подали об?дъ, и въ то время, когда сіятельные хозяева см?ялись, по обыкновенію, надъ интереснымъ разговоромъ Санчо, въ саду неожиданно послышался острый звукъ флейты вм?ст? съ глухимъ стукомъ нестройнаго барабана. Эта унылая воинская музыка перепугала и встревожила вс?хъ, особенно Донъ- Кихота, который не могъ усид?ть даже на м?ст?, такъ сильно онъ былъ взволнованъ; а ужъ о Санчо и говорить нечего. Со страху онъ спрятался подъ полу платья герцогини, ставшей съ н?котораго времени обычнымъ уб?жищемъ его въ минуты опасности; музыка эта была, въ самомъ д?л?, уныла и мрачна до нельзя. Немного спустя въ саду появились два челов?ка въ длинныхъ, волочившихся по земл?, траурныхъ мантіяхъ. Каждый изъ нихъ билъ въ большой, покрытый чернымъ сукномъ, барабанъ. Возл? барабанщиковъ шелъ флейтщикъ. также въ траур?. За тремя музыкантами выступалъ какой-то великанъ, въ черной мантіи, съ длиннымъ, волочившимся далеко по земл?, хвостомъ. Широкая перевязь стягивала поверхъ мантіи его поясницу, а съ боку у него вис?лъ огромный мечъ съ такой же черной рукояткой, какъ и ножны. Лицо его было покрыто чернымъ, просв?чивающимъ вуалемъ, сквозь который видна была длинная и б?лая, какъ сн?гъ, борода. Важно и спокойно двигался онъ въ тактъ, подъ звуки барабановъ; и его чернота, его гигантскій ростъ, походка, сопровождавшая его свита — могли удивить всякаго, кто увид?лъ бы его, не зная, кто онъ такой. Подошедши къ герцогу, онъ опустился передъ нимъ на кол?ни, но герцогъ ни за что не согласился выслушать его, пока онъ не всталъ. Поднявшись съ кол?нъ, ужасный незнакомецъ откинулъ вуаль и показалъ изумленнымъ зрителямъ длинн?йшую, б?л?йшую, густ?йшую и ужасн?йшую бороду, какую когда-либо вид?ли челов?ческіе глаза. Извлекши зат?мъ изъ глубины широкой груди своей звучный и сильный голосъ, онъ сказалъ герцогу, пристально глядя ему въ глаза:
— Великій, могущественный господинъ! Меня зовутъ Трифалдинъ Б?лая Борода. Я оруженосецъ графини Трифалды, называемой дуэньей Долоридой, посылающей меня къ вашему величію испросить у вашего великол?пія позволеніе придти разсказать вашей св?тлости свое такое удивительное и совершенно новаго рода несчастіе, какого не въ состояніи вообразить самое тяжелое воображеніе во всемъ подлунномъ мір?. Но прежде всего она желаетъ узнать: находится-ли въ вашемъ замк? безстрашный и никогда непоб?димый рыцарь Донъ-Кихотъ Ламанчскій, котораго она ищетъ отъ королевства Кандаи до самой вашей св?тлости, пройдя все это пространство — должно быть при помощи чуда или очарованія, — безъ отдыха, п?шкомъ. Она находится у воротъ этого укр?пленнаго замка, или увеселительнаго дворца, ожидая вашего позволенія войти сюда». Сказавши это, Трифальдинъ закашлялъ и, гладя об?ими руками сверху внизъ свою бороду, ожидалъ съ удивительнымъ хладнокровіемъ отв?та герцога.
— Славный оруженосецъ Трифалдинъ Б?лая Борода, отв?тилъ герцогъ; вотъ уже н?сколько дней, какъ мы узнали о несчастіи, постигшемъ графиню Трифалды, которую волшебники заставляютъ называться дуэньей Долоридой. Удивительный оруженосецъ, скажите графин?, пусть она войдетъ сюда, — зд?сь найдетъ она знаменитаго рыцаря Донъ-Кихота Ламанчскаго, и отъ его великодушнаго сердца можетъ ожидать всякой помощи и защиты. Скажите ей также, что если она нуждается въ моей благосклонности, я къ ея услугамъ; какъ рыцарь, я обязанъ оказывать помощь всякимъ дамамъ, особенно горюющимъ и раззореннымъ вдовамъ дуэньямъ, подобнымъ ея сіятельству, графин? Трифалды». Въ знакъ благодарности Трифалдинъ нагнулся до земли и, подавъ потомъ знакъ флейт? и барабанамъ, вышелъ изъ сада т?мъ же шагомъ и подъ звуки той же музыки, какъ и пришелъ, изумивъ вс?хъ своей одеждой и наружностью.
— Наконецъ, славный рыцарь, сказалъ герцогъ Донъ-Кихоту, по уход? Трифалдина, мракъ зависти, злобы и нев?жества не можетъ ни скрыть, ни омрачить св?та вашего мужества и вашихъ доблестей. Н?тъ еще нед?ли, какъ вы живете у меня въ замк?, и уже молва о вашихъ подвигахъ, распространившаяся по вс?мъ концамъ земли, заставляетъ несчастныхъ, гонимыхъ и оскорбленныхъ изъ странъ безв?стныхъ и далекихъ отыскивать васъ въ этомъ замк?, въ надежд? найти въ васъ заступника и въ вашей грозной рук? исц?леніе отъ всякихъ скорбей. И являются они сюда не въ каретахъ, не на дромадерахъ, а приходятъ изъ-за тридевять земель, безъ отдыха, п?шкомъ.
— Хот?лъ бы я, благородный герцогъ, отв?тилъ Донъ-Кихотъ, увид?ть зд?сь, въ эту минуту, того добраго духовника, который отзывался недавно такъ зло о странствующихъ рыцаряхъ; хот?лось бы мн?, чтобы онъ уб?дился теперь собственными глазами, нужны ли для міра странствующіе рыцари? Онъ могъ бы теперь ощупать перстомъ своимъ правду: слишкомъ несчастные люди не идутъ искать ут?шеній и облегченій ни у монашескихъ рясъ или деревенскихъ причетниковъ, ни у дворянъ, никогда не вы?зжавшихъ изъ своего прихода, ни у л?ниваго горожанина, ищущаго случая — посплетничать, а не прославиться д?лами, о которыхъ находятъ нужнымъ говорить печатно. Лекарство отъ скорби, помощь въ нужд?, защита молодыхъ д?вушекъ, ут?шеніе вдовъ, все это обр?тается въ странствующихъ рыцаряхъ, и только въ нихъ, ни въ комъ бол?е. И я безпред?льно благодарю небо, что оно судило мн? быть однимъ изъ этихъ рыцарей, и все, что случается со иною, во время исполненія мною обязанностей этого высокаго званія, я считаю счастіемъ и благомъ. Пусть же приходитъ сюда эта дуэнья, пусть она проситъ меня о чемъ хочетъ; сила руки моей отыщетъ лекарство отъ ея несчастія, а непоколебимая р?шимость моя подастъ его этой несчастной женщин?.
Глава XXXVII
Герцогъ и герцогиня приходили въ восторгъ, видя, какъ отлично имъ удается мистификировать Донъ- Кихота.
— Боюсь я только, зам?тилъ неожиданно Санчо, чтобы эта госпожа дуэньи не кинула какъ-нибудь палку подъ колесо моего губернаторства, потому что гд? вм?шаются дуэньи, говорилъ мн? одинъ толедскій аптекарь, тамъ нельзя ожидать ничего путнаго. Пресвятая Богородице! какъ онъ ихъ не жаловалъ этотъ аптекарь. И я полагаю, что вс? дуэньи должны быть нахальны и глупы, какого-бы он? ни были званія и нрава, хотя бы горюющія, скорбящія и тоскующія, какъ называютъ эту трехфалдную или треххвостную графиню, потому что у насъ все одно: что фалда, что хвостъ.
— Ради Бога, замолчи Санчо, сказалъ Донъ-Кихотъ; дуэнья эта пришла искать меня изъ далекихъ странъ, и она должно быть не изъ т?хъ дамъ, надъ которыми острилъ языкъ твой аптекарь. Къ тому же она — графиня, а графини служатъ дуэньями только у королевъ и императрицъ; у себя же дома он? такія госпожи, какъ другія и им?ютъ своихъ дуэній.
— Дувньи, добавила дона-Родригезъ, служатъ зд?сь ея св?тлости герцогин? и могли бы быть графинями, еслибъ это было угодно судьб?. Но такъ, гд? тронъ, тамъ и законъ, и, однако, пусть не отзываются дурно о дуэньяхъ, особенно о д?вушкахъ и старухахъ, потому что, хотя я не д?вушка и не старуха, я, однако, понимаю, какое преимущество им?етъ дуэнья д?вушка передъ дуэньей вдовой, и знаю, что значитъ эта поговорка: тотъ, кто обстригъ насъ, оставилъ ножницы у себя въ рукахъ.
— Вотъ именно, если в?рить моему аптекарю, отв?тилъ Санчо, такъ у дуэній есть столько всякой всячины, которую сл?дуетъ обстричь, что лучше ужь молчать.
— Оруженосцы были всегда нашими врагами, сказала дона-Родригезъ. Толкаясь по вс?мъ переднимъ и выметая тамъ всякій соръ, они видятъ насъ каждую минуту и потому, если они не молятся Богу, что случается съ ними безпрестанно, такъ у нихъ только и разговору что о насъ; они разбираютъ насъ по косточкамъ и заживо хоронятъ наше доброе имя. И все-таки мы, на зло этимъ странствующимъ чурбанамъ, будемъ жить на св?т? въ дом? благородныхъ и знатныхъ людей; хотя насъ и морятъ тамъ голодомъ и ваши н?жныя т?ла покрываютъ юбкой, какъ навозныя кучи, во время процессій. Да еслибъ было у меня время, продолжала она, такъ, клянусь Богомъ, я бы заставила пов?рить не только этихъ господъ, но ц?лый св?тъ, что н?тъ такой доброд?тели, которой нельзя было бы найти въ дуэнь?.
— Очень в?рю, отв?тила герцогиня; но только вамъ нужно выждать бол?е удобную минуту для опроверженія мн?нія о дуэньяхъ этого злаго аптекаря и для того, чтобы вырвать изъ сердца Санчо питаемую къ нимъ злобу.
— Клянусь Богомъ, сказалъ Санчо, съ т?хъ поръ, какъ дымъ губернаторства вошелъ мн? въ голову, онъ вы?лъ все, что было во мн? оруженоскаго, и я см?юсь надъ всякими дуэньями, какъ надъ дикой фигой.
Разговоръ по поводу дуэній продолжался бы, в?роятно, еще, еслибъ не раздались опять звуки флейты и стукъ барабановъ, возв?стившіе приходъ дуэньи Долориды. Герцогиня спросила герцога: «не сл?дуетъ ли имъ выйти на встр?чу Долорид?, какъ графин? и знатной дам??»
Санчо предупредилъ отв?тъ герцога: «на встр?чу ея графства сл?довало бы, пожалуй, выйти, сказалъ
