибудь знатныя, очарованныя дамы, появившіяся тамъ очень недавно. Онъ просилъ меня не удивляться этому новому явленію, потому что, по его словамъ, въ пещер? было много другихъ дамъ прошедшихъ и нын?шнихъ временъ, очарованныхъ подъ разными странными образами; между ними онъ назвалъ королеву Женіевру и дуэнью ея Квинтаньону, наливавшую н?когда вино Ланцелоту, по возвращеніи его въ Британію, какъ объ этомъ поется въ одномъ старомъ нашемъ романс?.
Услышавъ это, Санчо началъ побаиваться, какъ бы ему самому не спятить съ ума, или не лопнуть отъ см?ху. Такъ какъ ему лучше, ч?мъ всякому другому в?дома была тайна очарованія Дульцинеи, которую очаровалъ онъ самъ, поэтому онъ ясн?е ч?мъ когда-нибудь уб?дился теперь, что господинъ его положительно рехнулся. «Въ недобрый часъ, ваша милость», сказалъ онъ ему, «встр?тились вы съ этимъ Монтезиносомъ, потому что вернулись вы отъ него кажись не совс?мъ того… Давно ли подавали вы намъ на каждомъ шагу умные сов?ты и говорили умныя р?чи, а теперь разсказываете такую небывальщину, что ужь я не знаю, право, что и подумать.»
— Санчо! я тебя давно и хорошо знаю, возразилъ Донъ-Кихотъ, поэтому не обращаю никакого вниманія на твои слова.
— Да, правду сказать, и я то не бол?е обращаю вниманія на ваши, отв?тилъ Санчо, и хоть бейте, хоть убейте вы меня за это и за то, что я еще нам?ренъ сказать вамъ, если вы будете разсказывать все такія же неподобія… но, оставимъ это, и пока мы еще въ мир?, скажите на милость: какъ вы тамъ узнали эту Дульцинею?
— По платью, отв?чалъ Донъ-Кихотъ; она была од?та совершенно такъ же, какъ въ то утро, когда мы ее встр?тили съ тобой. Я попробовалъ было заговорить съ нею, но она, не отв?чая ни слова, обернулась ко мн? спиной и уб?жала такъ быстро, что ее не догнала бы, кажется, стр?ла, пущенная изъ лука. Я хот?лъ было идти за нею, но Монтезиносъ остановилъ меня, сказавши, что пресл?довать ее, значило бы терять попусту время, и что въ тому же приближался часъ, въ который мн? сл?довало покинуть пещеру. Онъ добавилъ, что, въ свое время, онъ изв?ститъ меня о томъ, какъ и ч?мъ въ состояніи я буду разочаровать его, Белерму, Дюрандарта и вс?хъ остальныхъ лицъ, пребывающихъ очарованными въ этомъ подземель?. Но, когда я говорилъ съ Монтезиносомъ о будущемъ разочарованіи его, одна изъ двухъ пріятельницъ грустной Дульцинеи незримо приблизилась ко мн?, и со слезами на глазахъ, какимъ то взволнованнымъ, прерывистымъ шепотомъ сказала мн?: «Дульцинея Тобозская цалуетъ ваши руки, проситъ васъ ув?домить ее о вашемъ здоровь?, и находясь въ настоящую минуту въ крайней нужд?, просить васъ, Христа ради, положить на эту новенькую канифасовую юбку съ полдюжины реаловъ или сколько найдется у васъ въ карман?«. Изъ всего, что я вид?лъ въ Монтезиносской пещер? эта сцена сильн?е всего поразила и тронула меня. «Возможное ли д?ло», спросилъ я Монтезиноса, «чтобы очарованныя лица высокаго званія терп?ли нужду во время своего очарованія»?
— О, рыцарь Донъ-Кихотъ, отв?чалъ Монтезиносъ; в?рьте мн?, нужда чувствуется одинаково въ очарованныхъ и неочарованныхъ мірахъ. И если благородная дама Дульцинея Тобозская проситъ у васъ въ займы шесть реаловъ, подъ в?рный залогъ, то сов?тую вамъ исполнить ея просьбу, потому что в?роятно она испытываетъ крайнюю нужду.
— Залоговъ я никакихъ не беру, отв?чалъ я Монтезиносу, но ни съ залогомъ, ни безъ залога, я не могу вполн? исполнить ея просьбы, потому что въ карман? у меня всего четыре реала; это была именно та мелочь, которую ты далъ мн?, Санчо, для подаянія б?днымъ, встр?тящимся намъ на дорог?. Эти четыре реала я отдалъ подруг? Дульцинеи, и сказалъ ей: «передайте, моя милая, вашей госпож?, что я глубоко тронутъ ея несчастіемъ и желалъ бы быть въ эту минуту фукаромъ [10], чтобы помочь ей ч?мъ только возможно. Скажите ей, что я не буду, да и не могу знать, что такое радость, здоровье и спокойствіе, пока не услышу и не увижу ее. Скажите ей, наконецъ, что ее пл?нникъ и рыцарь настоятельно проситъ ее позволить ему увид?ться и переговорить съ нею; и что въ ту минуту, когда она меньше всего будетъ ждать, она услышитъ отъ меня клятву, подобную той, которую произнесъ маркизъ Мантуанскій, клянясь отмстить смерть племянника своего Вальдовиноса, нашедши его умирающимъ въ горахъ. Какъ онъ, я поклянусь не вкушать хл?ба со стола, и произнесу много другихъ тяжелыхъ об?товъ, которые маркизъ об?щалъ исполнять, пока не отмститъ смерть своего племянника, я же поклянусь, нигд? не останавливаясь, объ?зжать семь частей міра, д?ятельн?е самого инфанта донъ-Педро Португальскаго, пока не разочарую моей дамы.
— Вы обязаны это сд?лать, вы обязаны даже больше сд?лать для моей госпожи, отв?чала посланница Дульцинеи, и взявъ изъ рукъ моихъ четыре реала, она, вм?сто того. чтобы прис?сть и поблагодарить меня, подпрыгнула аршина на два вверхъ и скрылась изъ моихъ глазъ.
— Пресвятая Богородице! воскликнулъ, или скор?е крикнулъ Санчо, неужели этотъ б?лый св?тъ такъ глупо устроенъ, и такая сила у этихъ очарователей и очарованій, что они совс?мъ вверхъ дномъ перевернули такую умную голову, какъ голова моего господина. О, ваша милость, ваша милость! продолжалъ онъ, обращаясь въ Донъ-Кихоту; подумайте о томъ, что вы тутъ говорите, и не в?рьте вы этой чепух?, которая насильно л?зетъ вамъ въ голову и мутитъ тамъ все.
— Санчо, я знаю, что ты говоришь это, любя меня, сказалъ Донъ-Кихотъ, но такъ какъ ты не им?ешь ни мал?йшаго понятія ни о чемъ, поэтому все чрезвычайное кажется теб? не возможнымъ. Но со временемъ я разскажу теб? многое другое, вид?нное мною въ этой пещер?, и тогда ты пов?ришь тому, что я сказалъ
