хозяйству моего бакалавра и пожаловали ему триста или шестьсотъ червонцевъ въ приданое; вы сами знаете, нужно же молодымъ кое-что им?ть, чтобы жить своимъ хозяйствомъ, чтобы не попрекали ихъ тесть и свекоръ.
— Не нужно ли теб? еще чего-нибудь? спросилъ Санчо; говори, пожалуйста, не стыдись.
— Н?тъ, ничего мн? больше не нужно, сказалъ крестьянинъ. Въ отв?тъ на это разъяренный губернаторъ всталъ съ своего сид?нья и, схвативши кресло, гн?вно закричалъ:
— Клянусь Богомъ, болванъ, мужикъ, нев?жа, если ты не исчезнешь сію же минуту изъ моихъ глазъ, такъ я раскрою теб? черепъ этимъ стуломъ. А ты рисователь дьяволовъ, безд?льникъ, сволочь ты этакая, нашелъ ты время просить у меня шестьсотъ червонцевъ! Гд? я теб? возьму ихъ, болванъ! и если бы даже они были у меня, такъ съ какой радости я бы далъ теб? ихъ, безтолковый мужикъ! Мн? что за д?ло до вс?хъ твоихъ параличныхъ и до Мигуэль Турры. Вонъ отсюда, или клянусь жизнью герцога, моего господина, я сд?лаю то, что сказалъ. Ты, какъ я вижу, вовсе не изъ Мигуэль Турры, а какой-то хитрый плутъ, котораго чортъ изъ ада прислалъ искушать меня. Скотина! я губернаторомъ всего полтора дня, и ты хочешь, чтобы ужь я шестьсотъ червонцевъ припасъ для тебя.
Метръ-д'отель подалъ знакъ крестьянину уйти, и крестьянинъ, понуривъ голову, вышелъ, притворяясь, будто онъ страхъ боится, чтобы губернаторъ не привелъ въ исполненіе своихъ угрозъ; плутъ превосходно сыгралъ свою роль.
Но оставимъ Санчо съ его гн?вомъ и пожелавъ ему успокоиться, возвратимся къ Донъ-Кихоту, котораго мы оставили съ лицомъ, покрытымъ компрессами, заживлявшими раны, нанесенныя ему котомъ. Рыцарь поправился отъ этихъ ранъ не ран?е нед?ли. Этимъ времененъ съ нимъ случилось то, что Сидъ Гамедъ об?щаетъ разсказать съ тою же точностью и правдивостью, съ какими онъ разсказываетъ самыя мелочныя происшествія этой исторіи.
Глава XLVIII
Грустный и задумчивый лежалъ въ постели Донъ-Кихотъ съ лицомъ, покрытымнъ компрессами и отм?ченнымъ не божественнымъ перстомъ, а кошачьими когтями — несчастіе не новое для странствующихъ рыцарей. Ц?лую нед?лю не показывался онъ никому на глаза и когда, однажды ночью, въ это время, проводимое имъ въ вынужденномъ уединеніи, лежалъ онъ, думая о своихъ несчастіяхъ и пресл?дованіяхъ Альтизидоры, онъ услышалъ что кто-то отворяетъ ключемъ дверь его комнаты. Въ туже минуту онъ вообразилъ, что влюбленная въ него д?вушка пришла соблазнять его и поколебать в?рность, которую онъ хранилъ въ своей дам? Дульцине? Тобозской. «Н?тъ», громко воскликнулъ онъ, вполн? ув?ренный въ этой мечт?; «никогда очаровательн?йшая красавица на всемъ земномъ шар? не въ силахъ будетъ заставить меня забыть, хоть на одну минуту, ту, чей образъ напечатл?нъ въ моемъ сердц? и въ глубин? моей души. О, моя дама, пускай преобразятъ тебя въ крестьянку, отъ которой пахнетъ лукомъ, или въ нимфу золотаго Таго, ткущую матеріи изъ шелка и золота; пусть Мерлинъ или Монтезиносъ удерживаютъ тебя гд? имъ угодно; ты моя — везд? гд? бы ты ни была, какъ я останусь твоимъ везд? и всегда».
Въ эту минуту отворилась дверь, и Донъ-Кихотъ, покрытый сверху до низу желтымъ атласнымъ одеяломъ, всталъ во весь ростъ за своей постели, съ шапочкой за голов?, съ обвязаннымъ лицомъ, — чтобы скрыть на немъ царапины — и съ усами завернутыми въ папильотки, — чтобы сохранить ихъ прямыми и твердыми, — походя въ этомъ вид? за самое страшное привид?ніе. Онъ пригвоздилъ глаза свои въ дверямъ, и въ ту минуту, когда рыцарь ожидалъ появленія кроткой и н?жной Альтизидоры, онъ увидалъ вм?сто нее почтенную дуэнью, покрытую съ головы до ногъ б?лымъ покрываломъ. Въ правой рук? она держала маленькую, зажженную св?чку, прикрывая другой рукой отъ св?та глаза свои, спрятанные, впрочемъ, и безъ того въ огромныхъ очкахъ. Эта почтенная дуэнья ступала волчьимъ шагомъ, не смотря на то, что шла на цыпочкахъ. Донъ-Кихотъ гляд?лъ на нее съ высоты своего наблюдательнаго поста и по наряду и ея таинственности заключилъ, что это колдунья, пришедшая къ нему съ какимъ-то злымъ нам?реніемъ, и онъ принялся креститься со всею скоростью, къ какой была способна его руна.
Привид?ніе между т?мъ тихо подвигалось къ Донъ-Кихоту. Прошедши половину комнаты, оно взглянуло на рыцаря, и если посл?дній испугался, увид?въ страшную фигуру дуэньи, то и дуэнья испугалась не мен?е, взглянувъ на ужасную фигуру крестившагося Донъ-Кихота.
«Боже, кто это!» воскликнула она, увид?вши длинную желтую, обернутую въ од?яло и покрытую компрессами фигуру Донъ-Кихота. Съ испуга она уронила св?чку и очутившись въ потьмахъ, собиралась было уже уйти, но со страху запуталась въ своемъ плать? и растянулась во весь ростъ на полу.
Испуганный больше ч?мъ когда-нибудь Донъ-Кихотъ воскликнулъ: «О, привид?ніе! заклинаю тебя, скажи, кто ты и чего теб? нужно отъ меня? Если ты страждущая душа, не страшись и скажи мн? это; пов?рь, я сд?лаю для тебя все, что будетъ въ моихъ силахъ. Какъ христіанинъ католикъ, обязанный помогать каждому, я потому именно сд?лался странствующимъ рыцаремъ, что рыцари эти обязаны помогать даже душамъ, страждущимъ въ чистилищ?«.
Ошеломленная дуэнья, слыша какъ ее заклинаютъ, по своему испугу поняла испугъ Донъ-Кихота и отв?тила ему протяжнымъ шопотомъ: «господинъ Донъ-Кихотъ, — если только вы д?йствительно Донъ- Кихотъ, — я не вид?ніе, не привид?ніе, не страждущая душа, какъ вы думаете, я просто дона Родригезъ, дуэнья госпожи герцогини, приб?гающая къ вамъ съ просьбою оказать мн? такую помощь, какую вы оказываете вс?мъ».
— Госпожа дона Родригезъ, сказалъ Донъ-Кихотъ, не пришли ли вы ко мн? съ какимъ-нибудь любовнымъ порученіемъ? если такъ, то я долженъ сказать вамъ, что красота несравненной дамы моей Дульцинеи Тобозской д?лаетъ меня мертвымъ для любви. Поэтому отложите въ сторону всякія любовныя порученія, и тогда зажигайте, если хотите, св?чку, приходите сюда, и мы поговоримъ съ вами о чемъ вамъ будетъ угодно, лишь бы только, повторяю вамъ, вы отложили въ сторону всякія подстреканія и соблазны.
— Плохо вы меня знаете, отв?чала дона Родригезъ. Я прихожу сюда ник?мъ не подосланная и не такіе еще года мои, чтобы ужъ мн? д?лать было больше нечего, какъ заниматься подобными д?лами; у меня, слава Богу, въ т?л? еще есть душа и во рту ц?лы вс? зубы, кром? н?сколькихъ, выпавшихъ отъ простуды, которую такъ легко схватить въ этомъ Аррагонскомъ краю. Но позвольте мн? поговорить съ вами одну минуту, я сейчасъ зажгу св?чку и возвращусь разсказать вамъ — ц?лителю б?дъ всего міра — мои собственныя б?ды.
Не ожидая отв?та, дуэнья покинула комнату Донъ-Кихота, въ голов? котораго явилось въ ту же минуту тысячу мыслей по поводу этого новаго приключенія. И онъ началъ упрекать себя, что такъ легко согласился подвергнуть опасности в?рность своей Дульцине?. «Кто знаетъ», сказалъ онъ самъ себ?, «не пробуетъ ли никогда не дремлющій лукавый и пронырливый чортъ втолкнуть меня, при помощи старой дуэньи, въ ту западню, въ которую не могли завлечь меня императрицы, королевы, герцогини, графини, маркизы? Слышалъ я не разъ и не отъ пустыхъ людей, что чортъ пытается соблазнить челов?ка скор?е курносой женщиной, ч?мъ красавицей съ греческимъ носомъ. И, наконецъ, какъ знать? эта тишина, это уединеніе, этотъ странный случай не пробудятъ ли во мн? заснувшихъ страстей и не заставятъ ли они меня въ конц? жизни упасть на томъ м?ст?, на которомъ до сихъ поръ я даже не спотыкался. Въ подобныхъ случаяхъ лучше б?жать ч?мъ принимать битву. Впрочемъ, я, право, кажется начинаю съ ума сходить, если подобныя нел?пости л?зутъ мн? въ голову и въ ротъ. Возможное ли д?ло, чтобы старая, с?дая дуэнья съ очками на носу могла пробудить похотливое желаніе, даже въ самомъ развращенномъ сердц?? есть ли на св?т? хоть одна дуэнья съ св?жимъ, полнымъ, упругимъ т?ломъ? Есть ли хоть одна дуэнья, которая не была бы глупа и груба? Отстань же отъ меня это скопище женщинъ, бременящихъ землю! О, какъ умно сд?лала эта дама, которая на двухъ концахъ своей эстрады пом?стила, какъ говорятъ, двухъ восковыхъ дуэній, съ очками на носу и съ иголкой въ рукахъ, сидящихъ на подушкахъ, какъ будто за шитьемъ. Эти фигуры были у нее въ дом? совершенно такою же мебелью и украшеніемъ, какъ и настоящія, живыя дуэньи».
Съ посл?днимъ словомъ Донъ-Кихотъ всталъ съ постели съ нам?реніемъ запереть двери своей спальни и не пустить къ себ? донну Родригезъ. Но въ ту минуту, когда онъ прикоснулся рукою нъ замку, донна Родригезъ появилась у дверей съ зажженной св?чей. Увид?въ возл? себя Донъ-Кихота, завернутаго, по прежнему, въ желтое од?яло, съ колпакомъ на голов? и компрессами на лиц?, она опять испугалась и
