ч?мъ кончится это безумное, единственное въ своемъ род? предпріятіе.
Пом?стившись верхомъ на средин? дороги, Донъ-Кихотъ потрясъ воздухъ этимъ восклицаніемъ: «рыцари, оруженосцы, верховые и п?шіе, проходящіе или пройдущіе въ теченіе двухъ дней по этой дорог?! Услышьте, что странствующій рыцарь, Донъ-Кихотъ Ламанчскій, стоитъ и утверждаетъ зд?сь, что красота и все изящество міра, кром? красоты владычицы моей Дульцинеи Тобовской, не можетъ сравниться съ красотой и любезностью нимфъ, обитающихъ на этомъ лугу, вблизи этихъ дубравъ, и тотъ, кто говоритъ противное, пусть предстанетъ передо мною; я ожидаю его». Дважды повторилъ рыцарь слово въ слово это восклицаніе, и дважды не услышалъ его ни одинъ странствующій рыцарь. Но благопріятствовавшая ему бол?е и бол?е судьба пожелала, чтобы спустя н?сколько времени на дорог? показалась толпа всадниковъ, вооруженныхъ большею частью копьями; они ?хали безпорядочно см?шанной толпой, зам?тно торопясь. Увид?въ ихъ, общество, окружавшее Донъ-Кихота, удалилось съ большой дороги, понимая, что было бы опасно ожидать этой встр?чи. Одинъ Донъ-Кихотъ твердо и безстрашно оставался на своемъ м?ст?, Санчо же прикрылся возжами Россинанта. Между т?мъ безпорядочная толпа съ копьями приближалась въ рыцарю, и ?хавшій впереди всадникъ изо всей силы сталъ кричать Донъ-Кихоту: «посторонись чортъ, посторонись, съ дороги, или тебя уничтожатъ быки».
— Н?тъ такихъ быковъ, которые бы устрашили меня, отв?тилъ Донъ-Кихотъ, хотя бы они были самые ужасные изъ т?хъ, которыхъ питаетъ Жираца на тучныхъ брегахъ своихъ. Признайте, волшебники, признайте вм?ст? и по одиночк? то, что я сейчасъ скажу вамъ, или я вызываю васъ на бой».
Пастухъ не усп?лъ отв?тить Донъ-Кихоту, а Донъ-Кихотъ не усп?лъ отвернуться (онъ не усп?лъ бы этого сд?лать еслибъ даже хот?лъ), какъ стадо быковъ съ шедшими вм?ст? съ ними волами и множествомъ пастуховъ и людей всякаго званія, сопровождавшихъ это стадо въ городъ, гд? должна была происходить на другой денъ битва, — свалили съ ногъ Донъ-Кихота, Санчо, Россинанта, осла и перетоптали ихъ своими ногами. Прохожденіе это помяло кости Санчо, ужаснуло Донъ-Кихота, чуть не изув?чило осла, да не поздоровилось отъ него и Россинанту. Т?мъ не мен?е они поднялись наконецъ, и Донъ-Кихотъ, шатаясь въ ту и другую сторону, пустился б?жать за стадомъ рогатыхъ животныхъ, крича во все горло: «остановитесь, сволочь, волшебники! Васъ ожидаетъ всего одинъ рыцарь, не изъ т?хъ, которые говорятъ:
Глава LIX
Въ чистомъ, прозрачномъ ручь?, протекавшемъ въ т?ни густо насаженныхъ деревьевъ, обр?ли Донъ- Кихотъ и Санчо лекарство отъ пыли, которой покрыли ихъ нев?жливые быки. Пустивъ пастись Россинанта и осла безъ сбруи и узды, господинъ и слуга с?ли на берегу ручья. Донъ-Кихотъ выполоскалъ ротъ, умылъ лицо и возстановилъ такимъ образомъ упадшую энергію своего духа. Санчо же обратился въ котомк? и досталъ оттуда то, что онъ называлъ своей провизіей. Опечаленный рыцарь ничего не ?лъ, а Санчо изъ в?жливости не см?лъ дотронуться до разложенныхъ передъ нимъ яствъ, прежде ч?мъ отв?даетъ ихъ Донъ-Кихотъ. Видя однако, что Донъ-Кихотъ, погруженный въ свои размышленія, молчалъ, забывая о пищ? и о всякихъ жизненныхъ потребностяхъ, Санчо принялся набивать желудокъ свой хл?бомъ и сыромъ; лежавшими у него подъ рукой.
– ?шь, другъ Санчо, сказалъ ему Донъ-Кихотъ; поддерживай свою жизнь; теб? это нужн?е, ч?мъ мн?, и допусти меня умереть подъ тяжестью моихъ размышленій, подъ ударами моей несчастной судьбы. Я рожденъ жить — умирая, а ты — умереть съ кусомъ хл?ба во рту, и чтобы ты уб?дился въ этомъ, взгляни на меня въ моей напечатанной исторіи, взгляни на меня прославленнаго въ битвахъ, мягкаго и предупредительнаго въ моихъ д?йствіяхъ, уважаемаго великими міра сего, искушаемаго красавицами, и вотъ теперь, когда я ожидалъ получить наконецъ пальмовый в?нецъ, заслуженный моими подвигами и мужествомъ, я вижу себя истоптаннымъ и измятымъ ногами нечистыхъ животныхъ, О, при этой мысли я скрежещу зубами и, презр?вая пищей, желалъ бы умереть съ голоду, — этой ужасн?йшей изъ смертей.
Набивая себ? ротъ и двигая съ невообразимой скоростью челюстями Санчо отв?тилъ: «вы значитъ несогласны, ваша милость, съ этой пословицей: «окол?вай курица, но только сытой». Что до меня, то я вовсе не думаю убивать себя, а какъ кожевникъ стану тянуть кожу зубами, пока не сд?лаю того, что мн? нужно; то есть, кушая, буду тянуть эту жизнь, пока она не достигнетъ поставленнаго ей небомъ пред?ла. Н?тъ ничего глуп?е, какъ отчаяваться, подобно вашей милости. Закусивши въ плотную, да потомъ всхрапнувши на этомъ зеленомъ лугу, вы, в?рьте мн?, ваша милость, встанете совс?мъ другимъ челов?комъ.
Донъ-Кихотъ послушалъ Санчо, находя, что онъ сов?товалъ ему скор?е какъ мудрецъ, ч?мъ какъ глупецъ.
— Если-бы ты захот?лъ, другъ мой, сд?лать для меня то, что я попрошу тебя, сказалъ онъ своему оруженосцу, ты бъ облегчилъ мои страданія и я обрадовался и успокоился бы скор?е и плотн?е. Санчо, т?мъ времененъ какъ я буду спать, отойди въ сторону и дай себ? по голому т?лу триста или четыреста ударовъ Россинантовскими возжами въ счетъ трехъ тысячъ трехсотъ, назначенныхъ для разочарованія Дульцинеи. Стыдно же, въ самомъ д?л?, оставлять эту даму очарованной по твоей нерадивости.
— Многое можно сказать на это, отв?тилъ Санчо; теперь лучше заснемъ, а тамъ Богъ скажетъ, что д?лать намъ? Хладнокровно отхлестать себя по голодному, измученному т?лу это, ваша милость, очень тяжело. Пусть госпожа Дульцинея подождетъ; и когда она наименьше будетъ думать, она увидитъ меня исколотаго ударами, какъ р?шето; до смерти же все живетъ на св?т?; этимъ я хочу сказать, что я живу еще и при жизни нам?ренъ исполнить то, что об?щалъ.
Поблагодаривъ Санчо за его доброе нам?реніе, Донъ-Кихотъ закусилъ — немного, а Санчо — много; посл? чего наши искатели приключеній легли и заснули, оставивъ двухъ неразд?льныхъ друзей Россинанта и осла свободно пастись на тучномъ лугу. Рыцарь и его оруженосецъ проснулись довольно поздно, сели верхомъ и пустились въ путь, торопясь посп?ть въ какую-нибудь корчму; — они нашли ее, однако, не ран?е, какъ про?хавши съ милю. Въ корчм?, которую Донъ-Кихотъ принялъ, противъ своего обыкновенія, за корчму, а не за замокъ, наши искатели приключеній спросили хозяина есть-ли у него пом?щеніе. Хозяинъ сказалъ, что есть такое спокойное и удобное, лучше какого не найти и въ Сарагосс?, посл? чего Санчо отнесъ сначала свои пожитки въ указанную ему комнату, ключь отъ которой далъ ему хозяинъ, и отведши зат?мъ осла и Россинанта въ конюшню, засыпавъ имъ корму и поблагодаривъ Бога за то, что господинъ его принялъ эту корчму не за замокъ, отправился за приказаніями къ Донъ-Кихоту, ус?вшемуся на скамь?.
Между т?мъ наступило время ужинать, и Санчо спросилъ хозяина, что дастъ онъ имъ закусить?
— Все, что угодно, сказалъ хозяинъ; воздушныя птицы, земныя животныя, морскія рыбы — всего у меня вдоволь.
— Не нужно такъ много, сказалъ Санчо, пары жареныхъ цыплятъ съ насъ будетъ довольно; господинъ мой кушаетъ немного, да и я не особенный обжора.
— Цыплятъ н?тъ, сказалъ хозяинъ, потому что иного зд?сь коршуновъ.
— Ну такъ зажарьте курицу, но только пон?жн?е.
— Курицу! пробормоталъ хозяинъ, я вчера послалъ штукъ пятьдесятъ курицъ для продажи въ городъ, но кром? курицы, приказывайте, что вамъ угодно.
— Въ такомъ случа? за теленкомъ или козленкомъ д?ло в?рно не станетъ.
— Теперь вся провизія у меня вышла и н?тъ ни теленка, ни козленка, сказалъ хозяинъ, но на будущей нед?л? всего будетъ вдоволь.
— Будьте здоровы, сказалъ Санчо; но готовъ биться объ закладъ, что сала и яйцъ найдется у васъ вдоволь.
— Гости мои не могутъ, кажись, пожаловаться на память, отв?тилъ хозяинъ. Я говорю, что у меня н?тъ ни куръ, ни цыплятъ, а они просятъ яицъ. Спрашивайте, ради Бога, чего-нибудь другаго, и отстаньте
