попятившись немного назадъ сказала:
— Не подкараулилъ ли насъ кто-нибудь?
— Мн? сл?дуетъ спросить у васъ тоже самое, сказалъ Донъ-Кихотъ. Скажите: могу ли я не опасаться никакого насилія и покушенія съ вашей стороны?
— У кого вы это спрашиваете и отъ кого опасаетесь вы насилія? спросила донна Родригезъ.
— Отъ васъ, я опасаюсь и у васъ я спрашиваю, — сказалъ Донъ-Кихотъ; я сд?ланъ не изъ мрамора, а вы не изъ чугуна, и теперь не десять часовъ утра, а дв?надцать ночи, и даже, кажется, немного больше; наконецъ мы находимся съ вами въ бол?е таинственной и уединенной комнат?, ч?мъ тотъ гротъ, въ которомъ см?лый Эней покусился на невинность прекрасной Дидоны. Но дайте мн? вашу руку, и я буду считать себя вполн? безопаснымъ, над?юсь на свою сдержанность, поддержанную вашими почтенными с?динами. Съ посл?днимъ словомъ рыцарь поцаловалъ правую руку дуэньи и подалъ ей свою, которую дана его взяла съ такой же точно церемоніей.
На этомъ м?ст?, Сидъ Гамедъ, прерывая разсказъ свой, восклицаетъ: «клянусь Магометомъ! я отдалъ бы лучшую изъ двухъ моихъ шубъ, чтобы увид?ть, какъ шла эта пара подъ руку отъ дверей до постели».
Донна Родригезъ с?ла на стул? немного поодаль отъ кровати, не снимая очковъ и не выпуская изъ рукъ св?чки. Донъ-Кихотъ же, весь спрятанный въ од?яло, высунувши только лицо, ус?лся на своей постели, и когда рыцарь и его дама устроились на своихъ м?стахъ, Донъ-Кихотъ сказалъ донн? Родригезъ:
— Теперь, донна Родригезъ, вы можете развязать ваши губы и излить передо мною вс? скорби вашего больнаго сердца и вашей прискорбной души; я васъ выслушаю непорочнымъ ухомъ и помогу милосердымъ д?ломъ.
— Над?юсь, отв?тила донна Родригезъ: отъ такого милаго и любезнаго господина нельзя было и ожидать другаго отв?та. Господинъ Донъ-Кихотъ, продолжала она, хоти вы меня видите теперь передъ вами въ самой средин? королевства Арагонскаго, сидящую на этомъ стул?, въ поношенномъ плать? дуэньи, всю въ морщинахъ и ни на что негодвую, я т?мъ не мен?е родомъ изъ Овіедо и Астуріи и происхожу отъ одной изъ самыхъ благородныхъ тамошнихъ фамилій. Но злая зв?зда моя и небрежность моихъ, прежде времени об?дн?вшихъ родителей, сд?лали то, что они привезли меня въ Мадритъ и, чтобы пристроить меня такъ какъ-нибудь и не довести до большаго несчастія, пом?стили швеей въ дон? одной знатной даны; я должна сказать вамъ, господинъ Донъ-Кихотъ, что въ вышивк? и разныхъ рукод?ліяхъ противъ меня не найдется ни одной женщины. Пом?стивши меня у этой даны, родные мои возвратились домой, и оттуда, какъ хорошіе христіане католики, отправились черезъ н?сколько л?тъ за небо. Посл? нихъ я осталась сиротой, вынужденная питаться скуднымъ подаяніемъ и б?дными милостями, которыми награждаютъ во дворцахъ знатныхъ особъ нашу сестру. Въ это время, безъ всякаго съ моей стороны повода, въ меня влюбился въ замк? одинъ оруженосецъ, очень почтенный за видъ, но уже очень немолодой, бородатый и такой же благородной крови, какъ самъ король, потому что онъ былъ горецъ [16]. Про нашу любовь, не бывшую особенной тайной, узнала госпожа моя, и, чтобы охранить насъ отъ разныхъ сплетенъ и пересудъ, обв?нчала насъ передъ лицомъ святой римско-католической церкви. Отъ этого единственнаго брака у меня, къ довершенію б?ды моей, родилась дочь; не то, чтобы я умерла во время родовъ, родила я, слава Богу, счастливо и во время, но скоро посл? рожденія малютки умеръ мой мужъ, и умеръ онъ отъ такого испуга, что еслибъ у меня было время разсказать вамъ все это д?ло, такъ Боже мой, какъ бы вы удивились. — Съ посл?днимъ словомъ дуэнья принялась тихо всхлипывать, говоря Донъ-Кихоту: «простите мн?, ваша милость, господинъ Донъ-Кихотъ, что д?лать, чуть только я вспомню про моего б?днаго покойника, на глазахъ у меня выступаютъ слезы. Пресвятая Д?ва! какъ важно возилъ онъ, бывало, госпожу мою позади себя на хребт? могучаго мула, чернаго, какъ гагатъ; въ то время не знали еще ни каретъ, ни носилокъ, и даны ?здили, сидя на мулахъ, позади своихъ оруженосцевъ. И я не могу не разсказать вамъ одной исторіи, изъ которой вы увидите, какой в?жливый былъ мой мужъ Разъ въ Мадрит?, вы?зжали на улицу Сантъ Яго, которая немного узка, онъ увид?лъ, что изъ одного дома выходитъ алькадъ съ двумя алгазилани. Зам?тивъ его, мой добрый оруженосецъ притворился, будто хочетъ повернуть мула и ?хать всл?дъ за алькадомъ. «Что ты д?лаешь, несчастный, разв? ты не видишь, что я зд?сь?» сказала ему госпожа моя, сид?вшая позади его на мул?. Какъ челов?къ тоже в?жливый, алькадъ придержалъ мула за узду и сказалъ моему нужу: «по?зжайте вашей дорогой, потому что это мн?, по настоящему, сл?довало бы сопутствовать госпож? дон? Кассильд?«(такъ звалась моя госпожа). Мужъ мой, между т?мъ, съ шляпой въ рукахъ, все настаивалъ на томъ, чтобы сопровождать алькада; и госпожа моя съ досады и злости взяла толстую булавку, или лучше сказать вытащила изъ своего футляра толстую шпильку и всунула ее въ животъ моему мужу, такъ что его всего покоробило, и онъ съ страшнымъ крикомъ повалился на землю вм?ст? съ моей госпожей. Къ госпож? въ туже минуту подб?жали алькадъ и слуги, и подняли ее съ земли, а мужъ мой остался въ какой-то цирюльн?, жалуясь, что у него исколоты вс? внутренности. Происшествіе это стало изв?стно вс?мъ Гвадалквивирскимъ шалаганамъ, и мужъ мой своею в?жливостію пріобр?лъ такую славу, что малые ребята б?гали за нимъ по улицамъ. Всл?дствіе этой исторіи, да еще потому, что онъ былъ близорукъ, госпожа моя отослала его отъ себя, и тогда онъ умеръ, какъ мн? кажется, съ горя, оставивши меня безпомощной вдовой съ маленькой дочерью, красота которой съ каждымъ днемъ увеличивалась на моихъ глазахъ, какъ п?на морская. Такъ какъ я была изв?стная во всемъ город? швейка, поэтому госпожа герцогиня, вышедшая тогда за мужъ за герцога моего господина, увезла меня съ моей дочерью въ королевство Аррагонское. Зд?сь дочь моя мало-по-малу росла, и наконецъ выросла и разцв?ла во всей прелести, поетъ она, какъ жаворонокъ, пляшетъ, какъ мышь, читаетъ и пишетъ, какъ школьный учитель и считаетъ, какъ ростовщикъ. Чистоплотна она до того, что текучая вода, кажется, не чище моей дочери, и теперь, если память не изм?няетъ мн?, ей должно быть шестьнадцать л?тъ, пять м?сяцевъ и три дня, немного больше или меньше. Вотъ эта то дочь моя влюбилась зд?сь въ одного богатаго крестьянина, живущаго недалеко, въ им?ніи герцога, моего господина; не съум?ю сказать вамъ, какъ они тамъ связались, но только молодецъ этотъ, пооб?щавши жениться на моей дочери, соблазнилъ ее и теперь отказывается отъ своего слова. Хотя герцогъ, господинъ мой, знаетъ это д?ло, потому что я много разъ жаловалась ему на негодяя и просила вел?ть этому обманщику жениться на моей дочери, но онъ не слушаетъ и не слышитъ моихъ просьбъ. Отецъ соблазнителя очень богатъ, даетъ герцогу деньги въ займы и готовъ исполнить всякую его причуду, поэтому герцогъ и не хочетъ д?лать ему никакой непріятности. Одна надежда на васъ, добрый господинъ мой; устройте вы какъ-нибудь это д?ло или словами или оружіемъ. Вы, говорятъ, прі?хали сюда возстановлять правду, исправлять всякія б?ды и помогать несчастнымъ. Взгляните, ваша милость, съ состраданіемъ на мою обманутую дочь, взгляните на ея сиротство, молодость, ея прелесть и другія качества, о которыхъ я вамъ говорила. По чистой сов?сти скажу вамъ, что изъ вс?хъ женщинъ въ этомъ замк? н?тъ ни одной, которая бы стоила подошвы башмака ея; одна д?вушка зд?сь Альтизидора, которую считаютъ самой прекрасной и развязной, не подойдетъ къ моей дочери и на милю. В?рьте мн?, ваша милость, не все то золото, что блеститъ. У этой Альтизидоры больше чванства, ч?мъ красоты и больше наглости, ч?мъ стыда; кром? того у нее пахнетъ изо рта такъ сильно, что возл? нее нельзя пробыть одной минуты, и даже госпожа герцогиня… Но я промолчу объ этомъ, потому что и у ст?нъ, говорятъ, есть уши.
— Что такое герцогиня? спросилъ Донъ-Кихотъ; ради Бога, объясните.
— Нечего д?лать, я должна сказать вамъ теперь всю правду. Господинъ Донъ-Кихотъ; вы изволили вид?ть красоту герцогини, вы вид?ли цв?тъ ея лица, сіяющаго, какъ вычищенное оружіе, вы вид?ли эти щеки изъ лилій и розъ, отражающія солнце и луну. Вы вид?ли, какъ гордо выступаетъ она, словно не чувствуетъ подъ ногами почвы, можно подумать, что она распространяетъ здоровье вокругъ того м?ста, на которое ступитъ. И что-же? За все это герцогиня, скажу я вамъ, должна быть благодарна во первыхъ Богу, а во вторыхъ фонтанелямъ на своихъ ногахъ, которыми вытекаютъ изъ ея т?ла, какъ говорятъ доктора, вс? нечистые соки.
— Пресвятая Д?ва! воскликнулъ Донъ-Кихотъ; возможное ли д?ло, чтобы у герцогини были такія истеченія; я бы не пов?рилъ этому даже тогда, если бы увид?лъ собственными глазами, но мн? это говоритъ госпожа донна Родригезъ, и я долженъ в?рить. Т?мъ не мен?е я все-таки думаю, что изъ этихъ фонтанелей вытекаютъ не нечистые соки, а чистая амбра. И я перестану теперь в?рить, что обычай открывать фонтанели сд?ланъ въ видахъ пользы для здоровья.
При посл?днихъ словахъ Донъ-Кихота дверь его спальни отворилась съ страшнымъ шумомнъ, до того испугавшимъ донну Родригезъ, что она выпустила св?чу изъ рукъ, и въ комнат? стало совершенно темно. Въ туже минуту б?дная дуэнья почувствовала, что дв? руки схватили ее за горло такъ сильно, что ей не было
