— Въ этомъ отношеніи мн?нія расходятся, отв?чалъ Караско. Одни превозносятъ битву вашу съ в?тряными мельницами, другимъ бол?е понравилось приключеніе съ сукновальнями; третьи — въ восторг? отъ вашей встр?чи съ двумя великими арміями, оказавшимися стадами барановъ, четвертымъ понравилось, въ особенности, приключеніе съ мертвецомъ, везомымъ въ Сеговію. Многіе, наконецъ, восхищены приключеніемъ съ освобожденными вами каторжниками, но самое большее число читателей говоритъ, что битва съ Бисвайцемъ затм?ваетъ вс? остальные ваши подвиги.
— Описана ли въ этой исторіи, спросилъ Санчо, встр?ча наша съ ангуезскими погонщиками, когда чортъ дернулъ Россинанта искать полдень въ четырнадцатомъ часу.
— Въ ней описано р?шительно все, и при томъ съ мал?йшими подробностями, отв?чалъ бакалавръ. Авторъ не забылъ ничего, даже кувырканій Санчо на од?ял?.
— Не на од?ял?, а въ воздух? — пробормоталъ Санчо.
— Что д?лать? зам?тилъ Донъ-Кихотъ; н?тъ исторіи, въ которой бы не было своего высокаго и низкаго; это особенно прим?нимо къ исторіямъ странствующихъ рыцарей, ихъ не всегда приходится наполнять одними счастливыми событіями.
— Правда ваша, такая правда, отв?тилъ Караско, что многіе находятъ даже лучшимъ, еслибъ авторъ умолчалъ о н?которыхъ палочныхъ ударахъ, такъ щедро сыпавшихся на рыцаря Донъ-Кихота во многихъ встр?чахъ.
— Они, однако, нисколько не вымышлены, зам?тилъ Санчо.
— Т?мъ не мен?е о нихъ, д?йствительно, лучше было бы умолчать. сказалъ Донъ-Кихотъ. Къ чему говорить о томъ, что нисколько не можетъ возвысить достоинства и интереса разсказа, и что унижаетъ при томъ избраннаго авторомъ героя. Неужели, въ самомъ д?л?, Эней былъ такъ набоженъ, какъ говоритъ Виргилій, а Улиссъ такъ мудръ, какъ пов?ствуетъ Гомеръ?
— Но, позвольте вамъ зам?тить, что между поэтомъ и историкомъ существуетъ н?которая разница, сказалъ бакалавръ. Поэтъ рисуетъ событія не такъ, какъ он? были, а какъ должны бы быть; историкъ же — рабъ событія, онъ не см?етъ ничего вычеркнуть въ немъ и ничего добавить къ нему.
— Чортъ возьми! воскликнулъ Санчо, да если этотъ мавръ не вретъ, то говоря о палочныхъ ударахъ, выпавшихъ на долю моего господина, онъ, в?роятно, не молчитъ и о т?хъ, которые выпали на мою — потому что палка никогда не касалась плечь моего господина иначе, какъ касаясь въ то же время меня въ полномъ моемъ состав?. Это, впрочемъ, нисколько не удивительно; при страданіи головы, страдаютъ вс? члены, говоритъ господинъ Донъ-Кихотъ.
— Какъ ты злопамятенъ, Санчо, сказалъ Донъ-Кихотъ; ты никогда не забываешь того, что хочешь помнить.
— Да могу ли я позабыть эти удары, когда сл?ды ихъ еще св?жи на моихъ бокахъ, — отв?тилъ Санчо.
— Молчи и не перебивай господина бакалавра, пусть онъ передастъ все, что говорится обо мн? въ моей исторіи.
— Я тоже хот?лъ бы узнать все, что говорится въ ней обо мн?, добавилъ Санчо, потому что я играю въ ней, какъ слышно, не посл?днюю ролю.
— Роль, а не ролю, перебилъ Караско.
— Вотъ нашелся новый поправчикъ, воскликнулъ Санчо. Да если мы этакъ будемъ продолжать, такъ в?рно ничего не узнаемъ при жизни.
— Да отступится отъ меня Богъ, отв?чалъ бакалавръ, если Санчо не второе лицо въ исторіи Донъ- Кихота, и даже существуютъ люди, предпочитающіе оруженосца рыцарю. Говорятъ только, что Санчо очень легков?рно принялъ за чистую монету островъ, об?щанный ему его господиномъ.
— За горою есть еще солнце, сказалъ Донъ-Кихотъ, и Санчо съ л?тами станетъ опытн?е и способн?е управлять островомъ.
— Ужъ если я не способенъ управлять островомъ теперь, воскликнулъ Санчо, то не сд?лаюсь способн?е и въ Мафусаиловы л?та. Б?да не въ моихъ способностяхъ, а въ томъ, что мы не знаемъ, гд? найти этотъ островъ.
— Санчо! предайся во всемъ вол? Бога, безъ которой не падаетъ съ дерева ни единый листъ, отв?чалъ Донъ-Кихотъ; и тогда, быть можетъ, все пойдетъ къ лучшему.
— Ваша правда, проговорилъ Караско; и если будетъ на то воля Бога, то Санчо получитъ скор?е сто острововъ, ч?мъ одинъ.
— Вид?лъ я, сказалъ Санчо, губернаторовъ, которые не стоятъ моего мизинца и, однако, они пользуются полнымъ почетомъ и ?дятъ съ серебряныхъ блюдъ.
— Это губернаторы не острововъ, а чего-нибудь бол?е сподручнаго имъ, зам?тилъ Караско, потому что губернатору острова нужно быть, по крайней м?р?, челов?комъ грамотнымъ.
— Ничего я этого не понимаю, отв?тилъ Санчо, и знаю только, что Богъ усадитъ меня на такое м?сто, на которомъ я всего лучше въ состояніи буду служить ему. Господинъ бакалавръ! историкъ нашъ поступилъ очень умно, взв?шивая свои слова, когда писалъ обо мн?; иначе, клянусь Богомъ, я закричалъ бы такъ, что меня услышали бы глухіе.
— А я клянусь, отв?чалъ Караско, что о васъ закричали бы тогда какъ о чуд?.
— Д?ло не въ чуд?, сказалъ Санчо, а пусть каждый обращаетъ вниманіе на то, что говоритъ о комъ бы то ни было, и не пишетъ всего, что взбредетъ ему на умъ.
— Съ недостаткамъ этой исторіи, продолжалъ бакалавръ, относятъ еще приклеенную къ ней авторомъ пов?сть
— Готовъ биться объ закладъ, воскликнулъ Санчо, что эта собака авторъ совалъ въ свою книгу, какъ въ чемоданъ, все, что попадалось ему подъ руку.
— Если это правда, зам?тилъ Донъ-Кихотъ, то историкъ мой оказывается не мудрымъ волшебникомъ, а нев?жественнымъ болтуномъ, писавшимъ наобумъ, подобно живописцу Орбанея, который на вопросъ, что нам?ренъ онъ рисовать, отв?чалъ: что случится; и однажды нарисовалъ п?туха, подъ которымъ нужно было подписать: «это п?тухъ». Боюсь, какъ бы не вышло чего-нибудь подобнаго и съ моей исторіей; какъ бы не понадобились и къ ней подобные комментаріи.
— О, въ этомъ отношеніи будьте. покойны, сказалъ Караско: она написана чрезвычайно ясно; н?тъ челов?ка, который не въ состояніи былъ бы понимать ее. Ее перелистываютъ д?ти, хвалятъ старики, а молодежь просто пожираетъ ее. Словомъ, вс? ее читаютъ и перечитываютъ; и теперь чуть кто-нибудь завидитъ тощую клячу, какъ уже кричитъ: вотъ Россинантъ! Но самый большій восторгъ книга эта возбудила въ пажахъ. Трудно найти переднюю вельможи, въ которой бы не нашлось экземпляра Донъ-Кихота; и не усп?етъ одинъ пажъ прочесть ее, какъ ужъ другой, съ нетерп?ніемъ, выхватываетъ у него книгу; и вс? они, кажется, желали бы въ одно время им?ть ее въ своихъ рукахъ. Ко всему этому нужно сказать, что книга эта представляетъ самое пріятное и невинное развлеченіе, изъ вс?хъ существовавшихъ досел?. Въ ней нельзя найти ни одного слова, которое бы пробуждало въ душ? читающаго преступную мысль, н?тъ толкованія, которое бы не было строго православнымъ.
— Челов?ка, написавшаго иначе, сл?довало бы сжечь живымъ на костр?, какъ д?лателя фальшивой монеты, сказалъ Донъ-Кихотъ. Не понимаю только, что побудило автора вклеивать въ мою исторію эпизодическія событія, не им?ющія ни мал?йшаго отношенія ко мн?. Это т?мъ удивительн?е, что мои похожденія, безъ всякихъ прибавленій, могли, кажется, доставить ему богатый и разнообразный матеріалъ. Да, одними только моими мыслями, страданіями и слезами, моими безгр?ховными помыслами и геройскими предпріятіями, можно наполнить столько книгъ, сколько написалъ Тозтадо. Изъ всего этого я заключаю, господинъ бакалавръ, что челов?ку пишущему необходимо обладать большимъ запасомъ зр?лой мысли и опытности. Только великимъ умамъ дана способность остроумно шутить и говорить колко и хорошо. Вы знаете, въ комедіи трудн?е всего обрисовать роль глупца, потому что нужно быть очень неглупымъ челов?комъ, чтобы съум?ть во время прикинуться дуракомъ. Умалчиваю объ исторіи — святомъ труд? — въ которомъ должна царствовать одна истина, что не м?шаетъ н?которымъ господамъ изготовлять и продавать историческія книги, какъ блины, ц?лыми дюжинами.
— Н?тъ такой дурной книги, изъ которой нельзя было бы извлечь чего-нибудь хорошаго, зам?тилъ бакалавръ.
— Безъ сомн?нія, зам?тилъ Донъ-Кихотъ; но сколько сочиненій превозносятся до небесъ, пока
